А теперь держи меня (СИ) - Angel-of-Death - Страница 57

— Да ну нахуй… — тянет Кристина, склонившись над ноутбуком. — Что за…

— Посмотри, что у него в руках, когда он входит в палату… — тихо бормочет Макс.

Я снова перематываю на момент, когда человек только-только подходит к дверям. Останавливаю запись. Присматриваюсь.

— Мак, — замечает Крис. — Ты сказала, что…

— В палате были лепестки мака, — заканчиваю за неё.

Быть этого не может. Почему он? Почему именно он?

Да что, мать его, здесь вообще происходит?

10 Years — Ghosts

Флэшбек — 23.

Я просыпаюсь в объятиях Егора, впервые за долгое время ощущая себя на нужном месте. Я там, где должна бать, там, куда вёл этот долгий тернистый лабиринт, который пришлось преодолеть не только мне, но и Штормову. Я здесь, лежу на медленно вздымающейся груди парня, крепко обнимаю его за талию, и боюсь даже подумать о том, что случится, когда Егор проснётся.

Лежу долго, пока темнота комнаты не начинает рассеиваться из-за пробивающихся сквозь неплотно прикрытые шторы солнечных лучей. Утро. Рано. Так рано, что буквально ощущается эта напряжённость, сдавливающая со всех сторон. Ни шума машин на улице, ни криков, ни голосов соседей. Ничего.

Не в силах больше представлять момент пробуждения Штормова, я осторожно приподнимаюсь на локте и внимательно смотрю на его спокойное безмятежное лицо. Что он скажет, когда проснётся? О чём подумает? Как посмотрит на меня?

Вдруг заявит, что всё это была огромная непростительная ошибка? Как с Машей, когда он переспал с ней, поддавшись эмоциям.

Его волосы покромсанные, неровные — постригла я его так себе. Синяки под глазами, щетина, чуть приоткрытые губы. Не смотря на всю небрежность, Егор красивый. Безумно привлекательный и невероятно сексуальный, и я сжимаю челюсть, вспоминая проведённую вместе с ним ночь. Его прикосновения, поцелуи, движения, взгляды. Так страшно думать о том, что всё это может никогда не повториться…

А затем я осторожно выпутываюсь из его объятий, натягиваю бельё, надеваю футболку и на цыпочках покидаю комнату, тихо прикрывая за собой дверь. Пусть лучше наши объятия запомнятся мне приятными и тёплыми, чем дьявольски невыносимыми, если Шторм скажет, что всё это было ошибкой.

На кухне прохладно, потому что открыта форточка, но я не закрываю её. Ёжусь от холода, обнимая себя руками, подхожу к окну, беру с подоконника пачку «Кента» и прикуриваю.

Сонный город угнетает. Света в окнах противоположного здания нет, прохожих не видно, машин тоже. Какая-то собака роется в мусорном контейнере, разрывая зубами пакет. Я наблюдаю за животным, пока то не теряет интерес к помойке и не убегает.

Незнакомая квартира, чужой город, совершенно посторонние жители.

И я. Курю на кухне среди всего этого дерьма и трясусь лишь от одной мысли о предстоящем разговоре со Штормом.

Но он наступает куда раньше, чем я ожидаю, и даже застаёт меня врасплох. Холодные руки осторожно обнимают меня за талию, а горячее дыхание обжигает шею.

— Сбежала.

Я замираю, пытаясь справиться с неожиданной волной ужаса и смущения, не позволяющей мне даже пошевелиться. Хочу что-нибудь сказать, но голос отказывает, мысли путаются, рука с сигаретой вздрагивает почти у самых моих губ.

— Не хотела будить, — немного хрипло тяну я, чуть поворачивая голову.

Краем глаза вижу Егора, но он ретируется в другую сторону, уткнувшись носом в мои волосы. Медлит, затем вздыхает и кладёт подбородок мне на макушку. Спиной чувствую, как вздымается его грудь, и почему-то мне становится щекотно. Я улыбаюсь.

Шторм забирает у меня сигарету и затягивается, а я даже не возражаю. Ведь так приятно просто стоять в его объятиях и ни о чём не разговаривать. Да слов и не нужно. Теперь уже нет.

— Ты же не думала, что я наутро начну отнекиваться, что это была ошибка и всё такое? — спрашивает Егор так, словно я просто обязана ответить «нет», потому что, если скажу, что я так думала, это будет провал.

— Нет, — сдавленно мычу, прокашливаясь, но, видимо, Шторм понимает, что я вру.

Он смеётся.

— Ты не изменилась, Розина, — спокойно говорит парень. — Ни разу.

Штормов тушит окурок о пепельницу и шумно выдыхает густой дым.

— Это плохо? — тихо бормочу я, боясь даже пошевелиться. Вдруг парень решит отпустить меня из своих объятий, и тогда этот приятный момент улетучится.

— Даже не знаю.

Замолкает, шумно зевая.

И мы молчим, смотря в окно на просыпающийся город. Молчим так долго, пока входная дверь не начинает шумно открываться. Егор отстраняется — я резко оборачиваюсь, устремляя взгляд в сторону коридора. Таран вернулся? Или же шестёрки Арчи нашли нас?

— Стой здесь, — тихо приказывает Шторм.

Парень без футболки и в одних джинсах, босиком пересекает кухню, нагибается, чтобы достать из открытой сумки, валяющейся на полу, пистолет. Выпрямляется. Прислушивается. С тихим щелчком сдвигает затвор, словно делал это сотню раз, а потом выходит в коридор и пропадает. В ушах пульсирует, тело напрягается, и я уже всем своим разумом готова услышать оглушающий выстрел, но ничего не происходит.

— Андрей, блять! — приглушённый голос Шторма заставляет меня вернуться в реальность и поспешить вслед за Егором.

И плевать, что я в трусах и в футболке, насрать на всё. Сейчас я должна узнать, смогли ли они вернуть мою сестру или же только всё испортили.

Передо домной предстаёт довольно странная картина.

Андрей с разбитым носом, бровью и фингалом под глазом протискивается мимо меня и исчезает на кухне.

Дальше я вижу совершенно невредимого Матвея. Ну, как совершенно… Парень бледный, с синяками под глазами и осунувшимся лицом. Такое чувство, что он за одну ночь сбросил килограммов десять. Иркутский нервно сжимает руки и судорожно дышит, посматривая то на меня, то на Егора. У него ломка, и я знаю, чего хочет парень. Обещанный морфин. Но вряд ли Шторм позволит мне так просто отдать лекарства.

А у самой двери стоит моя сестра. Её волосы растрёпаны, губы плотно сжаты. Маша грубо толкает Матвея, чтобы тот дал ей пройти. Она зла… Нет. Она просто в бешенстве. Никогда в жизни не видела её такой разъярённой. Сестра уже собирается пройти мимо, но я преграждаю ей дорогу.

— Маш…

Останавливается и смотрит на меня так, словно не узнаёт.

— Рада, что ты цела, — наконец, бросает, нервно поведя плечом.

Опускает взгляд, шмыгает носом, коротко смотрит на Егора, а потом протискивается на кухню. Что за чертовщина с ними произошла? Они словно только что вернулись из самого Ада.

Иркутский недолго мнётся у входа, затем подходит к нам. Смотрит на Егора, переводит взгляд на меня. Медлит.

— Я помог. Давай сюда морфин, — на удивление спокойно просит Матвей.

Шторм фыркает и коротко смеётся.

— Ты что реально решил, что я тебе его отдам? — не понимает Егор. — Пошёл ты на хрен, Иркутский. Морфин ты не получишь.

Но Матвей не обращает на друга никакого внимания и продолжает пристально прожигать меня взглядом карих глаз. Да, я обещала отдать ему эту дрянь, если он поможет. Я сама предложила ему морфин в обмен на Машу, и я стараюсь всегда держать обещания. Тогда почему тело меня не слушается, не позволяет вернуться на кухню, взять из сумки морфин и вложить пузырёк в руку наркомана?

Спокойствие Иркутского длится недолго. Поняв, что я не собираюсь выполнять условия сделки, парень делает рывок вперёд, хватает меня за шею и прожимает к стене с такой силой, что темнеет в глазах. Пальцы сжимают горло — я задыхаюсь, впиваясь руками в запястье Матвея и пытаясь высвободиться, судорожно ловлю ртом недоступный воздух.

Егор не успевает среагировать, зато это делает Маша.

Я слышу щелчок пистолета, заставляющего Иркутского ослабить хватку, и спасительный кислород проникает в мои лёгкие, наполняя их.

— Отошёл от неё, — холодно командует сестра.

Матвей медлит, скалится. Краем глаза я вижу, как Шторм топчется на месте, не зная, что ему делать. Оттащить друга или же позволить Маше разобраться с этой ситуацией. Всё-таки, если попробовать силой успокоить дебошира, то он ненароком может повредить мне кадык.