Стрелы Геркулеса - де Камп Лайон Спрэг - Страница 12

• Предыдущая
• 12/78
• Следующая

— Не найдется ли у вас каюты еще для одного пассажира? — переведя дыхание, спросил он. — Как далеко вы идете?

— Да, место есть. А идем в Леос, Темпос и Мессану; потом на запад в Панорм и порт приписки — Мотию.

— Мне нужно добраться до Сиракуз. Можно доплыть с вами до Мессаны, а там пересесть на корабль, идущий в Сиракузы?

— Думаю, да. Там полно судов, плавающих вдоль побережья. Плата за проезд — одна драхма.

— Клянусь Гераклом, это слишком! За такие деньги я смог бы купить билет на государственную галеру!

Ифбаал пожал плечами.

— Или плати, или убирайся. Но почему-то мне не верится, что ты снова воспользуешься якорной цепью и вплавь доберешься до берега.

Ифбаал пристально вглядывался в берег. На дороге, ведущей к гавани, появилась группа бегущих мужчин. Они были далеко и казались крошечными. Один из них на бегу придерживал обеими руками пурпурный плащ судьи. Его спутники были вооружены пиками.

— Фу! Думаю, будет лучше принять ваши условия. Возьмите! — бросив испуганный взгляд в сторону берега, пробормотал юноша.

Зазвенели монеты.

— Поднимай парус, Асто! Итак, молодой человек, кто ты?

— Алексит сын Крата. Я…

Группа преследователей выбежала на берег. Над водой разнеслись их крики.

— Капитан Ифбаал! Вернитесь! Высадите того человека! Он нам нужен!

— Что? — сложив рупором ладони у рта, закричал в ответ Ифбаал.

Корабль отплывал все дальше, и яростные крики преследователей были слышны все слабее.

— Я вас не слышу! Увидимся через месяц, тогда и поговорим!

Ифбаал позволил себе горькую улыбку.

— Почему-то ты появился здесь в одной блузе, без плаща и багажа. Сразу видно: ты покидаешь Велию не по своей воле. Я мог бы запросить двойную цену, так что, считай, тебе повезло.

— Кстати, о плащах. На море может быть прохладно. Ты не дашь мне взаймы плащ? — попросил Алексит.

— Можешь взять один, но за дополнительную плату.

— Послушай, ты… — начал было Алексит, но, взглянув на берег, замолчал на полуслове. — Бери!

— Спасибо. Запомни: держись подальше от каюты, где находится моя жена, самая прекрасная женщина Египта.

— Да? Ну, если ты так хочешь. Не думай, что я совершил в Велии преступление. Я просто…

— Послушай, юноша, — холодно отрезал Ифбаал. — чем меньше я узнаю о твоих трудностях, тем лучше будет для всех нас. А теперь, позволь мне приступить к исполнению своих обязанностей.

Новый пассажир повернулся к остальным. Те сидели прямо на палубе или на корточках около перил и заинтересованно наблюдали.

— Возрадуйтесь, все! — произнес он. — Я Алексит, сын Крата, следую ко двору Дионисия. Мне было бы приятно познакомиться со всеми вами. Назовите ваши имена!

Юноша познакомился и вежливо поприветствовал каждого, одарив Коринну особой улыбкой. Алексит был всего несколькими годами старше Зопириона, но ниже ростом и более хрупким. Длинные светло-каштановые волосы обрамляли удивительно красивое и нежное, почти женское лицо, на котором ясно светились голубые глаза. В окружении бородатых мужчин особенно странно выглядело его чисто выбритое лицо. Зопирион даже позавидовал тому, насколько свободно новоприбывший общается с незнакомыми людьми.

— Почему ты покинул Велию в такой спешке? Нам, в отличие от капитана, это очень интересно, — спросил он.

Алексит сделал неопределенный жест рукой.

— Все дело в философии. Вместе с друзьями я начал говорить о высшей мудрости. А тупоголовые члены магистрата усмотрели в этом подрывную деятельность. Нелепо как-то.

— А какая школа философии? — спросил Зопирион.

— Элейская или Велийская, если ты понимаешь, о чем идет речь.

— Я не невежда, — заметил Зопирион. — Еще мальчиком я учился у великого Филолая.

— Который считает, что земля летает по кругу вокруг луны или что-то в этом роде? Чудовищная идея! Значит, ты — пифагореец?

— Меня так называют, потому что я у них учился и являюсь последователем их математических теорий. Но по профессии я не учитель и не лектор. Я строитель, и неплохой, позволю себе заметить.

— Впрочем, как и я. Мы кораблестроители. И вместе с друзьями мы хотели убедить жителей Велии, что управлять страной должны люди, разбирающиеся в философии и технических искусствах. Но глупое и невежественное народное собрание… Возможно, где-нибудь в другом месте я найду более просвещенных людей. Как ты думаешь, мне удастся убедить тарентийцев проголосовать за такое правительство?

— Не знаю. Наше правительство нравится нам таким, какое оно есть. К тому же я далек от политики.

Алексит хихикнул.

— Горожанин с широким кругозором не должен стоять в стороне от политики, особенно, если он философ. Политическая жизнь города — вот где центр его существования.

— Нет, я предпочитаю не иметь столь широкого кругозора и мирно заниматься своим делом.

В разговор вмешался старый этруск.

— Вся эта бестолковая болтовня греков, которую они называют философией — пустая трата времени. Даже все вместе взятые ваши научные — как вы их называете — претензии не в силах изменить мир. Единственное, чему можно научиться — это приспосабливаться к нему. А приспособиться можно, лишь изучая приметы, посредством которых бог открывает людям свои планы. Так в начале начал учила этрусков нимфа Веголия.

— А какие боги? — спросил Сеговак. — На родине мы поклоняемся нашим собственным богам: Есусу, Кернуносу, Эпоне [39] и другим. Когда я жил в стране этрусков, мне говорили, что истинными богами являются Тиния, Юнона, Минерва и другие. Я уж и позабыл их имена. У латинов богов тоже предостаточно; их царь, то есть главный бог — Юпитер. И у греков, и финикийцев тоже есть свои боги. Поэтому мне хотелось бы знать: различны ли между собой все эти боги? Иначе говоря, правят ли они как смертные цари каждый на своей земле? Или это одни и те же боги, которых только называют по-разному?

— Мы, философы Элейской школы, — с воодушевлением и надменно произнес Алексит, — придерживаемся того, что на свете есть лишь один бог — универсальный божественный принцип, основа. Но этот принцип проявляется в различных обличьях и в разных странах называется по-разному.

— То есть как цифры на разных гранях игральной кости, тогда как сама кость — просто один единственный костяной кубик? — вмешался Сеговак.

— Хороший пример. Конечно же, мы не верим, что некоторые боги, независимо от имен, которые они носят, совращали жен других богов или лупили друг друга по голове. А также мы не согласны с тем, что наш Бог-принцип в принципе может быть познан. Некоторые полагают: через наблюдение и анализ можно прийти к его пониманию. Другие сомневаются, что этого достаточно. Зенон, учитель моего отца, доказал это своими парадоксами. К примеру, в истории об Ахиллесе и черепахе он показал, что одних только наблюдения и анализа недостаточно для понимания истинной природы реального. Если с точки зрения наблюдения Ахиллес может догнать черепаху, то с точки зрения анализа это невозможно. Отсюда вывод: феноменальный мир не есть мир реальный. Это становится очевидным и при некоторых других формах познания и восприятия, например, в снах или божественных откровениях.

— Не следует снимать со счетов наблюдение и анализ только потому, что в одном случае они дали сбой, — вступил в спор Зопирион. — Если при создании машины у меня ломается инструмент, не стоит говорить, что эти инструменты в принципе не пригодны для работы с машинами. Просто я беру другой и, надеюсь, более надежный. Зенон доказал только одно: его аргументация была неверна. А что касается божественного принципа, то здесь я уверен: если его и можно познать, то только посредством наблюдения и анализа.

— Истинные высшие боги неизвестны смертным, — произнес этруск. — Мы знаем лишь то, что старшие боги существуют, но ничего не знаем о них, даже не знаем кто они. Все, что происходит на земле, планируют старшие боги. Маленькие боги — те, которых мы почитаем, — как бы получше выразиться… всего лишь мальчики на побегушках у старших богов. Младшие боги должны делать то, что им говорят. Все предопределено заранее, включая приметы, по которым мы можем узнать то, что нам приготовили боги. Все циклично. Этрусскому народу предопределено десять циклов, а после этого мы потеряем силу и исчезнем.

• Предыдущая
• 12/78
• Следующая