Окно в Полночь (СИ) - Гущина Дарья - Страница 37

Да, возможно, это выход. В вечном мраке нет места теням. И мы называли таковыми предсказательниц. Или создавали самостоятельно. А хранители — сущности. И сейчас предлагали свою силу в обмен на выживание. Значит, им известен ритуал. Значит, и я смогу о нем узнать. И если не выйдет с хранителями…

По пыльной стене расплывалась тень, порожденная сиянием обережного символа, и я рассеянно обвел пальцем ее контуры. Мой двуликий мир — изначальный, все остальные — только его тени, измененные, слабые, но наверняка населенные сущностями. И за его пределами — мириады живых миров, полных наших отражений. И одно из них вполне сойдет за тень. Если хранители откажут, если обрекут на смерть… Надо поднять старые заметки. Среди них наверняка есть упоминания о других мирах. Я никогда не вникал в тот бессвязный бред, что записывал от нечего делать. Теперь его время пришло. И мне пора учиться.

Мышь длинно и пискляво выругалась.

— Не голоси, — попросил ровно. — Тебе повезло родиться с крыльями, а нам приходится их добывать. И беречь. Не ори, говорю. Я все решил. Что? — переспросил, повернув голову к своей спутнице. — Какая паутина? Символ от предсказательницы? Символ настоящего? — и скептично улыбнулся: — Думаешь, я запутался? В паутине сил и возможностей? Не зная, что выбрать? Напротив. Я знаю.

Она тяжко вздохнула и со свистом выдохнула. И вновь попыталась визгливо достучаться до «тупоголового» меня, объясняя. Попал в паутину требований общества? Да, не без этого… А без этого в будущем Полуденном мире не выжить. Подменяю важное несущественным? Вероятно. Вероятно, дар писчего важнее — ибо изначальный и врожденный. И живи я две-три эпохи назад — в те времена, когда пишущим поклонялись, — выбрал бы дар без раздумий. Но я живу в суровое время, где нас считают неполноценными. И недостойными хорошей работы. И жизни.

— Хватит! — не выдержал. — Да, тупоголовый, да запутался! Согласен, только замолчи! И не мешай. Я действую по обстоятельствам! А они… красноречивы. Не тебе жить в Полуденном мире изгоем! И не тебе… — и посмотрел на нахохлившуюся мышь с интересом: — А магия-то в тебе останется? Или Полдень выжжет ее, так же, как мою? И не будет ни этой сущности, ни ее возможностей?

Мышь заткнулась и опустила сиреневые глаза. Я хмыкнул. Ясно. Выжжет. И мышка под солнцем Полудня станет обычной летучей мышью. Слепой и беспомощной. Равно как и я. Тень нужна. И сущность, полная сил, станет отличным источником. Моя спутница встрепенулась и разразилась новой писклявой трелью-объяснением. Не выжжет, если я буду писать. Если я постоянно буду писать. Сила моей работы — это ее мощь. У меня два потока — сила ночи и писчего, и у нее два. Сейчас. Потом останется только один, если я приму дар. Или — ни одного.

— Все, довольно, — я устало поморщился: от ее вредного писка разболелась голова. — Мне пора. А ты… Ты — или со мной, или не мешай.

Она тоненько пискнула и просительно сверкнула глазами. Я задумчиво посмотрел на пыльную стену и открыл сумку:

— Ладно. Ищи. Если найдешь среди этого сора что-нибудь приличное… Хорошо. Я начну.

Много ли надо пишущему для работы? Было бы чем, да на чем. Есть стена с толстым слоем пыли. Есть руки и пальцы. И есть память о маминых сказках. Мышь права. Пути отхода лучше готовить заранее. Если хранители решат, что место рядом со мной давно занято. Прежде я писал на стенах, успокаиваясь. Выплескивая эмоции после боя, описывая собственное прошлое, чтобы освободиться от лишних мыслей. И меня услышали. И на той стороне работа уже началась — я чувствовал и наблюдение, и незримое присутствие. Пора закреплять связь.

— Я работаю, а ты прикрываешь, так? — и придирчиво изучил стену.

Мышь согласно пискнула, копошась в сумке и шурша заметками. Вот и еще одна причина отказаться от дара. Я, мужчина, потомственный высший маг — и стану прятаться под крылом летучей мыши? Унизительный бред. Но отход нужен. И ничего не попишешь. Кроме необходимой истории одного из моих отражений. Чтобы позвать. Чтобы услышала. Чтобы откликнулась и открыла дверь. Я улыбнулся, поймав брошенный мышью огрызок записей. И чтобы пошла навстречу. Связь между пишущими — всегда двусторонняя. По легенде. Проверим.

Я развернул лист и быстро пробежался по косым строчкам. Набросок идеи — ни начала, ни конца. Но это и неважно. Важна личность. Я закрыл глаза, представляя, и быстро проговорил про себя зарисовку. И еще раз. И снова. И снова. Десять, пятнадцать, двадцать раз — да хоть сто. Проговаривать, звать и убеждать. В том, что мне нужна помощь. А она, побери меня Полночь, нужна. Жизненно. Мало ли… И мне ответили. Тихий шепот эхом пронесся по узкому коридору, ероша пыль. И в спину уткнулся чужой взгляд.

Мышь довольно пискнула. Я обернулся. В кругу обережного света мялась босоногая и простоволосая девица. Встрепанная светлая коса, растерянные голубые глазищи и заплаканное лицо. Точно мое искаженное отражение — и внешне похожа, и такая… другая. И ее коротенькая жизнь чередой ярких картин пронеслась перед моим внутренним взором. Так мало прожить и еще меньше сделать… Я разочарованно фыркнул. Мир Полуночи жесток, мы привыкли ценить каждую прожитую ночь, цепляться за каждое мгновение и двигаться вперед. Постоянно и непрерывно. Даже если путь сокрыт, даже если от усталости подкашиваются ноги. Остановка — всегда падение, а падение — всегда смерть. Столь никчемную жизнь и забрать не жаль. Сущностью в моем мире она сослужит большую пользу, чем простым смертным — в родном.

Девица поморгала, невольно коснулась своего символа на щеке и поджала губы. Конечно, ничего не понимает. И не поймет, потому что мы говорим на языках разных миров. Пока.

— Твоя жизнь меняется, — сказал тихо, и девица уставилась на меня, недоуменно моргая. — Отныне твоя жизнь не будет прежней. Работать нужно вместе и много. Привыкай.

Она нахмурилась и испуганно огляделась. Я тяжко вздохнул и повернулся к стене. Ладно. Не понимает на словах — поймет на примерах. Из жизни. И начнем… с простейшего. С прошлого. С того мгновения, когда она впервые позвала. Приснилась и обнаружила себя. И показала мне свой мир. И попросила помочь. С прошлого…

Под пристальными взглядами своих попутчиц я повернулся к стене и быстро пошел вдоль нее, на ходу пересказывая короткую историю чужой жизни. Да, начнем с простейшего…

Глава 5

«Если есть шаг — должен быть след,

Если есть тьма — должен быть свет»

(«Кино»)

Удивительно, но утром я проснулась не от будильника. Я просто… проснулась. Сама по себе. И вовремя. Едва я села и начала просыпаться, как зазвонил телефон. Судя по мелодии звонка…

— Мам, привет, — я, не сдержавшись, зевнула.

— Доброго утра, доча. Спишь еще? — улыбчиво озвучила очевидное мама и быстро добавила: — Ты Але звонила попрощаться? Они в аэропорту уже!

Ой… Впрочем, мой склероз оправдан.

— Сейчас позвоню!

— У тебя все в порядке? — озаботилась мама. — Давно уже тебя не слышно. Перезвони, как с Алей поговоришь!

— Угу, — пообещала торопливо. И быстро набрала алькин номер: — Привет, путешественница! Думала, не позвоню? Ага, люблю удивлять! Нормально собрались? Уже в самолете? Тьфу-тьфу, удачного взлета! А? Себя привези и девчонок — здоровыми, отдохнувшими и загоревшими! А Гену? — я смешалась. — Ну, и его за компанию, ладно… Варюшка рядом? Варюш, зайка, привет! Ну, прости свою бессовестную тетку, а? Ну, пожа-а-алуйста! Конечно, увидимся! Как только вернетесь, честно-честно! Нет, подарки не открывала! Под елку положила. Ах, открыла? Ай-яй-яй! Понравилось? — я улыбнулась. — Правда? Я рада! Варюш, себя привези! Здоровой, отдохнувшей и загоревшей! Не боишься лететь? И не бойся, все будет хорошо! И тебя с наступающим, солнышко! Девочкам привет! Пока-пока! Что, Аль? Да-да, я помню, что обещала писать. Сегодня же напишу, как с работы приду. Ага. Все, мягкой посадки!

Положив трубку, я с минуту сидела и улыбалась. Варюшка — теплое солнышко, лучик света… Мы с ней были похожи во всем. Алька постоянно ворчала в шутку — мол, носишь девять месяцев, рожаешь в муках, ночами потом не спишь, а она, видите ли, на тетку похожа! Но что есть, того не отнять. Варюшка — высокая, тоненькая, с длинной светлой косой и наивными голубыми глазищами на пол-лица. И с тщательно замаскированным омутом, в котором парочка чертенят уже точно завелась.