Пять кубков (ЛП) - Вольф Триша - Страница 9

– Это не глупо, – едва касаясь глажу ее по руке. Показываю, что верю ей.

– Может, это просто стресс, – добавляет она в попытке приуменьшить свой страх.

– Я не слишком доверяю интуиции. Больше внимания уделяю логике, – мягко улыбаюсь ей, – но у разума в некотором смысле есть свои инстинкты. Думаю, будет глупо их игнорировать.

Карта Таро в моем кармане становится тяжелее.

Ее губы изгибаются в намеке на улыбку.

– Хорошо.

Выгибаю бровь.

– Хорошо? Это значит, ты позволишь Шейверу взять нового адвоката?

– Ага.

Склоняю голову, глядя на нее с подозрением.

– И чем это аукнется мне?

– Ты мне должен, – говорит она, скрестив руки на груди.

– Окей, я твой должник. Скажи, что мне сделать, и я...

– Пошли выпьем, – перебивает она меня. Обвив пальцами мой галстук, она тянет меня за собой. – Сегодня. Я, ты и пара бокалов бурбона.

Эта ноющая боль уходит корнями глубже.

– Портер...

– Таковы мои условия. Выбор за тобой.

Сдавшись, киваю.

– У тебя крепкая хватка. Думаю, тебе стоит поразмышлять о смене профессии. – Поправляю галстук, когда она его отпускает. – В офисе окружного прокурора открыта вакансия Доминатрикс.

Она усмехается.

– Смешно.

Подул ветер, и наше затянувшееся молчание возвращает обратно напряжение. Наше хрупкое перемирие, кажется, исчезло так же стремительно, как и ее улыбка.

– Думаю, мне стоит сказать начальству всё лично, – она проверяет время на телефоне. – За такое меня могут уволить.

– Сомневаюсь.

Она поднимает голову.

– Почему ты так уверен?

Пожимаю плечами.

– Я много чего знаю.

Например, то, что Портер предложили стать партнером в ее фирме. Она еще никому об этом не говорила, что заставляет меня задуматься, а не ждет ли она завершения дела Шейвера и, как следствие, его бурного освещения в СМИ.

Одними губами она произносит "всё-то ты знаешь" и, развернувшись, направляется к лестнице. Останавливается на третьей и оборачивается ко мне.

– При встрече с Шейвером... что ты почувствовал?

Засовываю руки в карманы.

– В смысле, прочитал ли я его?

Она кивает.

– Он виновен. 

Доктор Йен Уэст

Сначала я встретил Портер.

В колледже я был всезнайкой, у меня было назначено собеседование с фирмой, проводившей медицинские исследования, и я собирался поразить их остротой своего ума.

Портер сидела в комнате ожидания, а ее клиент, взволнованный молодой человек, у которого были небольшие неприятности с законом, подвергался оценке. Стандартная судебная процедура.

– Это всего лишь мое второе дело, – сказала она мне, когда я спросил, чем она занимается.

Я не смог сдержаться. Было неприлично начинать разговор с сексуальным адвокатом в комнате ожидания, но у меня просто было это ощущение... Если я не сделаю первый шаг, то никогда больше ее не увижу.

А я должен был увидеть ее снова.

Когда назвали ее имя, я спрятал поглубже свое всезнайство (или его отсутствие) и последовал за ней до стеклянной двери, требуя, чтобы она выпила со мной в тот вечер.

Я помню розовый румянец, вспыхнувший на ее щеках, эту милую ямочку, когда она переводила взгляд с секретарши на меня. Я не отстал от нее, пока она не согласилась.

– Ладно, – ответила она. – Уступаю вам, доктор Уэст. Или к вам обращаться просто Уэст?

– Вы можете просто позвонить мне, – я протянул ей листок бумаги с моим номером.

Чисто сработано.

Излишне говорить, что работу я не получил. О, у меня было предложение, но зарплата была не по моим стандартам, и я собирался начать с самого низа в области исследований. В свое время я был снобом. И до сих пор, наверное. Вот что значит быть самым умным человеком в комнате. Я определенно был умнее своего потенциального босса, с его кривым париком и вялым рукопожатием.

Но это не то, что я помню о том дне.

Я помню, как темные волосы Портер отражали свет янтарными бликами и подпрыгивали, когда она шла торопливой походкой, ее стройные бедра гипнотически покачивались. Я помню, как сморщился ее носик, а в уголках золотистый глаз собирались морщинки, когда она улыбалась.

Она была... очаровательной. Может, для нашего времени, говорить «очаровательная» старомодно, но я был очарован ей.

Позже, в баре, который стал “нашим баром”, Портер действительно появилась, чтобы выпить. Она написала сообщение, что придет, но я продолжал наблюдать с барной стойки, глядя на дверь каждый раз, когда та открывалась, до того момента, как она вошла.

Мы подшучивали друг над другом, флиртовали, выпили по два бурбона... и чуть не поцеловались… прежде чем она объявила, что на самом деле она запланировала здесь встречу с коллегой, и надеялась, что я не возражаю.

Все было подстроено.

Меня обманули. Портер привела меня сюда, чтобы выдать за друга, который, скорее всего, был настоящим стервятником, и я уже собирался на выход... пока она не представила меня Мелани.

– Это моя коллега, Мелани Харпер.

Мелани усмехнулась, и звук ее мелодичного голоса окутал меня теплом, словно бурбон.

– То есть, соучастник преступления, – сказала Мел.

И это все, что потребовалось.

Я влюбился.

Я сразу же это понял.

Обычно я не из тех мужчин, которые порхают от одной женщины к другой (ну, во всяком случае, не сейчас), но Портер тоже это увидела. То, как мы с Мел смотрели друг на друга. Портер была богиней сватовства. Мы с ней стали друзьями, насколько это вообще возможно для мужчины и женщины, а с Мел... всем друг для друга.

Существует много различных степеней любви. На самом деле их так много, что никто не может испытать их все за всю жизнь.

Я любил Мелани всем своим существом. Некоторые назвали бы это родством душ. Но я также любил и Портер. Она была моим другом, моим доверенным лицом.

Именно это сделало ее предательство еще более болезненным.

После смерти Мел, я взял отпуск. Когда вернулся в зал суда, я увидел Портер, сидящую напротив меня за столом защиты, и это ощущалось, будто часть меня отмерла.

Я переключаю тумблер и поворачиваюсь к барной стойке, чтобы напиться. Атмосфера в индустриальном баре в центре города кажется сухой, что-то вроде мягкой ностальгии, которая не может вызвать правильные сентиментальные чувства. Каждый столик занят в причудливом, но модном заведении, обрывки смеха дополняют музыку в стиле рок. Открытые воздуховоды и балки создают урбанистическое настроение, но теплое освещение и незамысловатый рабочий класс придают уют, несмотря на кирпич, стекло и сталь.

Я сижу на том же самом месте, что и много лет назад, когда Портер вошла в заведение.

Какая-то часть меня всё ещё надеется, что Мел последует за ней, как и в прошлые времена. Эта горькая часть, сморщенная и тяжелая. Немного язвительный, гнойный комок, который презирает все парочки, оккупировавшие бар.

– Обязательно было выбирать это место, – говорю я, не глядя в ее сторону.

Она заказывает себе бурбон и придвигает стул поближе к моему.

– Я в этом плане сентиментальна.

Я взрываюсь смехом. Эта женщина, которая ест прокуроров на завтрак, не сентиментальна. Она прошла долгий путь от адвоката-новичка, которого я встретил в комнате ожидания.

– Как Мазерс воспринял это? – Я пододвигаю стакан к краю стойки, указывая на него. – Дружище, налей еще.

У бармена большая, густая борода и пучок на голове, что давало надежду, что он в состоянии сделать меня пьяным. Он подает Портер ее напиток и доливает в мой стакан.

– Согласился, – говорит она. – Безусловно, без изящества. Но мне оказали услугу.

– Говоришь, как настоящий адвокат защиты. – Я делаю большой глоток.

Она невероятно подходит мне, проглатывает янтарную жидкость одним глотком. Портер никогда не была из тех, кто потягивает напиток, когда дело касалось крепкого алкоголя.