Призраки (Рассказы) - Скобелева Екатерина - Страница 20

— Хорошо, наверное, быть обеспеченной, — сказала я задумчиво и перевернула страницу книги. Затем добавила машинально: — А другая дама, похоже, не настолько богата.

Лицо Хопкинс побледнело бы еще больше, если бы это было возможно, и на мгновение я подумала, что она вот-вот упадет в обморок.

— Другая дама?

— Я имею в виду — та, что опоздала к ужину. На ней не было драгоценностей, да и платье строгое, серое.

— Так вы ее видели? — Хопкинс странным образом менялась в лице: только что румянца не было и в помине, а тут кровь снова прилила к ее щекам.

— Мы уже сидели за столом, когда она пришла. Наверное, у мистера Вандербриджа есть секретарша, и она тоже живет в этом доме?

— Нет, у него нет секретаря здесь, только в конторе. Если он хочет вызвать ее, то звонит туда по телефону.

— Удивляюсь, зачем она пришла — не поужинала, и никто с ней так и не заговорил, даже мистер Вандербридж.

— О да, он с ней никогда не говорит. Слава Богу, до этого дело пока не дошло.

— Так для чего же она приходит? Ужасно, когда с человеком обращаются подобным образом — да еще на глазах у слуг. И часто она здесь бывает?

— Иногда ее нет месяцами. Я всегда замечаю, как оживает тогда миссис Вандербридж. Вы бы не узнали ее: она полна жизни — само воплощение счастья. А потом вдруг, однажды вечером, она… та, другая… возвращается, как сегодня, как прошлым летом, и все начинается сначала.

— Но нельзя ли отказать ей от дома? Той, другой? Почему ее впускают?

— Миссис Вандербридж изо всех сил старается отделаться от нее. Борется отчаянно, каждую минуту. Вы же видели, как она вела себя сегодня вечером?

— А мистер Вандербридж? Разве он не может что-то изменить?

Хопкинс горестно покачала головой.

— Он не знает…

— Не знает, что она бывает здесь? Да нет же, она сидела рядом с ним! И глаз с него не сводила, а на меня смотрела как на пустое место.

— Ах, он знает, что она рядом, но дело не в этом. Он не знает, что ее видят другие.

Я прекратила бестолковые расспросы, и после недолгого молчания Хопкинс грустно промолвила:

— Странно, что вы ее видели. Мне никогда не доводилось.

— Но вы, похоже, все знаете о ней.

— Знаю — и, в то же время, не знаю. Миссис Вандербридж иногда о чем-нибудь да обмолвится — она легко заболевает и в лихорадке порой забывается, но она никогда ничего не говорит мне напрямую. Не такой у нее нрав.

— А слуги разве не сплетничают о ней… о той, другой?

Эти слова, видимо, смутили ее.

— Да они толком не знают ничего, что могли бы обсудить. Просто чувствуют, что в доме что-то не так, вот почему никогда не задерживаются дольше, чем на одну-две недели: с осени у нас сменились восемь дворецких… Но они сами не понимают, в чем дело. — Хопкинс прервала рассказ, чтобы подобрать моток пряжи, укатившийся ко мне под кресло. — Если наступит время, когда вам придется встать между ними, вы сделаете это? — спросила она.

— Между миссис Вандербридж и той, другой?

Ее красноречивый взгляд подтвердил мою догадку.

— Так вы думаете, она хочет причинить вред миссис Вандербридж?

— Не могу сказать точно. Никто не может… И все-таки, мне кажется, присутствие этой женщины убивает ее.

Часы пробили десять, и я, зевнув, вернулась к чтению, а Хопкинс, подобрав свое вязание, вышла, чопорно пожелав мне спокойной ночи. Удивительно: едва наш тайный разговор завершился, как мы обе стали усиленно делать вид, что его и не было.

— Я передам миссис Вандербридж, что вас все устраивает, — сказала Хопкинс напоследок, прежде чем бочком скользнуть за дверь и оставить меня наедине с загадками этого дома. Это была одна из тех ситуаций — я вынуждена повторяться снова и снова, — которые слишком нелепы, чтобы поверить в их реальность, даже когда погружаешься в них с головой. Я страшилась своих догадок, не осмеливалась довериться собственным ощущениям, и меня била дрожь, хотя в комнате было тепло; и все-таки я легла спать, приняв твердое решение: если когда-либо представится случай, я готова заслонить миссис Вандербридж от безымянного зла, которое угрожает ей.

Утром миссис Вандербридж отправилась по магазинам, и я не видела ее до самого вечера, пока она не встретилась мне на лестнице, перед тем как уехать в оперу и на ужин к друзьям. Она была блистательна в одеянии из синего бархата, с бриллиантами в волосах и на шее, и я снова удивилась, как такое восхитительное создание может испытывать какие-либо горести.

— Надеюсь, вы хорошо провели день, мисс Ренн, — радушно молвила она. — Я была слишком занята, чтобы уделить внимание письмам, но завтра я займусь ими рано поутру, — затем, словно по размышлении, она обернулась и добавила: — В гостиной у меня лежит несколько новых романов. Взгляните, если вам захочется.

Когда она ушла, я поднялась в гостиную и стала листать эти книги, но даже ради спасения жизни мне сложно было бы после встречи с миссис Вандербридж, постоянно вспоминая о тайне, окружающей ее, сосредоточиться на какой-то выдуманной истории. Я гадала, живет ли «та, другая», как назвала ее горничная, где-то в доме, и была еще погружена в раздумья, когда явилась Хопкинс и принялась наводить порядок на столе.

— Часто ли хозяева ужинают в городе? — поинтересовалась я.

— Раньше такое нередко бывало, но мистеру Вандербриджу что-то нездоровится в последнее время, а миссис Вандербридж не хочется выезжать без него. Она и сегодня-то отправилась развлекаться только потому, что это он ее попросил.

Едва она договорила, как дверь распахнулась. Вошел мистер Вандербридж и занял одно из массивных, обитых бархатом кресел у камина. Пребывая в обычной задумчивости, он не заметил нашего присутствия, и я намеревалась было потихоньку выскользнуть из комнаты, как вдруг увидела «ту, другую»: она стояла в свете пламени на расстеленном перед камином ковре. Я не обратила внимания, как она вошла, а Хопкинс, очевидно, все еще не разглядела новой посетительницы, поскольку, пока я пока я стояла в замешательстве у дверей, двинулась прямо на нее, чтобы подложить новое полено в огонь. В тот момент мне пришло в голову, что Хопкинс, должно быть, подслеповата или пьяна, поскольку тяжелое полено должно было неминуемо задеть незнакомку. Но прежде чем я смогла выдавить из себя хоть звук или протянуть руку, чтобы остановить горничную, я увидела, как она прошла сквозь серую фигурку и осторожно водрузила свою ношу на кованую подставку для дров.

«Так она не настоящая — вот в чем дело! Это всего лишь привидение!» — думала я в смятении, торопливо покинув комнату и устремляясь через холл к лестнице. Эта женщина — призрак, не более, а никто нынче не верит в призраков. Я знаю, что подобных созданий не существует в природе, и все же, несмотря на это, готова поклясться, что видела ее. Я была так потрясена этим открытием, что, как только добралась до своей комнаты, упала на ковер как подкошенная — в таком состоянии и нашла меня Хопкинс чуть позже, когда принесла мне дополнительное одеяло.

— Вы казались такой смущенной, что я подумала, не случилось ли чего, — сказала она. — Вы что-то увидели в гостиной?

— Она была там все это время — каждую минуту! Вы прошли сквозь нее, когда подкладывали полено в огонь. Возможно ли, что вы не видели ее?

— Нет, я ничего не заметила, — испуганно созналась горничная. — Где же она стояла?

— На ковре перед камином, подле мистера Вандербриджа. Чтобы подойти к огню, вам пришлось пройти прямо сквозь нее, но она даже не шевельнулась. Не сдвинулась с места ни на дюйм, чтобы уступить дорогу.

— О, она никогда не уступает дорогу. Ни живым, ни мертвым.

Есть предел человеческому терпению.

— Господи! — вскричала я раздосадовано. — Да кто же она?!