Подарок (СИ) - Снегирева Ирина "Ири.С" - Страница 35

Никита поскорее убирал чертежи и наброски, уже не думая о любимой работе. Отчего — то ему в голову пришла мысль, которая даже напугала его. Что если девушка в свой выходной могла уйти по своим делам, вновь оставив его одного. Почему бы и нет? Мало ли куда там ходят женщины. Например, на маникюр, в парикмахерскую. К подругам, в конце-то концов. И снова вопрос возник сам собой, а почему Алёна живет в их доме? Она могла бы спокойно жить и у себя. А отец присылал бы за ней машину. Занятия и массаж Лена делает ему в основном вечером… Неприятная когтистая лапа царапнула где-то внутри и отпустила. Если бы дело касалось отца и Елены, как изначально предполагали они с братом, то все бы уже наверняка всплыло наружу. В этом он сам бы лично убедился. Все ночи, кроме сегодняшней, Елена проводила вместе с ним. И он не верил, что она могла бы быть с кем-то ещё кроме него. От хорошего любовника рано утром не убегают, а от плохого? Нет, насколько он смог узнать свою массажистку, телефонных звонков с мужчинами у нее не было. Ну, родные иногда звонили… Но в такие моменты сам Ник обычно был неподалёку. Да он постоянно находится рядом с ней, как только она переступает порог их дома! Тянет его к ней как магнитом! И никогда Лебедева не вздрагивала и не пыталась скрыться, не делала попыток сделать так, чтобы её не услышали. Значит, как рассуждал Никита, скрывать ей было нечего.

В доме по-прежнему царила тишина. Ник даже специально выглянул в окно. Машин брата и отца не было на месте. Значит отец все еще в отъезде. А Димон… кто бы мог подумать, что на него западёт та самая бизнес-леди, с которой их знакомили на каком-то приёме еще до аварии. Кажется, её зовут Мила. Миленькое имя, как и сама владелица небольших хозяйственных магазинчиков. Димка с утра позвонил и сказал, чтобы его не искали. Он в гостях у неё, любуется красотой двухэтажного коттеджа, расположенного практически на берегу Клязьмы. Ник усмехнулся, ведь брат всегда был не промах на счет красивых женщин. Он и к Елене точно клинья подбивал, в этом Никита был стопроцентно уверен. Иначе, зачем было розу дарить!? Димон и Никитос — близнецы. Всегда вместе, всегда не разлей вода! Даже чувствовали они как-то друг друга, если с кем-то из них что-то случалось. Поэтому в подкатах к девушкам у них были одинаковые приемы.

Так, думая обо всем одновременно, Никита спустился вниз и остановился только у двери в комнату девушки. Прикоснулся к ручке, слегка приоткрыл… Тишина, не нарушаемая ни музыкой, ни разговорами… "Наверное, она действительно куда-то отправилась", — расстроено подумал он и все-таки въехал в комнату… но нет. Лена спала, свернувшись клубочком. И трогательно прижав ладошки к груди. Белокурые длинные волосы разметались по подушке. Одна непослушная прядка лежала на ее лице… Никита не удержался и протянул руку, решив исправить эту оплошность. Но за шаг до дивана, на котором так по-детски трогательно спала Алёна, остановился. Прижимать ночью спящую женщину к себе это одно, но видеть её сон днём… это абсолютно разные вещи. Сейчас он любовался ею как художник и теперь точно знал, кто послужит Музой его рисунка в следующий раз.

Рука Ника снова потянулась к лицу Алёны, чтобы все таки заправить эту самую непослушную прядь… Но его взгляд упал на губы девушки. Обычные, не распухшие, как бывает, когда любовники слишком долго не видятся, а потом сходят с ума, нетерпеливо срывая друг с друга что только можно, начиная с одежды, заканчивая поцелуями. Нет! Она не была с любовником. Никита был в этом просто уверен! Только он целовал эти губы…

"Ненормальный", — подумал Никита, мысленно посмеявшись над самим собой, и наклонился к ней… Но тут ресницы девушки задрожали, и Лена раскрыла глаза. Что ж, пожалуй, так даже лучше…

— Ты? — удивилась она слегка хриплым голосом.

— Я, — с нежностью, не свойственной ему, отозвался Никонов, на этот раз смело откидывая упавшие на лицо Алёны волосы. И, не сдержавшись, на волне нахлынувших желаний, он притянул её к себе, впившись в губы ненасытным поцелуем.

— Никита, — прошептала она, прикоснувшись своей рукой к его щеке. И этот жест был таким интимным, приятным, что захотелось схватить Алёнку в охапку и утащить к себе в комнату, запереться изнутри и не выпускать.

— Вставай, соня, — рассмеялся он, прикоснувшись своим носом к её носику, — пойдем, я сам сварю тебе кофе, как и обещал.

— Договорились, — улыбнулась она и прикрыла глаза. А Никита не удержался и дунул на ресницы, просто так, под действием настроения. А оно от этих нехитрых ласк пошло на взлёт у обоих…

Из комнаты они вышли вместе. Точнее Елена шла, а Ник держал её за руку. Точно так же они добрались до столовой, ни о чем не говоря. Но каждый прислушивался к посторонним звукам в доме… С одной стороны оба наслаждались тем, что были наедине друг с другом, с другой Лена очень не хотела, что бы их личные отношения выплыли наружу. Никита, как и обещал, сварил Алёнке дивный кофе, а она достала из холодильника все, что только может им пригодиться сейчас…

— Ну как? — поинтересовался он с улыбкой, едва девушка прикоснулась губами к чашке и сделала маленький глоточек. Она стояла у окна, наблюдая за яркими солнечными лучами, которые отражались в бассейне… Это выглядело так по-домашнему. И Ника посетило ощущение правильности всего происходящего.

— Божественно, — отозвалась Алена, улыбнувшись ему. И он не выдержал, поставил свою чашку и подъехал к ней, обнял одной рукой за талию и прижался головой к ее животику.

— Пожалуй, если будешь хвалить меня и дальше, то я каждое утро стану приносить тебе кофе в постель, — усмехнулся Никита, не выпуская Алену из своих объятий и наблюдая вместе с ней за садом за стеклом.

Звук чего-то постороннего вклинился в сознание, и они оба одновременно обернулись. Ник медленно опустил руку, а Алёна сделала шаг в сторону…

Михаил Алексеевич вошел через пару секунд, но у Никиты возникло стойкое ощущение, что отец все видел. Но промолчал.

— А, молодежь, — произнёс Никонов-старший и поморщился, приложив руку к собственному затылку, — чем занимаетесь? Кофе пьете? Алёнушка, а ты не могла бы мне выдать чего-нибудь такого, чтобы от головы помогло.

— Может быть вначале давление померим? — предложила Лена, внутренне расслабившись Вначале ей показалось, что Михаил Алексеевич скривился при виде их двоих. Но нет, причиной всему оказалась его боль. Стала понятной и краснота лица. — Тонометр есть в доме? — теперь она уже обращалась к обоим Никоновым, переводя взгляд с одного на другого.

— Вроде был наверху, — пожал плечами седоволосый мужчина. — Не знаю точно. Там много всего. Зина, вот она все знает.

— А пойдемте, посмотрим, — предложила Елена, — заодно и померим давление. Никит, может быть ты покажешь, где и что лежит?

— Да не стоит. Я и сам знаю, где медикаменты и прочие ваши премудрости лежат, — сообщил Никонов-старший, — только никогда не интересовался, что именно там находится и в какой комплектации.

— Очень хорошо, пойдемте, Михаил Алексеевич, как-нибудь разберемся, — согласилась Лена, решив осмотреться на месте, а только потом думать, как поступить с пациентом.

Идти рядом с отцом Никиты было не очень комфортно. Возможно, виной тому был тот факт, что именно Никонов-старший привез Елену сюда, устроив те скандальные разборки в её доме. А, может быть это чувство неловкости, которое возникает всякий раз, стоит мужчине взглянуть на девушку своим тяжелым, пронизывающим, как рентген взглядом. Как бы то ни было, но сейчас, поднимаясь по лестнице, она думала непонятно, о чем, испытывая неловкость по всем вопросам сразу. А еще присматривалась к пациенту, краснота которого все усиливалась по мере поднятия по лестнице.

— Вот там оно все, в шкафу, — произнёс Михаил Алексеевич, едва они зашли в спальню мужчины, — Вы посмотрите, а я с Вашего позволения сяду, в ногах правды нет, — тяжело вздохнул Никонов, ослабляя ворот и без того тонкой летней рубашки.

— Отлично! Тонометр, — обрадовано воскликнула Лена, стоило ей открыть дверцу шкафа. — У вас прямо настоящая аптека, полный набор, — с уважением произнесла она, раскрывая чехол аппарата. — Так, давайте руку. Пожалуйста, не напрягайте ноги и не разговаривайте, — попросила Елена. Привычные движения были настолько отработанными, что все происходило автоматически. — Ого! Сто семьдесят на сто!