Варвар для Варвары (СИ) - Соловьева Елена - Страница 15

— Я старалась. Дола многое умеет и готова выполнить любую твою прихоть.

— Пусть танцует для меня, — объявил жрец. — И не прольет ни капли.

«Ого, — подумала я, — неужели девушке поставят на голову сосуд с вином?» Пару раз в неделю мы с Аришкой ходили на восточные танцы и заимствовали оттуда много движений для своих выступлений. Меня всегда восхищало умение женщин владеть своим телом и исполнять утонченные и сложные танцы. А еще я любила сочетать восточные традиции с современными стилями — публика была в восторге. Жаль, что Костик не разрешал мне выступать сольно. Я могла бы взорвать зал не хуже, чем его любовница. Дайте мне музыку, сцену и жадные мужские взгляды, и Варвара Анатольевна предстанет перед вами в совершенно другом образе.

Ход моих мыслей прервал громкий хлопок в ладоши. Брюнетка поднялась с колен и подозвала двух слуг. В их руках я заметила забавные музыкальные инструменты: небольшие флейты, состоящие из двух рядов тростниковых трубочек, связанных между собой. Затерянный в лесном массиве мир удивлял меня все сильнее.

Потупив глаза, музыканты приступили к игре. Меня поразили услышанные звуки — мелодичные, переливчатые, как весенняя капель, они словно струились по воздуху. Проникали, кажется, в самую душу и уносились высоко в раскаленное солнцем небо. Такие чистые и нежные звуки я не ожидала услышать в этом абсолютно диком краю.

Дола испуганно вздрогнула. «Вот глупая, — подумала я, — разве можно бояться танца? Что может быть прекрасней, чем двигаться в такт удивительной музыке и чувствовать полный восхищения взгляд такого мужественного и соблазнительного мужчины. А присутствие соперницы должно обострить чувства, добавить в них перчика».

Спустя минуту мне захотелось забрать свои невысказанные слова обратно. Темноволосая Амула придирчиво выбрала из всего разнообразия сосудов один, изготовленный из тыквы-горлянки. Наполнила его чем-то белым, похожим на молоко. Подошла к бледной Доле и приказала ей раздвинуть ноги. После чего ввела в ее женское естество удлиненный конец диковинного сосуда и вылила его содержимое. По моим расчетам — грамм сто молока. Удержать его в себе и при этом станцевать — настоящее испытание. Только настоящие искусницы, в совершенстве владеющие своими интимными мышцами, способны на такой подвиг.

«Вот так жрецы, вот так затейники! Заниматься сексом с обычными девушками — не для них, им подавай наложниц, способных довести до оргазма одной силой мысли. Интересно, сколько времени потребовалось наставнице для того, чтобы превратить варварку в жрицу любви. Что ж, сейчас увидим, на что годится Дола. Сочтет ли жрец ее достойной любовницей».

Рыжеволосая одалиска поднялась на ноги. Вымученно улыбнулась жрецу, вскинула вверх тонкие руки. Браслеты на ее запястьях жалобно звякнули, сочувствуя хозяйке. Слуги заиграли громче, добавили звукам страсти и ритмики.

Амула подала Доле руку и помогла ей забраться на лавку. Теперь танцовщица стояла рядом со своим господином, и он мог видеть все, что происходит с ее юным телом.

— Давай же, удиви меня, — подбодрил жрец девушку. Его речь была правильной, без тени дикости.

Мне казалось, что я снова переместилась во времени и пространстве. И из первобытного мира перенеслась в гарем восточного султана. Внутренний голос упрямо твердил, что нужно бежать. Но я не слушала его. Тут, снаружи, творилось такое, что только ядерная зима заставила бы меня это пропустить. И то не факт.

Наплевав на осторожность, я подползла ближе. К счастью, все были слишком заняты выступлением Долы и не расслышали подозрительного шуршания гальки. Да и шум музыки перекрывал остальные звуки.

Воодушевившись моим поступком, Ка тоже подползла вплотную к террасе. Любознательность победила ее первобытные страхи.

Пользуясь случаем, я впилась взглядом в жреца, рассмотрела его в мельчайших подробностях. Вблизи он показался мне еще прекраснее: рельефные мышцы груди так и манили коснуться их; золотистые волосы казались шелковым покрывалом; высокие скулы и тонкие, но чувственные губы сводили с ума. Вот только глаза… в них не было и капли нежности или хотя бы сочувствия. Жрец смотрел на Долу холодно, едва ли не равнодушно. Для него такое представление стало обыденностью, не удивляло и не вызывало дрожи желания.

На правом предплечье жреца красовалась татуировка в виде восходящего солнца с тремя лучами — такую же я видела у парня, что бросился под машину Василия. Как это было давно. Ровно одну жизнь назад.

«Выходит, тот мужчина тоже был жрецом, — пронеслась шальная мысль в моей голове. — Как бы расспросить этих красавцев об обратной дороге? Наверняка они знают, как мне вернуться домой».

Пока я размышляла подобным образом, Дола исполняла танец живота. Самые обыденные, не слишком отточенные движения. Жрецу, да и мне было скучно. Девушка двигалась, как в замедленной съемке: слишком медленно, осторожно. Она не попадала в такт музыке и не стремилась выложиться по полной. Ни тебе акробатических элементов, ни страстности, ни азарта. Но что ужаснее всего — на лице ее застыла мина мученицы. С таким выражением идут к стоматологу, но никак не на ложе любовника.

Дола явно не справлялась. Мужское достоинство жреца, прежде возбужденное предстоящим зрелищем, покоилось на бедре. Амула решила исправить эту оплошность. Она снова опустилась на колени перед господином и провела тонким пальчиком по фаллосу. Пальцы жреца стальными браслетами сомкнулись на ее запястье: на нежной коже наверняка останутся синяки.

— Не смей! — предупредил жрец. — В этом есть и твоя вина.

Он оттолкнул от себя Амулу, и та покорно распласталась у его ног. Взбешенная, зыркнула на подопечную и провела указательным пальцем по своей шее.

Дола верно истолковала этот жест. Дернулась, как от удара, и до крови прикусила губу.

Жрец протянул руку и провел ладонью по внутренней части бедра танцовщицы. На изящных, но твердых, как сталь, пальцах остался белый след от молока.

— Ты не справилась, — объявил жрец.

Хлопнул в ладоши, и музыка замолчала. Дола рухнула как подкошенная. Умоляюще взглянула на господина. В глазах ее дрожали слезинки.

— Переведете ее в нижний гарем, — объявил слугам жрец. — Из нее не выйдет достойной любовницы.

Дола еще сильнее побледнела, но не осмелилась возразить. Покорно последовала за слугами и забралась в паланкин. Она упустила свой шанс понравиться господину, и если во дворце жрецов действовали те же правила, что и у восточных халифов, — жизнь в семье Ка может оказаться куда счастливее той, что ждет девушку в нижнем гареме.

— Ты подвела меня, — холодно объявил жрец наставнице. — И будешь наказана.

— Да, господин, — Амула склонилась в поклоне. — Твоя воля — закон.

Она возвела руки к небу и запричитала:

— О, великий хранитель мира, ты даришь нам кров и пищу. Защищаешь от жестокой Калки и оберегаешь от…

Договорить ей жрец не дал. Он перекинул ее через колено и с силой опустил ладонь на ее упругую попку. Амула охнула, но даже не шевельнулась. Удар следовал за ударом, и ее округлые ягодицы стали розовыми.

Но этого жрецу показалось мало. Он приказал Амуле встать на четвереньки и прогнуться, выставив зад. Сам сорвал тонкую ветвь ивы и начал хлестать ею провинившуюся наложницу.

— Раздвинь ягодицы, — приказал жрец.

Амула охотно выполнила приказ. Прогнулась сильнее, прижала плечи вниз так, что ее пышная грудь коснулась застеленного мягким ковром пола.

Жрец отходил ее ветвью, начиная от бедер и заканчивая верхней частью ягодиц. Удивительно, но эти хлесткие удары заставили Амулу сладко постанывать и извиваться. Она сильнее раздвинула ягодицы и попросила:

— Мой господин, не жалей меня. Я заслужила настоящую порку.

Жрец усмехнулся и легко провел ветвью по чувствительному анусу наложницы. Амула всхлипнула и задрожала от предвкушения.

— Плохая девочка, — рыкнул жрец.

Его крепкий член подрагивал от нетерпения. Он походил на огромное копье с пурпурно-красным каменным наконечником, готовым в любую секунду ринуться в бой и пронзить свою безропотную жертву.