Ведьмин путь (СИ) - Гущина Дарья - Страница 35

И, кстати, на кой ляд Вероника постоянно хваталась за зеркало? Уж точно не из-за макияжа. Могут ли они видеть пространственно-временные слои, как я? А могут ли видеть... моими глазами? Знать, кто я, и ловить отражения моих взглядов, чтобы... Тогда фотосессионный фарс обретает смысл. И, сама того не зная, я могла показать им все нужные дома. А это... плохо.

Аппетит пропал. Когда Данька вернулся и позвал на кухню, я, конечно, пошла и поела, но через силу, ибо надо. Голова была тяжелой, виски ломило, мысли путались. Замерзшая ведьма, исчезновение Фильки, смерть Ираиды, смена «курса» с «драпать» на «остаться», метель, «новобрачные» – события и образы смешивались, отказываясь раскладываться по полочкам, водили безумные хороводы. И пугали. Очень хотелось спрятаться от этой фантасмагории, но вряд ли получится. И во сне явится. И не даст покоя, пока не закончится.

Я на автомате помыла посуду и, ожидая, когда чайник закипит, зависла у кухонного окна. Вьюга и не думала униматься, снег стоял непроходимой стеной, ветер выл, как потерпевший, просачиваясь во все щели, выстужая помещения.

– Лёль, что делать будем? – Данька сидел, оседлав стул, и смотрел на меня, не мигая.

– В магазин надо сходить, – вяло отозвалась я. После горячего ужина накатила слабость. – Завтра. Если погода позволит.

– А вообще?

– Искать, Дань, – я обернулась и тихо повторила: – Искать. Всеми возможными и невозможными способами.

– Возможные я знаю, – «лис» нахмурился. – А невозможные?

Из известных – только один. К сожалению, «только». И, к сожалению, только этот.

– В третьем номере живет один парень – Корифей. Он из наблюдателей. Раньше им был. Если возможные не сработают, придется идти к нему.

– Корифей? – переспросил старший крестник. – Это погоняло, что ли?

– Нет, фамилия. Настоящая.

Ни на кухне, ни в коридоре не было ни души, и мы могли спокойно говорить, о чем угодно. Приближающихся шагов Данька не слышал, а я устала от приступов паранойи.

– А звать как?

Я улыбнулась, вспоминая:

– Варфоломей. Оцени – Лаврентьевич. Среди наблюдателей его называли Вафлей. Или Вафлей Лавровичем.

Данька весело хмыкнул, но быстро посерьезнел:

– А чем он поможет?

– Корифей... – я замялась, соображая, как четче сформулировать мысль. – В общем, наш мир окружает мощная информационная оболочка. В ней есть всё – и прошлое, и настоящее, и варианты будущего. Корифей умеет к ней подключаться и находить нужное. Любые сведения. Он выглядит и ведет себя, как пацан, но по досье ему за сотню лет. Очень сильный колдун. Вернее, ведун.

– И очень полезный, – оценил Данька. – Так пойдем сразу к нему, чего ждать.

– Завтра. Дань, у меня голова на части разваливается. Перемагичила вчера... слишком. Вообще не соображаю. Чаю выпью – и спать. Раньше лягу – раньше встану.

…и будем верить, что с Филькой ничего за ночь не случится. Если за день не случилось, то... Будем верить. Другого пока не дано.

– Корифей. Вафля, – повторил «лис» и ухмыльнулся: – Кто ж его так невзлюбил-то? И за что?

Чай вскипел, и я заварила в графине траву. Мята, мелисса, душица, смородина...

– По слухам, бабушка, – рассеянно припомнила я. – Вообще род у него очень древний, от стародавних, и всегда, в каждом поколении, появлялся... информационщик. Инфомат, как мы сейчас его называем. А потом, говорят, проклятье вмешалось. Инфоматы – редкость, ценные кадры, а работать они ни на кого не хотели. Вроде бы за это и прокляли, да так, что поколений десять в роду были только девочки – ведьмы.

Данька заинтересованно внимал. Я размешала успокоительный настой и закончила:

– Но у любого проклятья есть срок годности, и когда род Корифея наконец от него освободился и появился долгожданный парень, бабушка назвала его в честь последнего инфомата, а отчество дала от предпоследнего, чтобы закрепить дар и усилить защиту. Чтобы предки стояли на страже, оберегая и уникальные способности, и жизнь последнего представителя рода.

– Хорошо его знаешь? – «лис» встал и забрал у меня графин.

– Ну... – я запнулась. – Работали пару раз. Мерзкий тип с отвратительным характером.

Старший крестник проводил меня до номера, собрался к себе, но я удержала его за руку:

– Дань, вещи забирай и ко мне. Здесь ночуешь. Не спорь. Здесь... Карина. И Руна. Нас защитят.

– Что, мамы боишься? – усмехнулся он.

– Дурак, – беззлобно отозвалась я.

«Лис» вернулся быстро, притащив рюкзаки и одеяла. И привычно обустроился на полу. Они всей семьей не любили постели, и только ради меня Натка держала дома раскладушку. Хорошо, Анжела в мое отсутствие не халтурила и исправно пылесосила пол.

Пока Данька вил из одеял «гнездо», я выпила отвар с зельем, расчесалась, переставила обогреватель ближе к постели, задернула шторы и забралась под ледяное одеяло. И почти сразу же почувствовала, как на кровать мягко запрыгнул тяжелый зверь. Потоптавшись, он свернулся пушистым клубком в моих ногах, прижался горячим боком к икрам, положил морду на ступни.

– Спасибо, Дань, – я улыбнулась. Этой ночью я буду спать спокойно и без сновидений.

Ответом мне было сонное сопение.

Завтра надо проверить почту... Если Альберт получил письмо и поверил мне, то приезд наблюдателей – вопрос времени. Очень короткого. Тогда у меня будет время на Фильку, и пусть только попробуют выдворить меня отсюда без него...

Глава 5

Маг – не объект опасливого восхищения и преклонения,

но и не раздражающий кинодурак,

личность не от мира сего, которая постоянно теряет очки,

не способна дать по морде хулигану

и читает влюбленной девушке избранные места

из «Курса дифференциального и интегрального исчисления».

Аркадий и Борис Стругацкие «Понедельник начинается в субботу»

Утро наполнилось сведениями и событиями сразу, едва я проснулась. Выспавшись и не обнаружив ни следов «похмелья», я заодно заметила, что метель тоже прошла. Но тяжелые снежные тучи встали колом, затягивая небо, прижимая его к земле.

От Альберта пришел ответ. Почту я проверила раньше, чем умылась, и испытала невероятное облегчение от всего-то трех слов его письма: «Принято. Береги себя». Всегда немногословный, он и сейчас остался верен себе. Я невольно улыбнулась, вспоминая нашу первую совместную работу. Две недели мы виделись каждый день, по несколько часов проводили в петле, и за это время я не услышала от него ни слова. И всерьез думала, что немой. А оказалось, просто молчун. Со сверхъестественно мощным умением считывать все мысли, от явно-поверхностных до случайно-подсознательных. Заговорил он внезапно, когда я выкопала из прошлого ту самую подковку.

– Благодарю за сотрудничество, – услышала я вежливое и ушам своим не сразу поверила. И на этом первый наш «разговор» закончился, не успев начаться.

Да-да, такая же подковка... Наверняка он в теме. Но беречь себя не обещаю.

А потом были умывание и кухня. И Данька, задумчиво поглощающий яичницу с колбасой. Предвосхищая скандал, старший крестник сурово заявил, что он «взрослый», «всё понимает» и «дорогу проверил». И с досадой добавил, что вчерашняя непогода стерла все следы вместе с заготовленной ловушкой. В городе словно вообще ни одно живое существо не наблюдалось.

– Скоростным следом теперь не погуляешь, – добавил он мрачно, собирая остатки яичного желтка корочкой хлеба. – И новые трассы прокладывать – запаришься.

Я всё же попеняла ему за неосторожность и села завтракать. Данька «заполировал» яичницу горячими бутербродами и предложил:

– А пошли сразу к Вафле? Тебя ж в медитацию погружать – ты потом на день сляжешь. Жалко время терять. Вечером попробуем, если с Вафлей не выгорит.

Я кивнула и предупредила:

– У него реально отвратительный характер. Он будет пользоваться своим положением и обижать, унижать, говорить гадости. Готов терпеть?