Обожгись! (СИ) - Кутузова Елена - Страница 21

– Не, все отлично! – сестра полезла в сумочку и достала длинный пенал из черепахового панциря. В нем лежал мундштук и сигатеры.

– Простите, здесь нельзя курить.

Вместо ответа к кончику сигареты потянулись целых два огонька. Сашки и Бронислава. Габрижлла усмехнулась и прикурила. Пижон победно посмотрел на сникшего администратора и спрятал зажигалку.

– Мне здесь нравится, – тонкая струйка дыма проплыла из полуоткрытых губ, покрытых алой помадой. Удивительно, как сестре шел этот цвет!

– Но все же я попрошу вас придерживаться правил.

– А то… что?

А глазах, так похожих на мои, скрывалась насмешка. Ей вторил Александр. Он изо всех сил старался понравится спутнице. Идиот! Беги, пока не запечатлела тебя любовь всей твоей жизни!

Он не понимал. Сидел, раскинув руки по спинке кожаного дивана и улыбался. Мне снова захотелось смыть этот оскал… да хоть вот этим коктейлем!

Но я опять сдержалась. Устраивать истерики прилюдно – фи, как некрасиво.

Но придумать, что ответить не могла – в голове звенела пустота.

– Некрасиво! – от бархатного мужского голоса по спине побежали мурашки.

Я оглянулась, а Габриэлла… Габриэлла тоже встала. Грациозно, элегантно и очень эффектно.

Увидев гостя я поняла – почему.

Длинные, до плеча, волосы с проседью. Усы. Не люблю даже модную «трехдневную» щетину, но тут… мужчине потрясающе шло! Гордый нос делал его похожим на древнегреческую статую, а глаза…

Зеленые, как изумруд, подсвеченный солнцем.

Вот только папочки для полного счастья мне и не хватало!

Он окинул меня мимолетным взглядом и повернулся к Габриэлле:

– Некрасиво, дочка. Хочешь играть – так играй по правилам. Можешь установить их сама, но нарушать – не смей! – и папа устроился в кресле. Трость с резной рукояткой он поставил между ног. Весь его вид говорил. Что он собирается наслаждаться зрелищем.

Но только не тем, что на сцене.

Они сюда что, как в цирк приходят? Я мысленно выла, но лицо держала. Н хватало еще показаться базарной бабой. Особенно… перед отцом.

Теперь я поняла, почему мама потеряла от него голову. И почему до сих пор плачет в подушку. В детстве я думала, это она от одиночества, от того, что «папа бросил». Теперь же понимала: она так и не избавилась от любви. Хотя, надо отдать должное, до импритинга дело не дошло.

Напротив меня сидел мужчина в возрасте. Седые волосы поразительно красивого оттенка, такого же цвета усы… И вообще, он словно сошел с киноэкрана. Эдакий денди, пэр, лорд… назовите как угодно, но выглядел он потрясающе.

Строгий костюм в узкую, едва заметную полоску. Белоснежная рубашка. Галстук-поло с багровым камнем. Точно такой же – на указательном пальце ухоженной правой руки. Наманикюренный ноготь постукивал по ручке трости. Словно в нетерпении. Я вздрогнула и словно освободилась от чар. Если уж на меня подействовало!

В зеленых глаза появилось что-то, похожее на жалость. Губы чуть скривились то ли в улыбке, то ли в усмешке… И отец резко поднялся:

– Интересное местечко. Но не для меня. Гала, – повернулся он к Габриэлле, – держи лицо! Глумиться над слабым…

Снова эта гримаса! И кого он звал слабым? Хотя… я сама недавно признала, что Габриэлле не соперник. Теперь поняла – почему. Если её воспитывал он, в этой войне я проиграю.

Одновременно с отчаянием накатила злость. «Слабый». Да твою же… дивизию! Бросил, забыл о существовании… а теперь сравнивает с холеной доченькой! Её, небось, с пеленок пестовал! Еще и осаживает, чтобы ненароком не зашибла убогую.

Едва нежеланные гости покинули клуб, я повернулась к Брониславу:

– Поднимешься ко мне как можно скорее.

Тот отвел от двери тоскливый взгляд и кивнул.

В «аквариум» он явился ровно через пять минут после того, как я опустила жалюзи – незачем подчиненным видеть, как отчитывают администратора.

– Садись, – указала на стул.

Он помедлил, словно не решаясь отойти от двери. Но потом уселся напротив меня, сложив руки на коленях, как примерный школьник.

– Бронислав, скажи, тебе работа нужна? Нам нужен был хороший работник, поэтому я закрыла глаза на некоторые твои… слабости. Но ты переходишь все границы! Будешь писать заявление?

Во взгляде появилась паника.

– Я… простите.

– Бронислав, – было больно видеть его в таком состоянии, – Ну понимаю я, что ты не головой думаешь. Но хоть немного-то себя в руках держи! Додумался – зажигалку клиентке предлагать! При полном запрете курения!

– Простите, повторил он. Руки, чтобы не дрожали, сжал в кулаки. – Сам не знаю, что на меня нашло.

– Габриэлла на тебя нашла.

– Гала… – он усмехнулся. – Она как наркотик. Понимаю, что не нужен ей, что вместе не будем, а ничего не могу поделать. Как увижу…

– Наркотик, да… – я подала стакан воды. Зубы выбили дробь о стекло. – Но с этой иглы не слезь…

– Вы… понимаете?

О, а вот надеяться на помощь не стоит. Импритинг непобедим!

– Понимаю, – не стала разрушать надежду. Союзники мне нужны. – И даже готова мириться до определенного момента. Но и ты, пожалуйста, держи себя в руках хоть немного! Хотя бы основные правила не нарушай!

– Я постараюсь.

– Не старайся – делай! – я махнула рукой, выпроваживая Бронислава в зал и задумалась.

Совет, который я дала ему, подходил и мне самой. Зачем пробовать выиграть войну? Побеждать надо! А если в очередной раз сдамся… да я в зеркало на себя смотреть не смогу. Сколько можно лапки поднимать?

Уговаривала себя и понимала: а ведь ввяжусь во все это не на шутку! Просто потому, что за спиной стоят ребята: тот же Бронислав, которому больше не на кого надеяться, Монгол, Денис… остальные парни… В этой дуэли как в кино про вечноживущего горца – в живых мог остаться только один. А пленных брать мы не договаривались.

Для начала разлиновала лист. «Актив» и «Пассив». Список во второй колонке оказался длиннее раза в три. И первым пунктом шла невозможность импритинга.

Во-первых, я не желала, чтобы за мной ползала толпа влюбленных зомби. Да и не заслужили парни такой участи. А во-вторых… Слова отца задели очень сильно. «Играй по честному!». А это означало, что я тоже не буду мухлевать. И не приму форы.

В «Активе» же.. смотреть на убогий столбик не хотелось. И я отправила записи в корзину – и так все знаю.

Но война-войной, а обед по расписанию. В зале все-таки требовалось мое присутствие. И я вышла к гостям.

Бронислав ни разу даже не присел за эти несколько часов. Старался. Я пошла ему навстречу.

С балкона донесся крик. Не сговариваясь, мы с Брониславом поспешили туда.

Шум усиливался. В общем шуме я уловила звук пощечины.

Разгневанная клиентка уже собиралась вцепиться в волосы одному из официантов. На его руке виднелся зеленый браслет. Личный официант-помощник. А они умели угодить гостям. Ох, как будто паломничества родственничков мне сегодня было мало!

– Простите, – опередил меня Бронислав, – у меня большая просьба – не нарушать общественный порядок. Если у вас возникли проблемы…

– Проблемы? Сейчас проблемы будут у этого гадюшника! Я хочу видеть хозяев всего этого безобразия! Звоните, вытаскивайте из постелей, но чтобы они немедленно явились сюда.

– Прошу вас, – я указала на лестницу, – следуйте за мной.

– С места не тронусь! – дама скрестила руки на груди. Я не могла не оценить пышные формы. Но, в отличии от меня, ей они шли.

– Вы хотите разговаривать прямо тут? – я подошла ближе, намереваясь сесть в кресло напротив скандальной гостьи.

– Тогда… – тут же пошла она на попятную, – этот, – кивок на официанта, – пусть тоже идет.

– Хорошо. Прошу!

В «Аквариуме» дама уселась на стул, положив ногу на ногу. Платье натянулось, обтянув пятую точку и слегка приподнялось, обнажив бедро. Полное, но не рыхлое. Мужчины бы сказали – аппетитное. Но мне было не до пышных прелестей гостьи.

– Итак, что у вас случилось? – обошла стол и постаралась выглядеть по деловому.