Пять кубков (ЛП) - Вольф Триша - Страница 26

К часу ночи мы прочесали все владения Шейвера в центре города. Я совершил три поездки: жилой комплекс, бар, и спортзал. Все законные заведения, с жильцами и бухгалтерией... но никаких признаков Портер. Фишер подтвердил, что, по крайней мере, два предприятия используются для отмывания денег за торговлю наркотиками у Шейвера.

Что может помочь делу Эдди, но не приблизит нас к поиску Портер.

К утру этот вопрос должен быть задан. Готов ли Эдди проиграть дело, если это наш единственный шанс спасти жизнь Портер?

Мне противно, что именно я ставлю этот выбор на Эдди, но у Портер нет времени. Если Фишер что-то и знает, то молчит. Он не сдаст Шейвера; он утверждает, что это самоубийство, и он, вероятно, прав. Но я официально состою из дерьма, чтобы придавать значение головорезам. Возможно, он и не имел никакого отношения к похищению Портер, но он работает на Шейвера. Он заплатит за свое участие, так или иначе.

Я встаю и потягиваюсь, затем надеваю пиджак.

– Вы куда? – спрашивает Миа. Она просматривала записи с сегодняшнего процесса.

На одном экране небольшие панорамные снимки присяжных, которые сделал Эдди с помощью камеры на его галстуке, на другом отображается статистика присяжных. У Мии собственная система оценок относительно вероятности того, что присяжный оправдает или вынесет приговор.

– Мне нужно прогуляться, – отвечаю. – Проветрить голову.

– Доктор Уэст, уже поздно. Вам нужно домой, поспать.

– Чья бы корова мычала.

– Никогда этого не понимала.

– Потому что ты никогда не видела корову.

– Ладно, поскольку вы не спите, взгляните на это. – Она перематывает запись судебного процесса и воспроизводит перекрестный допрос Рендалл Эдди. Она больше не главный свидетель защиты по алиби, она стала главным свидетелем по делу Шейвера.

Знаю. Ирония.

– Это только первый день, но большинство присяжных выражают симпатию Эдди во время его допроса.

Что стало бы триумфом для первого дня в любом другом деле.

– Кто эти несогласные?

– Ну. Женщина с сыном... – Она поворачивается к экрану с профилями присяжных, – Сара Дженкинс. Ее сын отбывает срок в колонии для несовершеннолетних за хранение наркотиков. Роль Эдди в убийстве Тиллман, похоже, не впечатлила ее. Выражение ее лица во время перекрестного допроса выявило ее сочувствие к Тиллман.

Медленно киваю.

– А может, она наш старшина присяжных?

Миа хмурит брови. Это сбивает с толку, и трудно понять наверняка, в какую сторону тянуть. Мы не можем допустить, чтобы Шейвер свободно разгуливал, но его свобода напрямую связана с жизнью Портер.

Миа качает головой.

– Сомневаюсь. Она работает на двух работах неполный рабочий день. Ни одна из них не требует особых навыков принятия решений. Я думаю, что она и так переживает из-за семейных проблем. – Она хмурится. – Но, есть двое, к которым я склоняюсь.

Опираюсь руками на стол и наклоняюсь ближе к экрану. Она достает два досье, оба я смутно припоминаю по предварительному опросу свидетелей.

– Джексон и Смит.

Обычно ночь перед судом я изучаю анкеты присяжных. Но я был с Портер. Лезвием по сердцу.

– Камилла Джексон – генеральный директор технологической фирмы и вероятный кандидат. А Эндрю Смит, школьный учитель истории, имеет опыт управления большими недисциплинированными группами.

Я тру глаза.

– Например, подростки. На это нужно терпение. Идеальный старшина. – Остальные будут чувствовать себя комфортно, глядя на него. Его доход не является пугающим оскорблением, и учителя заслуживают уважения.

– Загвоздка в Смите в том, – говорит Миа, и пододвигается ко второму монитору, – что он может метнуться на другую сторону. Казалось, он купился на вступительное заявление Смигела, но слегка кивнул во время перекрестного Эдди. – Она качает головой. – Либо я плохо читаю его, либо еще слишком рано.

Я похлопываю ее по плечу.

– Еще слишком рано, – уверенно говорю я.

Слишком рано, но не для меня. У меня мало времени. Время Портер истекает… слишком быстро.

– Я на улицу. Поспи немного. Мне нужно, чтобы твой мозг сосредоточился на завтрашних занятиях. – Смотрю на Фишера, неудобно оставлять Мию и Чарли с ним наедине. – Я заберу его с собой.

– Берегите себя, – говорит Миа, затем возвращается к своим мониторам.

Как только мы оказываемся на тротуаре, я поворачиваюсь к Фишеру.

– Скажи своему боссу, что если Портер каким-либо образом пострадала… – я закрываю глаза, представляя себе пропитанные кровью бинты, покрывающие ее руки, – я прикончу его. Может быть, не сейчас и не завтра. Но я прикончу его.

Фишер внимательно смотрит на меня и наклоняет голову.

– Думаешь, он боится смерти?

Его вопрос выводит меня из себя. Все, что я могу сделать, это смотреть на этого мужчину.

Засунув руки в карманы, Фишер разворачивается.

– Смерть – его любимая карта, доктор Уэст. Удачи.

Возможно, глупее всего позволить ему уйти, но он – моя единственная реальная связь с Шейвером и, следовательно, с Портер. Он принес телефон, он принес доказательство того, что она жива, пока. Мои инстинкты искажены. Мои чувства к Портер искажают мое восприятие. Поэтому я должен доверять какой-то другой чужой вещи, над которой я издевался.

Вера.

Возможно, не врожденная вера, а вера в то, что Шейвер снова использует Фишера для отправки сообщения.

Я ускоряю шаг, срезая путь к квартире Портер. Я вставляю ключ с замирающим чувством, вытягивающим мое нутро. Кажется, прошли годы с тех пор, как я был здесь в последний раз, а не этим утром. Все по-прежнему так, как я оставил. Я не уверен, надеялся ли я на перемены, на новый знак.

Я включаю свет и фонарик на телефоне. Во время моих панических поисков этим утром, я мог упустить что-то маленькое, что-то важное. Только одна улика, которая могла бы подсказать мне, кто ее похитил и куда.

Черт. Надо было взять с собой Чарли. Мне нужен взгляд следователя. Набираю его номер, затем отключаю его, придумывая нечто лучшее, чем разбудить его. Нам нужно больше, чем глаз; нам нужно дерьмо типа CSI. Наборы для отпечатков пальцев. Эти специальные синие фонари. Да, я не очень хорош в технической составляющей криминалистики. Это не по моей части.

Завтра.

К тому времени, как солнце взойдет, пройдет двадцать четыре часа, как пропала Портер. Это официальное время, когда я могу сообщить об этом. Меня осеняет одна мысль.

Фирма Портер должна волноваться, где она. Так ведь? Кто-то там может заявить о ее исчезновении, и это не является нарушением с моей стороны в отношении Шейвера. Но кто? Я настолько не в курсе ее жизни, что даже не знаю, кто ее друзья. С какими коллегами она близка.

Портер отстранили. Как минимум еще на неделю. Кто-нибудь заметит ее исчезновение?

Кто-то должен волноваться.

Я. Я тот, кто скучает по ней. Я тот, кем Шейвер знал, что может манипулировать. Если только по какой-то другой причине, кроме его кропотливо дотошного характера, я знаю, что Шейвер позаботился о том, чтобы никто не беспокоился о Портер. По крайней мере, на ближайшие пару дней.

Меня разрывает слишком много направлений, и ни у одного из них нет однозначного ответа.

Я вхожу в спальню и включаю свет. Кубки на каминной полке отражают свет. Они все так же стоят. Страх проникает в душу.

Не смотри.

Но меня вынуждает, как магнит, притягивающий меня против моей воли. Вот почему я пришел сюда, верно? Не для того, чтобы найти какую-то неуловимую улику. Я пришел сюда, чтобы посмотреть в эти кубки и понять, что, когда я дам показания, у меня не будет другого выбора.

Шаг за шагом я подхожу к камину. Использую салфетку, чтобы взять первый кубок и заглянуть внутрь. Пусто, кроме остатков. Пятно на серебре напоминает красное вино.

Первый день истек.

Когда я поднимаю второй кубок, меня охватывает дрожь, задние зубы сжаты. Я испытываю гнев вместо боли. Медный привкус крови ударяет меня прежде, чем я вижу доказательство.

Едва не роняю кубок. Прислонившись головой к каминной полке, я делаю глубокие, ровные вдохи. Мои мысли не мои. Я стал чем-то... другим. Отчаянно желая причинить боль.