Миссия (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 30

— И чуть не погиб! Он чуть не погиб! — Стив неприязненно смотрит на Страуса, и тот тут же скучнеет:

— Да кто же знал, что они такие сумасшедшие? Эти люди?

— Кто рассказывайте! Сколько я тут лежу? Что со мной? И вообще — что случилось?

— Тебя подстрелили — пожимает плечами Стив — Когда судья объявил победителя, Али едва не откусил тебе ухо. Помнишь об этом? Ага, помнишь. А потом в тебя пальнули с трибун, из кольта сорок пятого калибра — судя по пуле. Стреляли не один раз, но попала одна пуля. Остальные пули ушли в пол ринга. Зато эта одна едва не выбила из тебя дух. Попала в спину ближе к правой лопатке, сломала ребро, прошла рядом с сердцем и пробила легкое, вызвав очень сильное кровотечение. Доктор сказал, что он вообще не понимает, как ты остался жив. Ты должен был истечь кровью прямо там, на ринге.

— Но не истек… — задумчиво пробормотал я.

— Не истек! — довольно ухмыльнулся Стив — В общем, как ты свалился — началась бешеная кутерьма. Искали стрелка, и вроде как его нашли.

— Негр? Из бандитов?

— Неа! Школьный учитель. Он ненавидит Россию и русских, считает, что все русские коммунисты-казаки, и хотят захватить Америку. А главный у казаков ты — предводитель этой всей орды. И чтобы спасти страну, учитель обязательно должен тебя уничтожить. В общем — парень спятил на почве антикоммунизма. Что ничуть не помешало ему приобрести «кольт» и пронести его на трибуны. Хорошо хоть, что сидел он далеко от тебя, и то — одну пули хватило, чтобы ты пластом лежал здесь двое суток, двое эти чертовых, проклятых суток!

— Двое суток?! — у меня аж дыхание перехватило — я был в отключке двое суток?! Да не может быть!

— Да как не может быть? — Стив расхохотался, недоверчиво помотал головой — Я же говорю: пуля прошла у самого сердца! И кстати — должна была зацепить сосуды, но врачи сказали, что произошло чудо и она как-то умудрилась их… хмм… обойти. Пробила легкие — у тебя изо рта просто фонтаном лилась кровь! Мы думали — тебе конец! Пока врачи сбежались, пока тебя доставили в больницу — прошло не меньше часа! А ты все живешь и живешь! Врач смотрит на тебя, и говорит: похоже, что все, скончался! Щупаю пульс — живой! факингового врача посылаю в зад! И бежим по коридору с носилками, на которых твоя тяжелая туша! Ох и тяжел же ты, парень! А бежать трудно, мешают — там опять драка началась, да со стрельбой! Искали стрелка, так начали бить черных — все решили, что это они тебя грохнули! Хмм… попытались грохнуть. Черные, не будь дураками — взялись отбиваться! Началась стрельба. Пятеро убитых, двадцать ранено. По стране — выступления черных, беспорядки. Реднеки выкопали ружья и теперь запрещают черным въезжать в их города. Никто не верит, что это учитель тебя расстрелял. Говорят, что власть подставила учителя, чтобы скинуть вину с черных. Али все ненавидят — за то, что он врезал рефери, а потом откусил тебе ухо. Кстати — ухо пришили, на месте. Болит, нет?

— Почти не болит (пощупал повязку). Дальше, дальше что происходило?

— Ну что дальше… тебя в больницу, операцию, пулю вынули. Сделали экспертизу — точно, из пистолета учителя. Только кому теперь что-то докажешь? Говорят — власть подделала экспертизу, чтобы… ну — понятно. Чтобы черных не били. Кстати, на следующий день прошла массированная полицейская операция по уничтожению банд Нью-Йорка. Арестовывали пачками, стреляли на месте тех, кто сопротивлялся, или просто обозначал намек на сопротивление. Участвовала и национальная гвардия, практически — уличные бои. И бунт не стихает. Твой бой расколол Америку на две части.

— Кстати, из вашего посольства приезжали, требовали доступа к телу — усмехнулся Страус — Мол, советские врачи самые лучшие, а наши тебя до могилы доведут. Так-то я согласен насчет наших врачей, но сомневаюсь, что ваши все-таки лучше. Все они хороши! Особенно, если черномазые!

Мда. Страус никогда не отличался толерантностью, и «любовь» к черным у него в крови — Ну и пустили бы их, в чем дело-то?

— На высшем уровне принято решение — никого к тебе не пускать. Кроме строго ограниченного контингента лиц — мы со Стивом, и твоя секретарша Ольга. Кстати, она ночевала здесь, в больнице, все двое суток. Не отходила от тебя. Похоже, что она в тебя влюблена.

— Вам так кажется поплыло — Ох, черт! Голова кружится! — махнул я рукой, и в голове у меня зазвенело, перед глазами.

— Я же говорю — ты крови потерял с ведро! Когда тебя привезли, у тебя давление было как у покойника! Никто не верил, что ты выберешься! Кроме нас! — Стив ухмыльнулся — Только мы знаем, какой ты вредный и упертый черт! Тебя убить — это как сатану попытаться забить прутиком!

— Да ну тебя… — ухмыльнулся я — А что говоришь сделали с Али?

— Дисквалифицируют — Стив равнодушно пожал плечами — Если каждый придурок будет откусывать на ринге ухо — где ушей напасешься? Говорят, что еще и оштрафуют на всю сумму заработка и передадут деньги тебе — за моральный ущерб.

— А рефери? Ему что?

— А что рефери? Губу ему Али разбил. А больше-то и ничего. Это издержки работы! Такая у него работа, у судьи на ринге. Могут и в морду дать, да… но он знал, куда идет. Если бы был балет на льду, тогда другое дело. А это бокс!

— А где Ольга?

— Спит в соседней комнате. Тут двухместная палата, в одной палате ты обитаешь, в другой — обслуга. Лучший частный госпиталь! Между прочим — дорогущий! Не волнуйся, богатей… как ты там говорил? Халава?

— Халява — усмехаюсь я.

— Вот-вот! Тебе все по страховке оплачивается, это предусмотрено договором. Роджер постарался! Кстати, я на тебе кругленькую сумму заработал! Ставил на тебя — даже занял! Пятьдесят тысяч долларов поставил! Сто получил! Хорошая прибавка к жалованью, не правда ли?

— Хорошая… — вздыхаю я, и упершись взглядом в Стива, внезапно спрашиваю — Неужели ты так в меня верил, что поставил на кон все, что у тебя есть?! А если бы я проиграл?!

— Ты не мог проиграть — Стив отмахнул рукой, будто отбрасывал что-то грязное, неприятное — Я ведь десять дней с тобой дрался! Чувак, ты нереально крут! И Роджеру то же самое сказал — он не проиграет! Он никогда не проигрывает!

— А я не сплю! — моя дубль-Варлей была заспанной, встрепанной, косметики на лице практически нет… а все равно красивая! Красивую женщину ничто не испортит, даже полное игнорирование косметических ухищрений. Даже наоборот — на мой взгляд женщины почти не пользующиеся косметикой выглядят интереснее, чем те, кто намазывает на себя килограммы тонирующих кремов и губных помад. Нет, ну так-то можно — ресницы подкрасить, губы чуть тронуть помадой, но то, что в двухтысячных делают с собой «муклы» — так нельзя.

— Очнулись! Ну наконец-то! — Ольга говорила по-русски, и оба моих собеседника недоуменно переглянулись:

— Она что, объясняет тебе в любви? Точно! Вон глаза как горят! — фыркнул Стив, и Роджер махнул ему рукой:

— Пошли отсюда. Пусть отдыхает. Майкл, бай-бай! Завтра придем! Поправляйся! Олья, не слишком уж его мучай! Так… массажик, и ну и всякое такое. Ручками поработай! Хе хе хе…

Мужчины вышли и мы остались вдвоем с Ольгой. Она сидела на стуле рядом с моей кроватью, смотрела на меня, и в глазах ее плескалась искренняя радость. Интересно — почему? Потому, что сохранила свое рабочее место? А что — я бы помер, и пришлось бы ей вернуться к отцу вести прежнюю, можно сказать растительную жизнь.

А может и правда у нее ко мне что-то есть? Честно сказать — после Ниночки не хочется верить ни одной женщине. Обжегся раз, обжегся два… может хватит? Партнерство, дружба, дружеский секс — это еще куда ни шло, но серьезные отношения… нет уж, оставьте для других эту лажу. Серьезные отношения у меня только с одной женщиной — и она осталась там, в другом мире, в другом времени. А тут… тут только так.

— Ну что, привет, моя бессменная секратарша! Напугал я тебя? — я улыбнулся Ольге, которая смотрела на меня со странным, каким-то отсутствующим выражением лица, и вдруг губы девушки скривились, она упала на колени, уткнулась головой мне в живот и громко, горько зарыдала. Ошеломленный, сбитый с толку — все, что я смог сделать, это положить ей руку на спину и тихонько похлопать: