Печать Соломона (книга вторая) (СИ) - "О. Бендер" - Страница 39

В ответ на угрозу эльф расхохотался, вытянув вперед обсуждаемую конечность:

— Пили! То-то люд на городской ярмарке обрадуется! Почитай второй раз за неделю на бис выступлю!

— Йен, притормози. — Андрас перешел на русский, слегка постучав парня по плечу. — Если он сейчас впадет в истерику, проще реально будет его добить, чем приводить в чувство.

— Ладно, — перестал гнать волну хакер, — давай сам тогда попробуй. Будешь в этот раз добрым копом.

— Мы можем помочь. — Демон снова обратился к эльфу, который во время непонятной для него беседы занялся попытками встать на обе ноги. — Возьмем тебя под свою защиту. Но нам понадобится ответная услуга.

— Защита, говоришь? — Эльф скептично оглядел напарников. — Ну а что, ребята вы вроде не самые слабые, к тому же от Таррадимов пришли. Что в обмен потребуете?

— Информацию. Нам в вашем городе нужны магические накопители для проведения одного ритуала. Надо знать всех, кто может в этом помочь, и тех, кто попытается помешать!

— Пойдет! — Фаддиль пару раз осторожно подпрыгнул. — Только одно дело закончить надо!

С этими словами он заковылял ко входу в таверну, со стороны которой за все то время, что они провели поблизости от нее, не раздалось ни звука. Дойдя до двери, бродяга поднапрягся и со всей силы приложился об нее плечом. С жалобным треском створка подалась внутрь, грубо оборвав чей-то протестующий вопль с внутренней стороны. Судя по всему, все, что до сих пор происходило во дворе перед крыльцом, было тщательно подслушано и, возможно, даже подсмотрено.

За грохотом двери послышались звуки пинков и чьи-то сдавленные толщей древесины ругательства, а спустя минут десять на пороге снова возник Фаддиль, обряженный вместо своих обносков в костюм садовника, еще недавно принадлежавший совсем другому эльфу.

— Это было обязательно? — Андрас приподнял бровь, глядя на довольного бродягу.

— А то как же! — Бывший калека ухмыльнулся. — Сами же попросили указывать на всех, кто может вам помешать. А этот поганец наверняка страже бы настучал, стоило нам только от порога отойти.

— А ты откуда это знаешь? — задал вопрос Йен.

— Мне ли собственного брата не знать! — Ответ был преувеличенно небрежен. — Я его связал, так что до вечера, пока работяги с полей не пойдут, он пусть в чулане полежит. Ну что, айда в город?

Дорога до крепостных стен оказалась почти что приятной. Своим присутствием им никто не докучал, а эльф оказался весьма неплохим собеседником, разве что слегка острым на язык. Йен, восприняв данный факт как прямую угрозу конкуренции, принялся давить на больное и потребовал рассказать, в чем все же состояла причина изгнания их нового знакомого.

История получалась занятная. Началось все с того, что Фаддилю в детстве жилось слишком уж хорошо. Сын лавочника, основавшего неплохое дело по продаже тканей и пряжи, он с детства не знал ни в чем отказа или нужды. Учеба спорилась, отец все норовил передать ему управление лавкой и с усмешкой слушал планы сына поступить в Легион и отправиться вместе с военной экспедицией смотреть мир. Рано или поздно парень сам бы выкинул из головы эти глупости, ведь была уже и невеста. Да какая! Эссиль слыла первой красавицей их школы — как такую оставишь без пригляда? А затем случилось и вовсе немыслимое — Эсси взяла да забеременела! Тут уж количество недоброжелателей подскочило до неба. Дети у эльфов рождались редко, а то, что такое везение обрушилось не на сына жреца или хотя бы, скажем, младшего лорда, а на невесть какого молокососа неполных двухсот лет от роду, да ещё и лавочника, было для большинства мыслью нестерпимой.

Время шло. У Фаддиля и Эссиль родилась дочка, которую молодые родители после недолгих раздумий назвали Сурифь — утренняя звезда. Радостный папаша не мог налюбоваться — девчушка видом и умом пошла в мать, в свои двадцать с лишним умея уже считать, писать и петь несложные детские басенки. А потом, как это всегда и случается, семейной идиллии пришел конец. Их маленькую дочурку, едва-едва достигшую возраста становления, похитили прямо из храма. Утром ее отвела туда мать, а уже вечером вся городская стража прочесывала город от предместий до резиденции наместника, пытаясь найти Сурифь и еще четверых пропавших. Месяц спустя стало ясно, что поиски затягиваются. Еще через месяц их без каких-либо объяснений прекратили! Убитая горем Эссиль обивала пороги приемных Лордов Сената и наместника Сольвея, и даже один раз чуть не набросилась с кулаками на верховного жреца Латиса, попытавшегося убедить ее, что порядочная мать должна вверить судьбу дочери в руки Богини и не донимать почтенных мужей постоянными нападками.

В результате дошло до того, что лекари постановили — у несчастной может быть истощение энергий на почве нервных потрясений, грозящее смертью, и приняли решение поместить ее в магический сон сроком на тридцать лет. Фаддиль возражал, убеждая, что способен сам позаботиться о жене, но врачи были непреклонны. Они лишь сократили срок сна с тридцати до семи лет и пообещали разбудить Эссиль, если ее дочь будет найдена живой и здоровой.

Жизнь Фаддиля в одночасье перестала существовать. Следующие шесть месяцев он провел в беспробудном пьянстве и попытках унять тоску по потерянной дочери и жене. Его отцу, видевшему бедственное состояние сына, пришлось вновь взять на себя управление семейным делом и надеяться, что его излюбленное чадо придет в себя до того, как станет слишком поздно. Этого могло и вовсе не случиться, как вдруг по городу разнеслась радостная весть. Пропавшие дети нашлись! Их из странных и опасных мест вернули иноземцы, раскрывшие страшный заговор, организованный старшим жрецом Эддарлиона! И пусть один из детей трагически погиб, но Сурифь, его утренняя звездочка, была жива! Но хорошие новости на этом тотчас же закончились. Обрадованному папаше не позволили даже увидеться со своим ребенком! Его недруги ничего не забыли и наконец-то вернули сторицей все предыдущие мнимые оскорбления, объявив беспробудным пропойцей, доведшим жену до нервного срыва и чуть не угробившим фамильное предприятие. Как же такому отдавать ребенка? Пускай уж лучше Фаддиль живет как живет, а за его дочерью присмотрят храмовые служки и старшие жрецы. Плевать, что один из них оказался предателем и убийцей!

Хуже того, оказалось, что его жену можно вывести из сна лишь через год, иначе существовал риск утраты магии и потери рассудка. Это стало последней каплей. Фаддиль ворвался на заседание Лордов и там попытался отстоять свою правоту криком и кулаками. Его вежливо выпроводили за дверь. Он возмутился. Ему намекнули. Он возмутился еще раз. У него отобрали дом, лишили работы его самого и чуть не конфисковали лавку у отца, пытавшегося дать свидетельства и гарантии в его пользу, а затем вышвырнули на улицу, запретив жить в фамильном доме. Фаддиль не придумал ничего умнее, как в очередной раз напиться до зеленых фей, и уже на следующее утро обнаружил себя посаженным на цепь на городской площади с висящей на шее табличкой «Изгнанник». Что предшествовало такому его карьерному взлету, он не мог вспомнить, как ни старался, но по доносившимся до него крикам из толпы понял, что умудрился справить нужду в фонтан вечной жизни, осквернив тем самым святыню всех без исключения сородичей.

С таким клеймом делать было уже больше нечего. Он был волен идти, куда пожелает, и делать, что ему вздумается, но даже родной отец не имел права пустить в дом собственного сына или хотя бы заговорить с ним. Нарушать этот запрет было чревато — следящая магия немедленно уведомила бы стражу, а виновные рисковали сами присоединиться к когорте отверженных. Несколько дней Фаддиль скитался, ночуя где попало и питаясь объедками, а на исходе шестого вечера на него наткнулись его доброжелатели, сначала избившие до полусмерти, а потом решившие, что неплохо бы испробовать на беззащитной жертве что-нибудь новенькое.

Эльфа оттащили на ночной рынок и там, под одобрительное улюлюканье толпы, принялись резать и кромсать чем попало. Войдя в раж, начинающие маньяки, некоторое время поспорив между собой, решили отрубить Фаддилю ногу, предварительно наложив на него заклятье, чтобы пострадавший не истек кровью, прежде чем они закончат веселиться. Покончив с этим, раззадоренные безнаказанностью изуверы изжарили ампутированную конечность на огне и бросили на корм собакам, заставляя жертву смотреть на происходящее. Удивительно, но на развернувшееся действо охранная магия не сработала ни разу. Видимо, и в страже эльфу удалось заиметь «друзей». К утру он бы так и умер в этой злосчастной подворотне, если бы не пожалевшая его молодая знахарка, направлявшаяся засветло в свою лавку, чтобы подготовить к продаже свежие снадобья. Сделать она могла совсем немного, разве что случайно обронить склянку с заживляющим зельем рядом с истекающим кровью эльфом.