Стальные небеса (СИ) - Котова Ирина Владимировна - Страница 101

Мой император. На жарком краю страны, называемой Рудлог, идут тяжелые бои, а отряды, идущие к столице, натыкаются на ожесточенное сопротивление. Но есть и хорошие новости. Королева-колдунья, закрывшая врата у Лесовины с помощью гигантского огненного зверя, почему-то медлит и не закрывает их у города под названием Мальва. И это дает нам надежду, что силы ее не бесконечны и она больше не сможет этого сделать.

Мой тха-нор-арх, мощь и великолепие Лортаха. Всем тиодхарам передал я, что первая колонна невидши уже подошла ко вратам и завтра, разделившись на отряды, выйдет на помощь нашим армиям. Заплачут те, кто еще не покорился нам, склонятся те, кто смел сопротивляться, перед славой и силой твоей. Слава тебе, мой император, слава"

Император Итхир-Кас выслушивал донесения своих связных: последним он слушал тха-нора Арвехши, не обращая внимания на сундуки, которые слуги вносили в зал твердыни Орвиса.

Наступил вечер, и дергающиеся огни факелов освещали зал. Свита императора, окружившая его трон и стоявшая у стен, была молчалива, а слуги пригибали головы от страха, но продолжали свою работу. И только голос Арвехши звучал звонко и мелодично, хотя и он опускал глаза и делал паузы.

Император гневался — не на верного связного, который был проницателен, как никто, и потому в этот раз речь его была медовей самых сладких сот. Не на Ренх-сата, который раньше покорял города за день, а сейчас споткнулся об иноземного колдуна. И не на захватившего Блакорию Манк-Теша, который, ощутив силу, тут же попытался прощупать свои шансы стать мужем Анлин-Кас и будущим императором. Итхир-Кас был раздражен, но не Тенш-мин, отступающий на холодном краю страны Рудлог, и не Кенс-ош, половина армии которого завязла на жарком краю этой же страны, вызывали его раздражение.

— Я своими глазами видел летающую тварь, колдуна, который едва не проглотил и Ренх-сата, и меня, — жарко вещал связной. — И многие видели. Колдуна этого нужно ловить и убивать, иначе он принесет нам много потерь.

— Опиши его, — велел император, и, пока Арвехши в красках расписывал и размеры, и оскаленную клювообразную пасть, и страшные белые глаза, и храбрость Ренх-сата, успевшего увернуться, а его, Арвехши, толкнуть в башню, Итхир-Кас продолжал складывать полученную ранее информацию и решать, что делать дальше.

Он и не ожидал, что захват нового мира пройдет легко и всем его генералам-тиодхарам будет сопутствовать успех. Но он не любил сомнения — а именно они сейчас наполняли его гневом и раздражением.

Итхир-Кас отправлял через врата в другой мир войска, но сам оставался на Лортахе. Ему нужно было завершить сбор армий империи и подготовить наместника, достаточно умного и жесткого, чтобы управлять Тха-Ором в отсутствие императора, но недостаточно смелого, чтобы посметь пойти против хозяина, когда он уйдет на Туру.

Итхир-Кас планировал войти в следующие открывшиеся врата. Не просто явиться на земли, расчищенные для него одним из генералов, а триумфально и быстро захватить еще не захваченные, да так, чтобы от силы его и жестокости содрогнулись и местные жители, и свои солдаты. Только так, только превзойдя своих тиодхаров, можно было обеспечить себе верность наемников и покорность населения.

Нейры-наемники уважали только силу, и соглядатаи императора уже передавали ему, что в армиях, воюющих на Туре, раздаются шепотки: дескать, не потерял ли старый Итхир-Кас хватку, что отсиживается на Лортахе, пока простые солдаты костьми ложатся? Генералы, разделяющие тяготы боев с наемниками, быстро набирали популярность, и только делом времени было, когда шепотки превратятся в уверенные голоса, а вопросы, которые задают себе нейры, — в искушение для генералов.

И можно было бы прямо сейчас выйти через врата на жарком краю Рудлога и помочь воюющему там генералу Кенс-ошу разбить отряды врага, волной докатившись до столицы страны и уничтожив королеву-колдунью. Или пройти через переход в Инляндии, показав тем самым тиодхару Ренх-сату свое недовольство, и самому взять непокорную землю Дармоншир и уничтожить колдуна. Но Итхир-Кас умел выжидать: давно бы он пал от рук одного из многочисленных врагов, если бы не умел. Понимал он, что не стоит действовать из нетерпения, опасений или тщеславия, и если уж бить, то так, чтобы не только принести господам своим, великим богам, наибольшую пользу, но и самому снова возвыситься в их глазах после неудач последних декад.

После разрушения твердыни Аллипа следы беловолосой крылатой девки, способной закрыть врата в иной мир, затерялись, и найти ее так и не удалось. Итхир-Кас надеялся, что она сдохла где-нибудь в лесах, но был слишком умен, чтобы всерьез рассчитывать на это, — поэтому оставалось только охранять врата сильнее, чем императорскую сокровищницу. Не нашли и нечестивца, забравшегося в храм во время пробуждения богов и ритуала старухи-провидицы, и пусть Нерва сам поднялся из недр храмового холма, чтобы покарать чужака, тела его в море так и не обнаружили. Значит, он мог уйти.

Лакшийская стража перетрясла всю столицу, зашла в каждый дом и нашла харчевню, в которой останавливался чужак. На чердаке обнаружили обломанную храмовую стрелу и пятна крови, а хозяин рыдал как дитя и клялся, что сам стал жертвой обмана злодея, который еще и лучшую его рабыню увел, и что ему сразу стало подозрительно, откуда у простого бродяги такой нож и умение драться.

— Да я ему сам шею свернуть готов, — кричал он, упав на колени.

Хозяина для острастки выпороли да отпустили, и теперь по всем трактам, по всем харчевням искали черноволосого бродягу, и переловили их уже видимо-невидимо, но все не тех.

А Итхир-Касу хотелось бы преподнести и девку, и нечестивца своим богам. Но если не выйдет — то выступление императора в новый мир должно пройти так успешно, чтобы они и не вспомнили о его неудачах.

Боги не ведали будущего, и для того, чтобы узнать, как поступить верно, нужно было снова лететь в Лакшию. Старуха-провидица, несмотря на истощенность, способна еще хотя бы на одно предсказание — сколько бы рабов ни пришлось отдать в жертву ради этого.

Но улетать сейчас к старухе-жрице было чревато: император знал, что, несмотря на его бесконечную власть, любое колебание может быть истолковано как слабость и стать тем зернышком, из которого вырастет переворот. Даже стены храма неспособны сдержать слухи, и, когда они дойдут до армии, нейры станут шептаться: император так неуверен, что требует предсказаний.

Если только у посещения храма не будет официального и громкого повода, который Итхир-Касу так вовремя предоставил Ренх-Сат.

— Так Ренх-сат попросил отдать ему Лесидию, ловчую сеть Нервы? — проговорил он, вновь прерывая молодого Арвехши.

— Да, мой император, — связной склонил голову.

— Умен лучший мой тиодхар, умен, — произнес Итхир-Кас, внимательно глядя на тха-нора. — Или подсказал ему кто?

— Может и подсказал, великий император, — почтительно ответил Арвехши, не поднимая головы, — но ведь подсказку еще принять нужно.

— Верно, — сухо согласился тха-нор-арх. — Что же, будет у него сеть. Я ему верю и окажу эту милость, сам возьму ее у главного жреца храма Четырех богов, ибо никому другому он ее не отдаст. Но напомни Ренх-сату, что четыре декады, за которые он обещал захватить страну, прошли: уже думаю, не поторопился ли я, обещая внучку свою, Анлин-Кас, ему в жены.

У стен возбужденно зашептались — император так же легко награждал, как и лишал своей благосклонности. Но Итхир-Кас знал, что неистовый Ренх-сат не испугается, а лишь злее станет. Знал и то, что генерал искренне восхищается им, что, впрочем, не помешает ему при возможности перерезать правителю горло и захватить престол. Часто Итхир-Кас жалел, что Ренх-Сат не родился его сыном, ибо оба сына оказались слизняками, неспособными даже разумный заговор против отца сотворить и именно из-за этого казненными. А этот был силен и достоин продолжить императорский род.

Итхир-Кас поднялся, и шепотки замолкли.