Ворона и ее лорд (СИ) - Лебедева Ива - Страница 19

— Учитель?

— Иди, Край, — из-под привычного темного капюшона голос звучал на удивление незнакомо и надтреснуто. — Ты там нужен. Со мной все в порядке. Потом отдохну и буду как новенький.

Я не поверил, но учителю я действительно ничем не помогу, а детям — возможно. И я направился к трюму, прямо навстречу первым гвардейцам, которые живо выстроились цепочкой и из рук в руки стали передавать мокрых, грязных, измученных и истощенных детей. Совсем крохи, лет пяти-семи… Как только я найду мразь, которая все это организовала, клянусь, я его вскрою по всем правилам анатомии. Живого вскрою.

Меня затошнило от злости и невозможности сию секунду придушить каждую гниду на этом корабле. Кто из этих детей дожил бы до рабских рынков Фарры и Султаната?! В лучшем случае каждый третий, и все равно сволочи, затеявшие это преступление, заработали бы огромные деньги. Оставшихся отмыли бы, наскоро подкормили и продали. Работорговцам не было смысла заботиться о слабых, все равно в трюме не создать нормальных условий, нечего и тратиться тогда, все равно треть умрет в дороге. Поэтому уже сейчас дети в ужасном состоянии.

Хорошо, что совсем рядом на пирсе раздалось характерное завывание рожка на карете лекарской помощи. Кто-то из подчиненных вызвал, как только стало ясно, что корабль все равно будет взят штурмом и скрытность больше не нужна. Молодец, надо не забыть потом премию выписать…

— Где ворона? — уточнил я, протискиваясь мимо гвардейцев в трюм.

Птица отозвалась отчаянным воплем, вылетела прямо на меня, врезалась в плечо и ощутимо, до крови, вцепилась когтями мне в запястье. Раньше она никогда так не делала. И замолотила крыльями по воздуху, словно пыталась тащить меня за собой.

Ее громкое карканье даже показалось мне как никогда похожим на внятную речь, но я и сам уже бежал со всех ног по узким проходам и лестницам вниз, вниз, с одной палубы на другую, к самому дну корабля.

— Последнего ребенка забрали, — услышал я доклад гвардейца.

Выдохнул. Блокировку можно снимать. Жаль, что затопление неминуемо. Вдруг что важное смоет. Но это такие мелочи по сравнению с тем, что детей мы забрали.

— Кар-р!

Да бегу я, бегу. Это ноги не бегут. Я держался ради детей, больше такой необходимости нет…

— Кар-р! — ворона заорала еще отчаяннее, и я послушно спрыгнул в трюм.

Видимо, учителю уже сказали, что всех вытащили, потому что по полу стремительно побежали первые ручейки воды.

— У нас не больше четырех-пяти минут, — предупредил я пернатую.

Люк открыт, в крайнем случае буду выбираться вплавь. Лишь бы не утонуть. То-то дурацкая смерть, глупее не придумаешь. Боги, о чем я?

— Кар-р!

Я чуть не споткнулся о валяющееся на полу тело одного из работорговцев, мимоходом отметил, что бок ему вскрыли халтурно, удар лезвия прошел наискось.

— Кар-р!

Пернатая пыталась расковырять когтями какие-то кривовато прибитые доски. Я пришел ей на помощь, рывком отодрал квадратную заплату от стены.

Боги!

В щели, прикованная за ногу цепью, сидела девочка лет восьми. Вода закрыла ее уже по пояс. Какая-то минута — и накроет с головой. Я попытался приподнять малышку, только толстая цепь не пускала. Я с ужасом осознал, что ключей у меня нет и сил, чтобы выломать металлическое кольцо из стены, тоже нет.

— Папа? — девочка очнулась от моего прикосновения и посмотрела мне прямо в глаза.

Вода же почти поднялась ей по плечи.

Я ощутил колебания магического фона, успел оглянуться.

— Сдохни, тварь! — недобитый рабовладелец не только очнулся, но и нацелил на меня свой перстень-артефакт.

Щит мне не поставить. Никак. Я выжат больше чем досуха. Я могу уклониться, удар боевой магии пройдет мимо… и ударит в девочку. Я сделал единственное, что мог, — собственным телом закрыл малышку, у которой над водой оставалась лишь голова на тонюсенькой шейке.

— Кра-а-а! КРА-А-А-А-А!!!

— А-А-А-А-АХР-Р-Р-Р-Р-Р…

Глава 19

Пашка:

Ах ты, гад поганый! Н-н-на тебе когтями по харе, н-на!!!

Этот недобиток рабовладельческий, этот утопленник недорезанный хотел замагичить какой-то гадостью в моего вивисектора!

Да я ж тебя на лоскуты порву, шибздюка неправильного! Да я ж тебя без консервного ножа на прокладки порежу! Да я!!!

Кар-р-р-р-р-р!!!

Видела, главное, пучок синих ниток, который выскочил из перстня и давай лететь прямо в ту дыру, где Край девчонку пытался от стены отодрать вместе с цепью. Кра-а-а-а-а вам всем! Щас я как устрою ледовое побоище посреди тропиков… глаза бесстыжие как выцарапаю… и нитки эти поганые… крыльями их, крыльями! В стороны! Жгутся! Больно! Кра-а-а-а! Ничего, Пашка, где наша не пропадала!

Я одновременно била крыльями, разгоняя жгучие нитки, страшно орала, драла когтями морду вражины и клевала его в глаза, стараясь достать до мозга, еще и подпрыгивать на нем умудрялась, чтобы утрамбовать гада в стремительно прибывающую воду, чтоб он там захлебнулся совсем, фашист проклятый.

Сама не знаю, в какой момент злыдень перестал хрипеть и забулькал, а я поняла, что почти лишилась голоса и вместо боевого клича из птичьего горла вылетает какой-то сиплый мат. В последний раз шлепнув крыльями по темной воде, я через силу взлетела с погрузившейся башки теперь уже настоящего утопленника и оглянулась на Края.

И застала потрясающий момент — озверевший вивисектор с утробным рыком намотал цепь, так и не отпустившую ребенка, на руки и ка-ак рванул! Вздулись буграми мышцы на плечах и на спине, деревянная стена побежденно затрещала, с плеском выскочив на поверхность воды выломанным куском бревна с ввинченным туда кольцом и цепью, а мой лорд подхватил почти захлебнувшуюся девчушку вместе с цепью и бревном на руки и ломанул к лестнице вплавь, а я из последних силенок полетела за ним. А потом и поплыла, когда просвет между потолком трюма и бурным потоком почти исчез. Кар-р-р… вороны плавают плоховато, но тонут тоже не так чтоб — воздух в перьях превратил меня почти в поплавок.

Короче, как мы из трюма на поверхность выскочили, я уже плохо помню. В какой-то момент надо было поднырнуть под балку в коридоре, а меня оперение не пускало — клювом-то я пыталась поглубже в воду вонзиться, а оперенная попа с хвостом так на поверхности и болтались, пока из воды не высунулась мужская рука и не цапнула меня за крыло, не протащила под водой несколько метров и не выдернула на поверхность.

— Лорд Крайчестер! — вокруг сразу заорали, зашумели и засуетились. А мне было уже пофиг, я валялась на палубе дохлой тушкой, хрипло откашливала попавшую в клюв воду и мечтала умереть — что-то как-то самочувствие резко ухудшилось.

Дальше все смутненько так и тошненько. Одно радовало — наши победили. Девочку у Края сразу отобрали большие ласковые тети в оранжевых халатах, надетых задом наперед, с завязочками на спине — как я поняла, местные доктора. Его самого раздевали, растирали, обратно одевали в сухое, поили и облучали какой-то полезной лечебной хренью — еще бы, блин: на улице мороз, а мы тут ныряльный сезон открыли.

А на меня никто внимания не обращал — примерзает себе дохлая птица к палубе, и фиг с ней. Пока вдруг вивисектор не встрепенулся и не начал оглядываться и отбиваться от ласковых оранжевых рук. Нашел меня взглядом, подскочил, отодрал от мокрых мерзлых досок, отряхнул льдинки с кончиков крыльев и сунул себе за пазуху, под сухую чистую рубашку и меховой плащ.

На груди согрел, ишь ты… Пр-р-риятно. Мне сразу потеплело и как-то получшело, жаль я не в кошку превратилась — помурлыкала бы. А так только потерлась головой о могучую грудь. Мур-р-р, в смысле кар-р-р.

— Негодяев в управление и сразу на операционный стол, поднимайте всех судебных магов-хирургов, со всех отделений, — окрепший голос лорда Крайчестера перекрыл гвалт. — Подчиняющие артефакты изъять все до единого раньше, чем это отребье очнется. Корабль осушить и обыскать. Потом опечатать и выставить охрану. И фиксировать каждого — каждого! — кто попробует приблизиться под любым предлогом. Даже если это будет начальник порта, даже если сам министр морской торговли, иностранных дел или посол Фарры. Всех брать на заметку и отправлять с любыми вопросами ко мне лично. Все понятно? Выполнять!