А теперь держи меня (СИ) - Angel-of-Death - Страница 37

— Мы ищем парня с рюкзаком. Волосы чёрные. Возможно, под действием наркотиков, — продолжает Егор. — Он наш друг. Его зовут Матвей. Мы думаем, он где-то здесь — видели кровь на дереве неподалёку. Он, возможно, ранен. Мы не причиним Вам вреда, просто хотим найти своего друга.

Старик внимательно разглядывает нас, его руки перехватывают винтовку, наверное, оставшуюся ещё со времён войны, а у меня в голове его палец уже сотню раз спускает курок, позволяя пули пронзить тело Штормова. Я уже представляю, как подхватываю его тело, и парень умирает на моих руках, захлёбываясь в собственной крови.

А потом Ефим неожиданно опускает оружие, и облегчение обрушивается на меня с такой силой, что подкашиваются ноги.

— Идите за мной, — хрипит Ефим, разворачиваясь и хромая к другой части здания.

Я переглядываюсь со Штормом, но парень лишь пожимает плечом.

Мои руки трясутся, и я пытаюсь сжать их, чтобы хоть немного совладать с непослушными пальцами. Всё это скоро доведёт меня до инфаркта. Я стану истеричкой и буду дёргаться по любому поводу. Чёрт возьми, и зачем надо было стрелять?!

Мы останавливаемся перед дубовыми дверьми — Ефим снова смотрит на нас, словно оценивая, стоит ли пускать таких как мы в дом. Его взгляд задерживается на мне.

— Палец соскочил, — будто читает мои мысли.

Палец соскочил?! Палец?! И он просто так говорит об этом?! Он же мог кого-нибудь из нас застрелить.

Старик хрипло смеётся, затем прокашливается и трясущимися руками открывает дверь, проникая внутрь.

Несколько секунд я не могу заставить себя переступить порог, но Егор уже скрывается внутри, исчезая в полумраке, а оставаться в одиночестве снаружи мне неприятно. Собрав все силы, я захожу внутрь и прикрываю за собой дверь.

Ефим идёт к столу и ставит ружьё на пол, прислоняя его к стене. Ловким движением отдёргивает шторы, впуская внутрь свет, трясущимися руками зажигает свечи.

— Эй, — толкаю Егор в плечо, когда мой взгляд натыкается на кровать.

На ней с перебинтованным плечом лежит Матвей. Он, кажется, без сознания, а сквозь бинты проступают алые разводы крови. Шторм бросается к другу, уже собираясь разбудить Иркутского, но в последний момент останавливается, натыкаясь на рюкзак, лежащий на полу возле койки. Парень присаживается на корточки и открывает змейку, начиная рыться в вещах.

— Почти всё на месте, — смотрит на меня.

— Почти?

Егор бросает взгляд на старика, но тот не обращает на нас внимания. Руки Ефима трясутся, когда он ставит чайник на небольшую плитку.

— Где Вы его нашли? — решительно спрашивает Шторм, поднимаясь на ноги. — И что с его плечом?

Хозяин дома не отвечает. Он медленно достаёт две кружки из старого шкафа и так же неспешно возвращается к столу. С тяжёлым вздохом присаживается на стул.

— Это мой внук его притащил, — тянет старик. — Вечно всех подряд сюда тащит…

— И вовсе не всех подряд! — я вздрагиваю из-за громкого голоса, совершенно не замечая, как из соседней комнаты появляется парнишка.

Он в рваной футболке и в спортивных штанах, волосы у него светлые и мокрые, выглядит он примерно нашего возраста, может быть, постарше.

— Дед, я те шо говорил? Ружьё моё не трожь! — парень проходит мимо меня и забирает оружие, перевешивая через плечо. — Всех в округе распугал, а я хотел на охоту сгонять.

Взгляд парня натыкается на меня.

— Да не боись, — смеётся он. — Меня Ваня зовут. Если шо, просто Буксир. Меня так дружбаны кличат.

Ваня уходит в другую комнату, а возвращается уже без ружья.

— Шо, чайку не желаете? — он снимает закипающий чайник. — Как вас там, кстати?

— Я Егор, а это Соня, — Шторм не отходит от кровати, и парнишка, очевидно, замечает это.

— Егор, как мой отец. Уважуха, братан, — блондин наливает кипяток в кружки. — Да не мнитесь, падайте. Ничё с вашим другом не будет.

Я смотрю на Штормова, который, бросив последний взгляд на Матвея, подходит к столу и присаживается. Его, очевидно, вообще ничего не смущает в этой ситуации, но мне как-то не по себе. Мы находимся на отшибе среди странной семейки, и сюда вот-вот должны приехать копы. Вот только далеко с раненым Иркутским нам не убежать.

Набравшись смелости, я всё-таки пересекаю комнату и присаживаюсь на табуретку, двигая её как можно ближе к Егору.

— Что с ним случилось? — спрашивает Шторм, пока Ваня возится с бутербродами.

Я пристально наблюдаю за едой, пытаясь заставить свой живот не урчать. Уже и не помню, когда в последний раз у меня во рту была хоть крошка.

— Шо, шо, — передразнивает Буксир. — Дружбан ваш дежурку грабанул. Ворвался к нам и как начал пушкой махать во все стороны, — парень изображает это с помощью ножа. — Пришлось морфин ему всучить, чтобы успокоился. Я там, то бишь, работаю. Вроде как… — он пододвигает к нам тарелку с бутербродами. — Моя смена уже давно закончилась, прост от скуки там торчал. Ну, вот, — шумно отодвигает табурет и присаживается, устремляя на меня пристальный взгляд. Затем смотрит на Егора. — Попросил дружбана прикрыть меня, мол, я домой свалил ещё ночью, а сам за этим. Думаю, пропадёт. Загнётся где-нить в канаве, а потом его к нам в морозилку притащат и разбирайся…

— Так, он в тебя стрелял? — спрашивает Штормов.

— Да вы ешьте, шо как не родные, — кивает на чай с бутербродами. — Нет, не в меня, — продолжает, когда мы с Егором всё-таки решаемся перекусить. — Этот чудак… Ой, чудак, не могу… Начал палить по машине своей, а одна из пуль отрикошетила ему в плечо. Ну, я как раз рядом был, отобрал пушку у него. Грю, тип, я помогу тебе. А его трясёт… Ну, как… ломка все дела. Ну, я сразу смекнул, шо валить надо. Раз стекло тачки разбито, шо бы не угнать, — Ваня берёт бутерброд и откусывает кусок, начиная жевать. — Ну, я его в машину, сам за руль. Думал, успеем до дома доехать, а там как бензин закончится… И усё. Ну, мне ж не привыкать. Отпечатки стёр, с пистолета тоже. Ну, и рванули по лесу сюда. Вот и уся история. Кровью там, правда, заляпали малёк. Но это не беда.

— А пушку-то зачем оставил? — не понимает Егор, делая шумный глоток горячего чая.

Я сжимаю пальцами кружку, пытаясь согреться, но меня всё равно пробирает дрожь.

— Так, шоб мусоров сбить с толку, — гогочет Ваня. — Они же это… сто лет как думать над разгадкой будут. Правда, этот чудак, пока я отпечатки стирал, успел ширнуться. И карту зачем-то порвал, начал бредить про каких-то демонов. Но это ж нормально. Нарики все такие.

Смотрю на Ефима, который берёт с подоконника книгу и начинает листать, совсем не обращая на нас внимания, а потом поднимается и уходит.

— Зачем ты ему помог? — не понимаю я.

Стресс потихоньку отступает, и я набираюсь храбрости.

— О, голосок-то шо надо, она и разговаривать могёт, — смеётся Ваня, затем замечает мой недовольный взгляд и успокаивается. — Так мусоров ненавижу. Будь они прокляты, свиньи. Моего отца за решётку отправили. Теперь на нарах там кукует. А за шо? За то, шо подрался по пьяни с Петькой алкоголиком, и пришиб его случайно. А тот уже откидываться собирался, папаша ему просто помог. Тому максимум пару месяцев светило из-за болезни. Шо он, собственно, и пил почему. Рак — штука серьёзная. Нешуточная.

Ваня замолкает и смотрит в окно, качая головой и, наверное, вспоминая былые времена.

— Эх, папаня. Выпить-то никто не желает? Есть самогон. Водяра тоже имеется… Качественная.

— Не, спасибо, — отказывается Егор. — Нам ещё нужно как-то добраться до трассы, а машину полиция забрала. Кстати, они сюда тоже нагрянуть могут, так что задерживаться долго не будем.

— А, да пока они сюда доберутся, уже вечер наступит, — отмахивается Ваня. — Шо хочу предложить. Вы это… Машину оставьте свою. От неё всё равно толку нет, пусть мусора радуются, пока могут. Я вам могу дать отцовский жигуль. Старый, правда, но на ходу. У меня то свой пикап, собрал пару лет назад, а папаше моему машина всё равно не нужна. Он там в тюряге надолго.

— Спасибо, — благодарно улыбается Шторм. — А что с Матвеем?