Вдовий мыс - Чизмар Ричард - Страница 1

Видеозапись #1А

10:14, пятница, 11 июля 2017 г.

За темным кадром слышится приглушенный кашель.

Через мгновение снимается крышка объектива, и мы видим первое дрожащее изображение гостиничного номера. Обстановка строгая. Узкая кровать, на которой, очевидно, недавно спали; дешевый, из прессованного дерева, кофейный столик, заваленный блокнотами, поверх которых раскрыт ноутбук; потрепанное кресло, отодвинутое в дальний угол; прикроватная тумбочка, заставленная полудюжиной пустых бутылок из-под пива.

Еще один приступ кашля, после чего вступает мужской голос:

— Проверка звука. Раз, два, три, четыре…

Угол обзора камеры смещается, когда мужчина поворачивается к передней части номера. Безобразные занавески цвета испорченной горчицы закрывают утренний свет. Вздувшаяся от влаги дверь заперта на цепочку.

— …пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.

Картинка гаснет, звук смолкает.

Видеозапись #2А

14:53, пятница, 11 июля 2017 г.

Дрожащая картинка, снимаемая с медленно движущейся машины.

Усеянные валунами поля с редкими фермерскими домами или амбарами сменяются…

…оживленной мощеной улицей с причудливыми кирпичными лавками. Пекарня. Рыбный рынок. Двухэтажный книжный магазин. Рестораны и пабы с выгравированными на оконных стеклах броскими названиями вроде «Ржавого шпигата», «Портерной под кливером» или «Грязной Нелли». Где-то сзади сигналит автомобиль, и мы ускоряемся, тогда как…

…главная улица заканчивается, уступая шумному порту на восточной стороне города, где лабиринт бурлящих активностью грязных доков простирается до самого горизонта. Омаролов-ные судна заставлены клетями. Лодки для ловли гребешков с похожими на когти сетями неподвижно стоят на причале. Целые флотилии рыбацких судов выгружают добычу: палтуса, пикшу, сельдь, меч-рыбу.

Машина резко останавливается у обочины, изображение расплывается.

— Вот он, леди и джентльмены.

Камера фокусируется, приближая изображение, и у нас едва получается разглядеть верхушку маяка, торчащего высоко над деревьями вдалеке. Его старинный прожектор сверкает в лучах дневного солнца.

— Боже, какой красивый.

Машина возвращается на проезжую часть. Картинка гаснет.

Мы слышим шум разбивающихся волн и видим узкую полосу песчаного пляжа в нижней части кадра. Остальное заполняет сверкающий синий океан и яркое безоблачное небо. Камера поворачивается влево, и мягкий песок начинает уступать скоплениям забрызганных прибоем иззубренных скал, которые, в свою очередь, плавно превращаются в береговые утесы. Их отвесные склоны возвышаются все сильнее и нависают над нами, когда камера показывает больше, смещаясь вдоль побережья. На вершине кручи, в самой высокой точке, обосновался одинокий маяк, грубые каменные стены которого выцвели и изгладились за многие годы бурь и отсутствия ухода. Позади него, совсем рядом, будто намеренно обеспечивая защиту, выстроилась плотная полоса деревьев. Между лесом и маяком, на рабице и колючей проволоке внушительного забора, сверкает солнце.

Камера приближается к маяку, и изображение выходит из фокуса. Мужчина регулирует его, и строение вырисовывается в мельчайших деталях. Голос за кадром дрожит:

— Вот он, леди и джентльмены. Вот он.

Мужчина держит камеру в левой руке, правой сжимает руль. Дорога — а называть ее таковой как минимум снисходительно — покрыта грунтом и гравием, и картинка трясется. Мы видим в основном прыгающее изображение внутренней приборной панели и обрывки голубого неба за замызганным лобовым стеклом. По радио тихо играет песня «Sympathy for the Devil»! группы «Роллинг Стоунз».

Еще через тридцать секунд слышится визг нуждающихся в ремонте тормозов, машина широко виляет, открывая зыбкий вид на каменный маяк, возвышающийся на травянистом мысе, и останавливается перед скалистыми утесами, опасно спускающимися к Атлантическому океану. Океан здесь достаточно темный и даже в этот ясный день выглядит сурово и зловеще.

Мужчина выключает двигатель, и мы тут же слышим вой ветра, проникающего в открытое окно. На переднем плане к нам, шаркая, приближается старик с редеющими седыми волосами, морщинистым лицом и в очках с толстыми стеклами.

Водитель выходит из машины, не отводя камеры от старика, и мы видим, как в верхнем углу кадра появляется рука: он приветственно машет.

— Здрасьте, — говорит человек за камерой, перекрикивая ветер, и идет навстречу старику.

Впереди, наблюдаем мы, старик шаркает по колышущейся траве. Он выглядит таким хрупким, что кажется, будто ветер может унести его и запустить над скалами. Поначалу мы думаем, что он улыбается. Но когда камера приближается к нему, понимаем, что ошибались: старик рассержен. Вид у него не слишком приятный — он напоминает скелет, ухмыляющийся из заплесневелого гроба.

— Выключи чертову камеру, — ворчит старик.

Картинка тотчас сменяется размытым пятном буро-зеленой травы: камера опущена.

— Лады-ы, это мы потом вырежем, — говорит себе мужчина за кадром. А потом, уже громче, добавляет: — Простите, я не думал, что это…

Картинка снова оживает, и мы видим каменный маяк вдалеке и слышим приглушенный грохот бьющих о берег волн. По качающемуся изображению маяка и неослабевающему вою ветра мы понимаем, что камера теперь прикреплена к штативу и находится где-то у края скалы.

Мужчина идет в кадре, неся за спиной рюкзак и что-то напоминающее пульт дистанционного управления. На вид около сорока пяти лет, косматые светлые волосы, изящные очки в темной оправе, модно потертые ботинки, глаженые джинсы и серый свитер. Он смотрит прямо в камеру, щуря от ветра зеленые глаза, и топчется на месте, выбирая лучшую позицию.

И устраивается как раз вовремя, чтобы стать свидетелем того, как особенно яростный порыв ветра сбивает штатив.

— Черт, — ругается он и бросается к камере, которая сильно кренится влево и ударяется о землю.

Раздается треск помех, и картинка пропадает.

Картинка появляется, и мы видим мужчину, который стоит перед маяком, направив пульт на камеру. Изображение больше не дрожит. Мужчина прячет пульт в задний карман джинсов и прочищает горло.

— Так, у нас всего несколько минут, друзья. Мистер Паркер очень торопится отсюда уехать. Он либо играет роль до крайности робкого и беспокойного владельца маяка и притворяется, будто ему некомфортно, либо в самом деле нервничает и хочет оказаться подальше от этого участка, которым его семья владеет уже целое столетие.

Мужчина наклоняется, его руки ненадолго исчезают из кадра, а потом появляются вновь вместе с рюкзаком, который он ставит на землю рядом.

Мужчина выпрямляется, но не по струнке, а сложив руки на груди.

— Меня зовут Томас Ливингстон, я автор бестселлеров «Несбывшиеся мечты», «Прах к праху» и еще одиннадцати успешных документальных книг о сверхъестественном. Сегодня я здесь, на продуваемом ветрами побережье Бухты Харпера на северной оконечности Новой Шотландии^, стою у подножия легендарного маяка Вдовьего мыса. Мыс назван так потому, что до того, как здесь появился маяк, на этих скалистых отмелях разбилось немало кораблей. Строительство маяка, согласно историческим сведениям, проводилось летом и осенью 1838 года Франклином Уошбёрном II, владельцем крупнейшего в Новой Шотландии рыболовного и игорного предприятия.