Гаспар гаучо - Рид Томас Майн - Страница 20

• Предыдущая
• 20/31
• Следующая

— Отец рассказывал мне о маленьких страусах, живущих южнее Рио-Негро и на берегах Магелланова пролива, но никогда не говорил о третьем виде птиц этого семейства.

— Ну, а по-моему, есть три породы страусов, — продолжал Гаспар. — О двух других я знаю мало, а вот эти страусы хорошо мне знакомы. Я охотился на них столько раз, сколько дней в году. Много споров было о том, кладут ли несколько самок яйца в одном гнезде. Я убежден, что да. Я видел своими глазами, как несколько самок подходили в течение дня к одному гнезду, конечно, для того, чтобы положить яйца. Правда, самки довольно беззаботно разбрасывают свои яйца просто так в прерии. Гаучо думают, что самки бросают эти яйца для того, чтобы птенцы, когда вылупятся из яиц, находили себе пищу. Впрочем, эти разбросанные яйца никогда не находят расклеванными, а всегда целыми. Я думаю, что птицы бросают яйца просто потому, что нет поблизости гнезда или потому, что оно уже полно. К тому же на гнезде обычно сидит самец, который не подпускает никого близко.

— Правда ли это, что самец высиживает яйца? — спросил Людвиг.

— Правда. Яиц в гнезде до пятидесяти. Я сам раз сосчитал. Это доказывает, что одна самка не может их положить. Когда она положила бы последние, первые уже испортились бы. Когда самец сидит на гнезде, он так же зол, как старая утка, высиживающая утят, но гораздо опаснее. Один гаучо хотел согнать страуса с гнезда, но был отброшен им с такой силой, словно его лягнул мул. А как свирепо шипит страус, сидящий на гнезде!

— Верно ли, что страусы могут плавать? — опять задал вопрос Людвиг.

— Как лебеди. Впрочем, что я говорю! Плавающий страус вовсе не похож на лебедя. Он плавает под водой, только шея и плечи высовываются из воды. Ужасно смешно видеть стадо страусов, переплывающих реку. Да и вообще страус любопытная птица, и в то же время очень полезная; мы знаем это лучше, чем кто бы то ни было, и должны благодарить Небо за то, что оно привело нам навстречу этого страуса.

Охота на страуса, завтрак, беседа у костра заняли порядочно времени. Солнце стояло высоко на небе. Кончив пир, друзья стали седлать лошадей и готовиться в дальнейший путь.

Они помнили, что цель их путешествия — не забава, а печальная необходимость, и потому спешили. Остатки мяса страуса они привязали вместо потерянного вьюка к седлу Людвига; печень и сердце завернули в листья подорожника и тоже захватили с собой. Гаспар уверял, что этой провизии им хватит на два дня.

Утомленные накануне борьбой с гимнотами, промокшие до костей путники не успели вечером осмотреть местность и отыскать следы преследуемых индейцев. Даже Гаспар не сделал этого и не потому, что забыл, а потому, что рассчитывал сделать это утром, после ночного отдыха. Однако утром они увлеклись охотой на страуса и только теперь, собравшись в дальнейший путь, пошли отыскивать следы похитивших Франческу индейцев.

Юноши вывели лошадей из рощи и спустились с холма к берегу. Долго искать не пришлось. Кроме следов собственных лошадей, они тотчас увидели знакомые следы индейской кавалькады. Но следы эти были видны лишь на откосе берега; дальше в равнине они исчезали все под тем же слоем грязи. Гаспар не унывал однако. У него вырвалось радостное восклицание.

— Нашел дорогу, по которой пошли краснокожие! — ответил он на вопрос Киприано о причине его радости. — Теперь я знаю их путь так же хорошо, как если бы сам ехал с ними.

— Как ты узнал это? — спросил Киприано.

— Подите сюда! — подозвал гаучо молодых людей. — Видите, копыта лошадей направлены вниз по течению потока. Это доказывает, что, переправившись через поток, индейцы поехали по правому его берегу к реке, в которую он впадает. Чего же нам больше? Мы можем преследовать врага дальше.

Киприано и Людвиг были другого мнения. Им хотелось найти следы пони Франчески и, оставив гаучо около лошадей, они пошли их отыскивать. Скоро они действительно нашли несколько следов копыт лошадки. С печалью Людвиг смотрел на них, а у Киприано вырвалось проклятие по адресу похитителей.

Сев на лошадей, они отправились вниз по течению притока к реке. Тут на берегу следы снова исчезли после бури. Но гаучо был уверен, что индейцы проехали именно здесь, и пригласил друзей следовать за ним через низину, покрытую грязью.

Солнце уже скрылось за горизонтом, когда всадники достигли равнины. Их ожидало безотрадное зрелище. Вместо обычной белоснежной скатерти равнину покрывал пласт глины. Проложенной караванами тропинки не было и следа.

Гаспар предполагал, что тропинка эта вела от крутого поворота реки на запад, но это было только предположение. Далеко раскинулось однообразно серое, печальное пространство. Нигде ни камня, ни деревца, которые нарушили бы это однообразие. Даже на берегу реки не было зеленеющих кустарников, на которых мог бы отдохнуть глаз, потому что тут начиналось болото. Путешественникам оставалось одно — ехать наугад, куда глаза глядят, по бесконечной пустыне. Пускаться в путь на ночь глядя им не хотелось, и они решили остановиться на ночлег.

Ночь была, однако, не из веселых. Неизвестность тревожила их. Киприано же эта ночь показалась бесконечной. Но снилось нашим друзьям, что впереди их ожидает удача, что они скоро нападут на след индейцев и больше его не потеряют.

Встав чуть свет, путники позавтракали мясом страуса и тронулись в путь.

При свете восходящего солнца равнина казалась все такой же безотрадной, как и при лучах заката.

— Чтобы выехать из этой трясины, надо ехать на запад, — сказал Гаспар. — Солнце укажет нам путь. Однако следует спешить. Если мы останемся в этой местности дня на три-четыре, мы умрем от жажды. На всем этом пространстве нет пресной воды.

С этими словами гаучо подогнал коня, за ним поскакали и спутники. Они ехали рядом. В безграничной пустыне, без дорог, без тропинок тысячи всадников могли бы беспрепятственно скакать в ряд. Ехали они, оставляя за собой белые следы: копыта пробивали верхний темный слой глины и обнажали белый пласт скрытой под ним пыли.

Время от времени гаучо посматривал на солнце, чтобы убедиться, что они едут в западном направлении.

Так проехали они около десяти миль. Гаспар стал поглядывать, не виднеется ли впереди дерево, холм или скала, но вспомнив вдруг, что они едут по солнцу, поднял глаза на небо и ужаснулся. Темное облако скрыло солнце.

— Боже мой! — воскликнул он. — Счастье изменило нам!

— Что случилось? — спросил Киприано. — Неужели эта тучка так напугала тебя?

— Если солнце не выглянет из-за туч, мы погибли. А я почти уверен, что облака не рассеются сегодня. Взгляните, они заволокли все небо!.. Мы собьемся с дороги.

— Почему? — удивился Людвиг, менее знакомый с жизнью в пампасах.

— В пустыне нет дорог, молодой господин. Ну-ка, скажите мне теперь, где запад, север или юг? Вот то-то и оно! Без солнца мы пропали, как червяки, как слепые котята.

— Полно, Гаспар, — остановил его Киприано. — Вовсе мы не пропали. Может быть, нам придется двигаться вперед несколько медленнее, вот и все.

Людвиг и гаучо с удивлением взглянули на спокойное, даже веселое лицо Киприано. Что он такое придумал?

— Оглянитесь на оставленные нами в равнине следы! — сказал Киприано. — Ведь они идут по прямой линии?

— Да, — ответил Гаспар, — и только благодаря солнцу. Ах! Если бы оно продолжало светить! Но я вас перебил, молодой господин. Пожалуйста, говорите!

— Не вижу, почему бы нам не ехать дальше по той же прямой линии, — продолжал Киприано.

— Браво, сеньор Киприано! — догадался вдруг гаучо. — Я вижу, вы меня перехитрили. Но я нисколько не сержусь. Напротив, я горжусь таким способным учеником, как вы.

Людвиг молча с удивлением смотрел на обоих. Что придумал Киприано? Чему так обрадовался Гаспар? Наконец Киприано объяснил ему свою идею.

— Мы можем ехать друг за другом, — сказал он Людвигу. — Последний будет направлять едущих впереди, держась старого следа. Благодаря пыли следы эти видны далеко и мы можем держаться прежнего направления.

• Предыдущая
• 20/31
• Следующая