Мой тайный роман с боссом (СИ) - Дана Стар - Страница 41

— Ты очень добрый.

Он смущённо отмахнулся. Включил газ, принялся выкладывать в пиалу печенье с конфетами.

— Почему несчастье? Она милашка, — со смешком сказал я, рассматривая котейку, что уже свернулась калачиком на моих коленях и весело замурчала.

— Она кусючка и хулиганка. Мои руки выглядят так, как будто я их в блендере каждый день кручу. А занавески в моей спальне видела? Лучше тебе туда не соваться.

Чайник звучно засвистел. Бросив в заварник пару пакетиков, Руслан поставил угощение на стол. Присел рядом. Вначале смотрел в свою чашку, размешивал сахар уже как полминуты, а я смотрела на него, внимательно изучая мужественный профиль парня. Как же сильно он изменился. В прошлом — главный дебошир школы, а сейчас… такой вежливый и милый, что просто в уме не укладывается. Как такой здоровила-медведь может быть таким душкой? Котиков любит, девушек из беды спасает. С ума сойти. Живет один, мастер на все руки, в технике разбирается. Просто идеальный мужчина. Наверное…

В школе был совершенно другим человеком. Я к нему подойти боялась. У него вечно костяшки были содраны, а глаза украшали фиолетовые пятна. После школы он был организатором «стрел» между учениками разных классов или школ. Эдакой местной грозой района. Было время, что эта гроза ходила за мной по пятам. А я тряслась как трусиха. Боялась его. Жутко. Думала — побьет. Поэтому и пыталась игнорировать. Но задираний избегать не удавалось.

Все они идеальные, пока не затащат в постель. Пока не наиграются, получив своё. Для большинства представителей мужского пола это как азарт, заложенный природой. С целью как можно больше осеменить самок. Но если в нашем обществе принято нести ответственность за плоды своих сексуальных утех, то не все современные мужчины принимают это условие. Банально денег не хватит на содержание потомства. Проще предохраняться и трахаться в своё удовольствие. В животном мире как происходит? Осеменил — и забыл. Самке не надо платить за квартиру, за еду, за одежду и учёбу своему детёнышу. А у человека всё по-другому. Потребности в сексе, как у зверей, остались. Но правила жизни изменились в силу ответственности за свои поступки. Неподчинение — наказание. Условный рефлекс усвоен.

— Давай, Ди, шутки в сторону, рассказывай. Я ведь знаю, что то, что ты рассказала следаку, лишь поверхностная информация. Я хочу тебе помочь. Хочу найти твоего ребёнка.

— Царёв очень опасный тип… — выдыхаю. Пальцы начинают невольно дрожать.

— Поверь, я ещё страшнее. Когда злой, — сжал чашку с таким напряжением, что костяшки побелели. — Ты же меня знаешь. Помнишь, как в школе? Каким я был недоноском?

— Я… я. Да, помню, — опускаю голову, смущаюсь, разглядывая Дымку, уснувшую на моих коленях.

— У меня есть друзья. Много хороших и влиятельных друзей. Я смогу тебя защитить.

— Л-ладно, — он умеет убеждать. — Расскажу. Как есть.

Если не сгорю от стыда. От отвращения к себе. Когда признаюсь хорошему человеку, что любил и восхищался мной полжизни, в том, что я жадная шлюха, которая спала с богатым стариком ради денег. Потом ещё и ребенка от него заимела. А этот гондон меня как бездушную вещь в грязь вышвырнул. Когда надоело играться. Ради дочки я согласная на всё. Больше ведь не к кому обратиться.

— Прекрасно. Знаешь, Обухов мне впаривал, что ты врёшь. Тыкал в лицо этими сраными бумажками с анализами и заключениями врачей. Но я не поверил. Давно уже не верю. С того самого момента, когда моего друга, ехавшего на байке поздним вечером, насмерть сбил пьяный мажор на «Майбахе». Дело быстро закрыли. Мишку обвинили, что это его вина, мол, это он под действием наркотиков и алкоголя выехал на встречку и лоб в лоб столкнулся с тачкой мажора. Но Миша никогда не пил. У него язва. Он был хорошим парнем. И лучшим другом. А этот пидор спокойно себе ушёл от закона. Но… долго не радовался халяве. Спустя пару дней мразь отправили на больничную койку с многочисленными переломами и гематомами. Месяц жрал через трубочку.

— Боже, ужас! Почему так вышло?

— Просто это карма, — Руслан как-то странно подмигнул. — Я весь во внимании. Как так получилось, что ты связалась с этой тварью? — брови взлетели вверх, взгляд стал острым, холодным, а сам Руслан таким опасным…

Сделав несколько глотков ароматного чая с лимоном, выдохнув, я начала свой рассказ. С момента гибели родители до того, как очнулась избитой в больнице.

***

Этот разговор был одним из самых трудных испытаний в моей жизни. Не легче, чем получить по лицу от Царёва. Волнительно было наблюдать за тем, как меняется мимика парня. Мне показалось, что он едва сдерживается. Чтобы не избить кулаками стол, не швырнуть заварник в стену от злости. Интересно, этот он так меня проклинает? За распутство? Или Царёва за скотство? А может, таким образом выражает эмоции касательно того, что любовь всей его жизни оказалась продажной блядью.

От этих мыслей мне резко поплохело. Голова закружилась. Лицо окатило жаром. Я едва успела вцепиться пальцами в край стола, прежде чем упала бы спиной назад. Дымка, мяукнув, быстро слезла с коленей и, как реактивная ракета, умчалась прочь. А Руслан успел среагировать — подставил руку, поймав меня за плечи.

— Тш-ш-ш. Ну ладно, хватит. У тебя жар, что ли? Ты вся горишь, — прижав меня к себе, он бережно коснулся ладонью моего лба. — Горячая. Чёрт! Вот я баран, зря затеял этот долбанный допрос! И так все было ясно, что нас, простых смертных, снова поставили на колени перед царями жизни и заставили у них сосать. Всё, идём спать. Прости. Не думал, что всё настолько серьёзно.

Внезапно он ловко подхватил меня на руки, как пушинку, и куда-то понёс.

Я задрожала. Мне стало очень холодно. А его тело такое сильное, такое горячее, что не хочется вылезать из объятий. Он заставляет меня чувствовать себя в безопасности, под его надёжной защитой. У Руслана… очень доброе сердце. Несмотря на буйный нрав и отвратительное поведение в школе.

— Холодно. Очень холодно, — зубы стучат. Льну к груди парня, пытаюсь завернуться в Руслана, будто он — моё одеяло.

— Сейчас, — Руслан осторожно кладет меня на кровать, укрывает двумя одеялами, клацает кнопкой торшера на тумбочке. — Хочешь, я включу камин?

— Да… да. Камин — это хорошо, — веки слипаются, я плавно лечу в небытие.

Сейчас больше всего на свете мне не хочется оставаться одной.

— Рус-лан. Не уходи. Посиди со мной. Не бросай меня… — кашляю, пытаюсь выползти из-под одеяла, чтобы схватить парня за руку, но лихорадка усиливается.

— Конечно, я… эммм... сейчас вернусь. Только сбегаю за жаропонижающим. А ты не шевелись. Быстро ложись в кровать.

Пришлось мигом подчиниться. Силы покидали моё тело. Отвратительное самочувствие. На фоне высокой температуры было тяжело контролировать не только свои действия, но и чувства. Так я не заметила, как начала проявлять инициативу. Первой. Как начала сближаться с Русланом. Как начала остро нуждаться в его внимании. Он напоил меня из рук лекарством. Укрыл одеялом, как это делала мой папа. Постоянно держал пальцы на пульсе. Трогал лоб. Сам недовольно хмурился. Ещё для меня он растопил камин. Непередаваемые ощущения. Стало так уютно, так хорошо в его доме, рядом с ним, что я позабыла обо всём на свете. Этой ночью меня не мучили кошмары. Несмотря на ужасное самочувствие, я спала крепко, беззаботно. А утром немного ошалела от увиденного, когда пришла в себя. Поскольку я проснулась в объятиях Руслана. В одной кровати. Лежала на груди парня и крепко обнимала его красивое тело. А он? Уже не спал. Смотрел на меня. Так мягко, так нежно, что я почувствовала приятный жар внизу живота. А на сердце? Там цвели тюльпаны. Удивительно!

— Прости, не хотел дёргаться. У меня ужасно затекли руки, но я не хотел тревожить твой сон. Ты так сладко спала… Если что, ты сама попросила меня лечь с тобой рядом и обнять.

— Правда? — хлопнула ресницами. — Я плохо помню…

— Честное слово. У тебя была сильная лихорадка. Не удивительно, что ты не помнишь. Температура больше тридцати девяти. Но сейчас вроде всё в норме.