Цитадель (СИ) - Ганова Алиса - Страница 66

- Она привлекла внимание. Чем плодить слухи, лучше показать истину. Однако срок мы установим сами.

- Хотите затянуть дело?

- Ускорить. Скрывать нечего. Пусть скорее выберут дорогу и успокоятся! Кстати, как мальчишка?

- Зол, но доволен.

- Глупец! Девица с таким нравом!? – старик задумчиво покачал головой. – Даже я поражен. Вот чем обернулись поблажки! – и поучительно потряс пальцем. - Зато теперь оба будут думать головой.

- Хороший урок обоим, - согласился помощник.

- А девица не проста. Кстати, где она научилась плавать? Около Тауза не то, что побережья, мелководной речки нет. Только не говори, что от страха прыгнула и поплыла!

- Загадка не простая.

- Что я там тебе наобещал?

- Спеть и станцевать.

- Если завтра разочаруюсь, не дождешься!

- День покажет, - улыбнулся Клахем.

- Мальчишка пусть готовится, держит себя в руках и мстит с головой, - коварно улыбнулся в ответ старик. - Нечего всяким прохвостам зариться на братское!

***

Томка лежала на жесткой лавке, свернувшись калачиком, благо Павус – охранник и поклонник великодушно поделился своей подушкой. Она приготовилась отлеживаться в камере шесть дней, но уже скоро покой был нарушен громогласной Калисой, принесшейся в тюрьму тот час, как узнала, что помощница нашлась.

Увидев измученную Тхайю живой, радость нахлынула на женщину, но периодически ликование сменялась гневом и упреками в неосторожности и нахождении приключений на хорошенькую голову.

Пока Тома рассказывала историю с похищением, хозяйка вытирала слезы платочком, громко умилялась чудесному бегству и спасению, но как только Тамара перешла к рассказу о диалоге с главой, принялась читать нотации.

- Вот! - она яростно затрясла пальцем. – Сколько я тебе твердила! Злопыхатели! Завистники! Чувствовало мое сердце, не просто так о тебе расспрашивали! – и поведала, как неизвестная женщина расспрашивала мать и соседей о Тхайе и ее сестре. - Если она говорила с Маладой, Калтой и другими, подобными им, представляю, что наговорили! - предупредила Калиса. – Твоего Брата вызовут на суд! Народу соберется! Ты уверена в нем? Ладно, мазь куплю…

- Какую?! – насторожилась Тома.

- Для заживления ран! – пояснила Калиса, прищуривая глаза. – Наказание за разврат – изгнание, штраф, или штраф, порка и изгнание из города!

- Ой! - ужаснулась Тамара.

- Да-да! Но надеюсь, до этого не дойдет. Если он любит тебя – раскается и обручится. Если же нет, скажи, что совратил! Соблазнил, клялся в любви, а ты поверила! Или опять гордость прет?! – с досадой и долей издевки усмехнулась хозяйка. – У тебя шесть дней на раздумья, а потом, как выйдешь, на толпу глянешь, гордость спрячется и проснется здравомыслие!

- За предупреждение спасибо, – хмуро поблагодарила Тома. – Платье чистое принесешь?

- Принесу, - вздохнула жалостливо Калиса. - Даже несколько. И если что, езжай в Балаку, что неподалеку, найди моего родственника, дядюшку Силла, там и жди вести. Это если все дурно завершится… - она снова вздохнула, - А, может, он тебя любит?

И Томка вздохнула в ответ. Она надеялась, но боялась говорить об этом вслух. Лучше готовится к худшему, и потом удивится, чем наоборот.

Уже ранним утром у Тамары было чистое платье. Едва успела причесаться, охранник огорошил, что Братья уже приехали и суд вот-вот состоится. Оказалось, Орден еще ранним утром разослал письма влиятельным горожанам с велением прибыть на суд.

«Ничего себе! И что будет?! Хотят избежать шумихи и толпы? Чтобы не ославить Долона? Неужели он откажется от меня?!»

Шла в залу гордо распрямив плечи.

У нее, возможно не хватило бы сил на это, если бы не бочкообразный охранник, который оглядев ее, с восхищением заметил, что она как всегда хороша.

- Я не видела вас в «Погребке», - заметила Тома.

- Да я лишь разок был и то случайно. Но я вас помню!

Когда вошла, шесть фигур в серых плащах обернулись. Тома узнала высокую, сухую фигуру Клахема, Кинтала, Виколота, Долона и еще двух Братьев. Сверлили ее взглядами и собравшиеся дородные мужчины, добротно одетые, с важными лицами. Присутствовали и две женщины, смотревшие на Томку с интересом и некоторым хорошо скрываемым состраданием.

Палпак сидел за большим столом, но теперь не выглядел столько самоуверенно, как наедине с ней, однако пытался держать марку.

- Ну, что ж, можно начинать, - прокаркал скрипучим голосом Клахем и снял капюшон с головы. Его примеру последовали другие Братья. Тома опасалась сейчас смотреть на Долона, чувствуя его напряженное, сложное состояние.

- А где он? – глава побоялся назвать одного из Братьев обвиняемым.

- Я тут! – небрежно, с насмешкой ответил Долон и показался из-за Томкиной спины. Он ступал уверенно, но она чувствовала в нем злость и ярость.

«Неужели, злится на меня?! За что?! - у Томки от переживания заныл живот, - Не буду унижаться!» - но ноги задрожали.

- Тогда приступим, - глухим голосом возвестил Палпак и, склонив голову, начал зачитывать иск. - Я, властью данной горожанами (Город), следящий за исполнением свода законов, спокойствием и порядком, призываю к ответу Тхайю Трагу и… этого брата…

- Долона из Маведо, - процедил сквозь зубы Ло и окатил главу таким взором, что у того испарина выступила на лбу.

- …И Долона из Маведо… - тише произнес Балпак, уже сожалевший, что поддался чувству мести, - в недостойном поведении и совращении Траги… Свидетелями являются соседи, случайные люди, видевшие, как он навещал ее под покровом ночи…

Томка слушала наветы, и брови ползли на лоб от возмущения.

«Ха, если бы приходил, не так обидно было бы!» - злилась она, но на Ло не смотрела, потому что с них не сводили глаз.

- Вы обвиняете Брата Долона в совращении девицы Траги и в постыдных отношениях? – глаза Клахема стали холодными. Он говорились тихо, вкрадчиво, но неуютно стало всем присутствующим.

- Да, - проблеял Балпак, еще пытавшийся хорохориться.

- Итак, Тхайя Траги, соблазнил ли тебя Долон из Маведо? – сухо спросил старик, сверля Томку глазами.

Тамара почувствовала, как в нее впились десятки глаз. Возможно, все ожидали покаяния, слез, жалобного рассказа, как он совращал ее, но она подумала и решила:

«Унижаться не буду, вылитых помоев не дождутся. Не казнью угрожают! Лучше быть гордой развратницей, чем обманутой дурой, хотя, выбор не велик».

- Чтобы вы понимаете под соблазнением? - спросила Тома, пронизывая главу взглядом. – Брат Долон из не соблазнял меня обещаниями, не лгал, не применял грубость. Что еще вы хотите узнать? – после этих слов, Ло обернулся. Он ожидал, что Тамаа будет плакать и говорить другое, но она снова поразила его.

- Он лишил тебя девственности?

- Почему я должна отвечать на вопрос? Я не подавала жалобы на брата Долона, это было вашей инициативой, потому вы должны доказать, а не ждать, что я буду оговаривать себя и Брата.

Балпак скрипел зубами от ярости. Дрянь выставляла его идиотом.

- Не смей лгать! – его лицо от злости побагровело.

- Я не солгала ни в одном слове, - ответила Тамара смело.

- Это ложь! –глава от радости, что поймал обвиняемую на лжи, заерзал в кресле. - Соседи подтвердили, он навещал тебя под покровом ночи!

- Они свечу держали? Кроме того, я бы хотела слышать показания и задавать им вопросы, потому что считаю, что ваши свидетели не достойны доверия.

- Как ты смеешь?

- Насколько мне известно, ваши люди опрашивали женщин. И хочу заметить, разве женщины под покровом ночи находящиеся вне дома, все семьи достойны доверия? Они должны подавать пример благочестия, а не болтаться по темной улице, выискивая прегрешения других. Кроме того, я обратилась к вам с жалобой на похищение, а вы не желаете призвать преступника к ответу. Кем бы я ни была в ваших глазах, преступление остается преступлением, и вы должны принять решение по моему обращению…

Чем больше Тамаа говорила, тем больше округлялись глаза присутствующих Братьев. Темная отвечала слишком умно, грамотно, на грани дерзости и почтения, и умудрялась тыкать главу носом в промахи и глупости.