Окно в Полночь (СИ) - Гущина Дарья - Страница 45

Во мне сцепились два чувства. Отчаянный страх. А вдруг вернется и опять?.. И радостная надежда. А вдруг вернется?.. Страх пришел первым, но надежда… Ох, уж эта глупая женская сентиментальность… И теперь понятно, почему Валик чудится живым, почему кажется, что он рядом…

— И что дальше? — я поднимала и опускала руки, с болезненным любопытством наблюдая за отстающими и неуверенными движениями тени.

— А ничего. Живи, как жила. Квартира, скорее всего, его не пропустит. И сил больше, чем ты сама захочешь отдать, он для подпитки не возьмет. Пока живешь ты, живет это… недоразумение. Вредить точно не будет. И не возродится, — ответил на мой молчаливый вопрос. — Не возродится, Васюта. Он серединный. А в огне брода нет. Когда только успел?..

Может быть, когда «целовал», а может быть, и раньше…

— А чем ты от серединного отличаешься? — спросила невпопад.

— Дома расскажу. Закругляйся.

Я подобрала оброненный блокнот и снова посмотрела на тень.

— Он так и останется?..

— Не только. Еще и в гости придет. И я не шучу. Жди гостей с того света. Тень проявилась, ориентир есть. Долго он здесь находиться не сможет — минут на десять сил хватит… Но придет наверняка. Если сможет быстро обойти защиту квартиры, то и на «привет-пока» времени хватит.

Звучит жутко… Я поежилась. И, поднимаясь в квартиру, думала. Если придет — что делать?.. Свихнусь же… Потом. Сначала помоюсь и спать лягу. Поставлю несколько будильников на одиннадцать вечера и Сайела попрошу побдить. И разбудить, ежели чего. И опять — шоковая терапия и бессонная ночь. И никакой отдушины, никакого творчества… Бедная моя нервная система, вернее, то, что от нее осталось…

Глава 7

«Что б ни случилось, никогда не плачь,

Играй, и горе не беда»

(«Машина времени»)

Завернувшись в плед, я сидела на подоконнике и клевала носом над второй чашкой крепкого кофе. Час дня, и надо просыпаться… Баюн тихо урчал и сонно тыкался носом в мои колени. Он тоже не спал всю ночь, бдительно изучая папки и норовя свить гнездо в бабушкиных бумагах. За что получал по ушам, но не уходил. Но если кот в любой момент мог плюнуть на свою ненормальную хозяйку и пойти спать, то ненормальной хозяйке пора просыпаться. И как можно скорее. Времени до вечера все меньше, а я на сегодня запланировала крайне важное мероприятие.

Я глотнула кофе и посмотрела в окно. Видимо, в честь Нового года природа сжалилась над несчастными сибиряками и организовала потепление. Термометр жизнерадостно показывал минус двадцать один, и на улицы вползли все, кто не работал. Детвора играла в царя горы. Стайка молодых мамаш в окружении колясок курила под раскидистой березой. Ребятня в цветных комбинезонах под предводительством старшей по дому и пары папаш лепила снеговиков и украшала елку. Тридцать первое декабря — ожидание чудес, первое января — глубокое разочарование. М-да. Надо собираться.

Допив кофе, я сползла с подоконника, открыла шкаф и полезла за теплыми вещами. Я до восьми утра разбирала бумаги и нашла черновики последней истории. И, как и предполагала, бабушка не успела ее закончить. Последний эпизод — о начале десятого и финального испытания. И все. Повествование обрывалось на сакраментальном «пора в путь — время не ждет». А на полях карандашом бабушка подписала: «Обсудить последнее с И. (К.)». Точка.

О личности таинственного И. (К.) я думала недолго. Конечно, это Иннокентий Матвеевич, он же — Кеша, он же — спятивший после смерти бабушки мой двоюродный дед и ее младший брат. И, поломав себя, я собралась в психбольницу. Ага, тридцать первого декабря. Ибо на завтра, как и на все каникулы, обещали минус сорок. А познакомиться и поговорить надо. Мало того, что дед, судя по заметкам, был бета-тестером, так он и о смерти бабушки, как и о ее даре, мог многое знать. Другой вопрос, в каком состоянии его рассудок после психоза и двадцати пяти лет больницы… Но даже из его бреда можно извлечь полезную информацию, уверена.

— Все-таки идешь? — на «пороге» образовался Сайел.

Утром мы час спорили с ним на эту тему и едва не разругались в пух и прах. Он, естественно, был против. Я, конечно, за. А ему деваться некуда.

— Иду, — я натянула свитер и выудила из-за воротника косу.

— Я с тобой.

— Тогда оденься как приличный человек. На улице холодно.

— Мне не холодно! — возразил упрямо.

— Тебе — нет, а окружающим — даже очень. Увидят парня в одних штанах — решат, что ненормальный. И хлопот потом не оберешься. Видишь термометр? Если он показывает минус двадцать и ниже — значит, нужно тепло укутываться и делать вид, что тебе холодно.

— Какой вид?

— Вот такой, — я выпучила глаза и застучала зубами, изображая «ды-ды-ды!».

Сайел прилежно повторил. Получилось так уморительно, что я засмеялась.

— И у вас все с таким идиотским видом ходят? — недовольно спросил он.

— Вот не был бы ты с подогревом, и вид бы не показался тебе таким идиотским… после получаса в одних штанах да на морозе. В окно выгляни, посмотри, как парни одеты, и изобрази на себе… что-нибудь теплее шаровар. Это Сибирь, а не Средняя Азия.

Пока саламандр «одевался», я расчесалась, переплела косу и снова позвонила в больницу. С утра дежурная, сонно зевая, заверила, что часы посещений сегодня как обычно, с часу до пяти. Но уточнить не помешает. В телефонной трубке недовольный женский голос на вопрос о часах посещения зачем-то осведомился, все ли у меня дома. Я бодро заверила, что да, все — и Муз, и птеродактиль, и саламандр, и кот Баюн. Тетка долго молчала, а потом быстро сказала, что посещение — как обычно, но врач принимает до трех. И положила трубку. Мою шутку явно не оценили.

Сайел застрял с переодеванием. Я успела покормить кота, впихнуть в себя бутерброд с кофе и помыть посуду, а саламандр все наряжался.

— Ты там скоро?

— Я думаю, что надеть!

Я хихикнула. Ей-богу, хуже девочки… Кстати, сейчас можно проверить, мне ли одной он виден или всем подряд. Птеродактиля очевидно видела только я, а вот Сайел, как и Муз, — высший, но последнего никто, кроме Альки, не замечал.

— Первый раз в люди, что ли?

— Да, — отозвался он серьезно.

— Давай шустрее. У нас три часа осталось, а еще добираться. А если надеешься, что мы не успеем… То я без тебя пойду!

— Не пойдешь. Боишься.

Да, боюсь. Что вечером, что поутру, помня о зеленой тени и «гостях с того света», я боялась засыпать, но все обошлось. А теперь было страшно идти на улицу. Мало ли, кто там бродит в людском обличье… С саламандром спокойнее. И объяснит, и прикроет, и пендюль выдаст, и в побег до дома благословит.

— А может, не я одна такая трусливая? — уточнила едко. — И кое-кто мерцающий тоже боится показаться на людях?

— Не понимаю, о ком ты, — и Сайел вышел в коридор.

У меня пропал дар речи. Это низкорослое и щуплое чудо в перьях вырядилось в широченные «бордические» штаны с мотней по колено и объемную куртку с капюшоном по пояс. И все бы ничего, но шмотки, включая длинный шарф и шапку с «ушками», — ярко-розовые!

— Вижу, что нравится! — удовлетворенно хмыкнул саламандр.

— Ужас!..

И, похоже, месть с очередной попыткой настоять на своем. Умно. Я с таким чучелом никуда не пойду. Даже если представить, что его никто не видит кроме меня… Все равно не пойду. Впрочем… Даже у духов и саламандров должна быть мужская гордость из прошлой жизни.

— Ты похож на педика!

— На кого? — не понял он.

Я популярно объяснила. Сайел отчаянно покраснел и живо сменил цвет одежды с розового на черный. Глянул на меня угрюмо и буркнул:

— Будь у меня нормальное физическое тело…

— …жил бы в подъезде или в подвале! Мне дома озабоченные ящерицы не нужны! Штаны сделай поприличней!

— Это последний писк моды!

— И чтоб она им поперхнулась раз и навсегда… Ладно, пошли.

— А шубу надеть и обуться не хочешь?