Поймай ветер в поле. Удержать ветер (СИ) - Снегирева Ирина "Ири.С" - Страница 52

— Ксюша! — позвала меня Лёля и приглашая, похлопала ладошками по сиденью моего стула, — я тебя заждалась!

— Так пришла бы ко мне, — шепнула я, целуя её в щёчку и улыбаясь всем присутствующим.

— Я не могла. Мы с папой ходила навещать Змея, — сестренка тут же поделилась этой новостью мне на ухо.

— И как он? — поинтересовалась я, раскладывая салфетку. Мне действительно было интересно, как себя чувствует Рональд. Честно говоря, после случившегося в подвале, я за него очень переживала. И даже чувствовала за собой винную Ведь это я позвала его играть с нами в прятки. Но было ещё неловко от того, вдруг он видел, как мы с Властиславом..

— …И представляешь, он уехал! — слова сестренки донеслись до моего сознания и я словно очнулась. — Даже со мной не попрощался!

— Кто? — не поняла я, а сердцем уже знала, кто именно уехал. Тот, для кого сегодня даже не поставили столовые приборы.

— Властик! — возмущенно зашипела Лёля, оглядываясь по сторонам. А заметив мамин укоризненный взгляд, притихла. Но моя любимая сестричка это не тот ребенок, который при слове "нельзя" действительно исполнит приказ. И уже спустя пять минут Оля уже снова мне возбужденно шептала. — Представляешь, Ксюшечка. Он даже не попрощался со мной! Такого еще никогда не было!

— Не может быть? — с деланным ужасом прошептала я, стараясь не повышать своего голоса.

Вчера мы с Властиком очень плохо расстались. Вернее, после того поцелуя мы совсем не виделись и совсем не разговаривали. Наверное, я повела себя как капризный ребенок, но иначе вести себя не могла. Более того, я точно знала, что он снова пришел ко мне под дверь, но только она не открылась. Я вообще заперлась на замок. И как не тяжело вздыхала моя большая киса всю ночь, наверняка положив голову на свои лапы прямо под моей дверью, я не открыла. Но это не значит, что сон мой был сладким от маленькой мести. Скорее он был мучительным. Снова полночи слезы, снова тяжелые омуты тревожного сна. И ведь слышала, что он не уходил, чувствовала. Но не открыла.

— Почему же так? — прозвучал мой вопрос.

— Я не знаю, — Лёля передернула плечиками, и это не осталось незамеченным мамой.

— Оля!

— Да мам? — милое личико сестры тут же вмиг обратилось к родителям, выражая раскаяние. Все тут же рассмеялись. И это зрелище было таким трогательным.

— Что-то случилось? — поинтересовалась мама, и этот ее вопрос можно было интерпретировать по-разному. От любопытства до желания призвать к порядку юную леди. Все-таки вертеться и шептаться за столом это неприлично.

— Да нет. хотя. Пап! Мам! А почему Властик так рано уехал и не позавтракал с нами? — медовые глазки, обрамленные пушистыми ресничками, выглядели очень заинтересованно и обиженно одновременно.

— Значит, так надо, — отозвался Радомир и в его глазах блеснул озорной огонек. Он так любил и сам, первый, баловал Лёлю. Но под строгим взглядом мамы, старался держать её в рамках приличий, — но зато он оставил тебе письмо!

— И Ксюше? — прищурившись, уточнила проказница.

— И Ксюше тоже, — усмехнулся князь и продолжил свой завтрак.

Конечно же, после этих слов, несмотря на обиды и непонимание Властика, моё сердечко радостно затрепетало. Еле дождавшись окончания завтрака и получив долгожданное письмо, я поспешила уединиться к себе. Приглашение мамы и Оливии прогуляться по зимнему саду отклонила.

Стоило оказаться в своей комнате, как я прислонилась к двери спиной и прикрыла глаза. Мысли сами собой возвращались к знакомым нежным губам и таким волнующим меня поцелуям. И этим ласкам, в которых, как мне кажется, Власт знает толк. Мозг услужливо подкинул картинку из далекого прошлого, где, то одна служанка, то другая строили ему глазки или целовались с ним по углам. Неприятное ощущение окатило меня, оно было новым. Я его назвала "ревностью". А затем я решительно вскрыла конверт и прочла ровные строчки, написанные красивым размашистым подчерком:

"Ксения, Ксюша, солнышко моё, радость моя. Ты для меня всё…. Прости меня. Властислав"

А внизу приписка, сделанная, по всей видимости, потом, впопыхах:

"Жалко, что нам так и не удалось увидится, поговорить. Знай, что я буду очень рад увидеть тебя ещё".

Глаза пробегали по строкам снова и снова…

Я ничего не понимала, только чувствовала, что с ним что-то происходило в момент написания письма. С нами происходило. Несколько минут я молча сидела в кресле, в которое забралась вместе с ногами и смотрела на потрескивающий огонь в камине. Хотелось плакать, хотелось бежать за ним. Хотелось, чтобы он наконец определился, хочет ли он целовать меня в щечку, как брат или по-другому, горячо и нежно, как вчера…Сама я уже определилась, как хочу.

Он уехал, а я осталась. Без него.

Солнечное утро поднимало настроение. Грустить очень не хотелось, а поэтому я отправилась навестить раненого.

Холодный ветер бил в лицо, но князь не обращал на это внимание. Подумаешь ветер- какая мелочь. С вечера подморозило, и дорога еще не успела раскиснуть. Это явилось одной из причин, почему Власт решил рано выехать из владений отца. Вторая причина это приехавший ночью гонец. Сгорела одна деревня, расположенная прямо под стенами его замка. По всей видимости, дома стояли так близко, или срослись дворовыми пристройками, поэтому пожар от одной избы перекинулся на соседние.

Но была и третья причина- Ксюша. Стоит ему увидеть её, то уехать он уже не сможет. А что будет? Смогут ли они опять помириться или ещё сильнее разругаются. Но день закончится непременно одним и тем же- если повезет, в её кровать. Если нет- на коврике у её дверей.

Князь с трудом вернул свои мысли к делам Прибережья. Крен сам со всем управился, но решил послать весточку и ему. И это правильно. Мало ли что могло быть. От происков неприятеля до случайного возгорания. Властислав был в ответе за своих людей, а на подобное смотреть сквозь пальцы было нельзя.

Картина, сменяющаяся перед княжеским взором, была знакомой, поэтому Властислав, сопровождаемый небольшим отрядом, то и дело отвлекался на собственные мысли. А они были весьма и весьма разнообразны. От нежности, которую испытывал к Ксении, до жгучей ревности, в которой теперь ему вечно гореть. Он сам, своими руками отталкивал её. Но Ксюша не зверь, её природа совсем другая. Она не зависит от парности, в отличие от оборотня. А значит, вполне может создать семью с кем-нибудь человеком, растить детей…Зверь зарычал.

Конь взвился на дыбы и захрапел, а князь очнулся. Никто из дружинников, сопровождавших его не сказал ни слова. Словно так и надо, словно подобное поведение — это норма. Пусть.

Едва отряд выехал на ровную дорогу, Властислав опередил их и подвал с собой Данко.

— Расскажи-ка мне, друг мой, что ты делал у Анны?

Слова были сказаны тихо, а Властислав был уверен, что никто не расслышал его. Никто, кроме Данко.

— Она из-за меня замуж за Избора вышла, — процедил вдруг друг детства сквозь зубы, а Власт вопросительно приподнял бровь.

Он знал, что у Данко когда-то был роман с Анной, но затем они довольно быстро расстались. И очень скоро девушка вышла замуж за оборотня Избора. Но в последней схватке с морянами он погиб, оставив после себя двух детей. Крен помогал сестре как мог. Да и семья погибшего мужа тоже не отторгала женщину, считая за свою. Власт даже не подумал, что в прошлом это было серьезно у друга. Девушки тому прохода не давали. Да и тот был большим их поклонником, практически не пропуская ни одну. Только вот как оно оборачивается в жизни…

— Знаешь, Власт. Я думал, что не догулял, ещё надо…И не так себя повел с ней, оттолкнул. Потом приполз, каялся, да было поздно. Теперь простить не могу сам себя. Оттого и девчонки эти, то одна, то другая, то третья… А знаешь, князь, что хуже всего?

— Что?

— Что не моя она и все тут. Постель расстилает вечером- не для меня. Просыпается- не со мной. Щи варит — и то все помимо меня. Не встретит, не проводит при всех…