Приглашение на казнь (СИ) - Штиль Жанна - Страница 20

— А чем оно пахнет? Так пахнет мыльная масса, — цеплялась за соломинку, рассчитывая оттянуть миг падения.

Клара знала характер хозяина: дальнейший разговор был бесполезен. Трясущимися руками, молча, приняла платье из его рук, облачаясь. Каждое движение отдавалось болью в голове. Она знала, какое наказание её ждёт. Это конец. Изувеченная, она никому не будет нужна, ей никто не даст работу, она сдохнет от голода и без крова над головой. Правда, она накопила немало золота, но граф по праву отнимет всё, что она заработала за эти годы. Есть ещё припрятанные деньги, о которых никто не знает. Их хватит надолго, чтобы как-то устроиться подальше отсюда. Всевышний, если он догадается учинить обыск, то… Только не это!

— Покажи, — бесстрастный голос мужчины показался далёким и чужим.

Она направилась в умывальню, надеясь на… чудо, надеясь успеть утопить розовый кусочек в кувшине с мыльной массой. Нет, хозяин со свечой в руке вошёл следом. Глупо предлагать нюхать содержимое кувшина. Даже отсюда был слышен запах тмина. Экономка мужественно достала из-под лавки завёрнутый в лоскут кусочек, отдавая его Бригахбургу. Упав ему в ноги, обняла колени, зашептала, обливаясь слезами:

— Сжальтесь надо мной, мой господин. Я глупая, одинокая, сгорающая от любви по вам женщина. Вы — моя радость и моя жизнь. Не губите.

— Клара, ты не глупая. Ты — жадная и недальновидная. Ты была не такой, как только появилась здесь, — Герард поднял её с колен. — Что с тобой стало? Разве я плохо относился к тебе, обижал тебя?

— Нет, вы самый честный и благородный из всех, кого я знаю. Простите меня. Ревность ослепила мои глаза, — мысли путались. Клара уже видела себя без руки, искалеченной и истекающей кровью. Всевышний, неужели это происходит с ней?

— Ты будешь наказана за кражу и изгнана.

— Я люблю вас, мой господин, — шептала, зная, что её признание ничего не изменит.

— Любишь? — он развернул женщину к себе лицом. — Почему же не родила мне дитя? Или ты не в силе?

— Могла родить… — горестно выдавила из себя Клара подобие улыбки. — Только зачем? Чтобы вы пристроили меня к другому мужчине? Я всегда хотела жить только для вас и всегда быть рядом с вами.

Она, тяжело поднявшись, вытирая мокрые от слёз глаза, побрела к двери.

— Руха, ты здесь? — девка вошла в избу, щурясь, всматриваясь в пугающую темноту. Под ноги кинулся чёрный кот, исчезая в узком проёме приоткрытой двери.

— Да где я могу быть в такую пору? — недовольно кряхтя, ведунья сползла с печи. — Что так рано? Ещё и солнце не встало.

— Да мне нужно в замок не опоздать. Накажут, — по поведению гостьи было видно, что она здесь бывает часто. Говорила громко, уверенно, чуть развязно.

— Что на этот раз задумала? — вздохнула старушка. — Неугомонная.

— Помоги, Руха. Мне присушка нужна. Сильная. Надолго.

— Эрна, Эрна, — покачала головой знахарка, — ты ж красивая девка и без присушки от женихов отбоя нет, а вот, поди ж ты, нужен он тебе этот мужчина. Вроде ж было ладно всё. Зачем присушка-то?

Прачка, тяжело вздохнула:

— Было всё хорошо, очень хорошо. Другая появилась. Может, она его присушила? Скажи, Руха, давала кому зелье приворотное?

— Нет, Эрна, давно ничего подобного не делала. Грех большой. Тяжко после этого жить. Ничего тебе не дам.

— Руха, я заплачу́. Хочешь, серебром, хочешь, принесу снеди. Заплачу́, сколько скажешь.

Повисло молчание. Похоже, ведунья колебалась. Переживала за незнакомого мужчину? Приворот — это низкодушие. Его последствия для обеих сторон непредсказуемы и опасны. Очень скоро после приворота девка увидит, что получила не совсем то, что хотела. Хотела истинной возвышенной любви, а получит человека, который против своей воли будет находиться с ней, который не будет любить, а будет зависеть от неё. Который после приворота будет уже не такой желанный и любимый.

— Дитя ты не хочешь, — задумчивый голос бабки звучал напряжённо. — Присушку не дам. А вот, чтоб на день отвадить от другой, дам травки. На один отвар, слышишь?

— Что толку мне на день? А потом он опять к ней вернётся?

— Ой, девка, вот и не глупая, а не понимаешь. Сделай так, чтобы она от него отвернулась, а не он. Мне ли тебя учить.

Знахарка загремела табуретом, зашуршала травами, пришепётывая да приговаривая:

— Вот, бери. Идём, проведу до колодца, скажу, как варить. Снеди принесёшь.

Послышались шаркающие шаги. Скрипнула, отворяясь, дверь.

Хозяин, заложив руки за спину, стоял у окна. Покушение на жизнь произошло в его замке, и только он должен принять решение. Герард не спал всю ночь и теперь чувствовал себя разбитым и опустошённым. События, лавиной обрушившиеся на него, давили тяжёлым грузом на плечи. Во всём предстояло разобраться обстоятельно и только от него зависело, насколько справедливым будет наказание для виновных. Становилось вдвойне тяжелее от того, что ими были женщины, и одна из них — баронесса. Не выдай она себя, так бы и осталась безнаказанной. Чего от Агны ждать дальше? Насколько ей можно верить после такого? Не возьмёт ли она в руки яд во второй раз, и кто станет её жертвой? Его сын или он сам? Кроме его суда ещё есть суд супружеский. Как поступит Дитрих со своей женой? По напряжённому суровому взору брата можно было догадаться, что с ним происходит. Барон не простит.

— Франц, подойди, — позвал Бригахбург заглянувшего в покой мальчишку. — Рассказывай. Всё рассказывай.

— О чём, хозяин? — пацан, шмыгнув носом, вытер его рукавом рубахи.

— Меня интересует всё, что касается компаньонки графини. Я велел тебе присматривать за ней.

— Ну, говорят всякое… — начал Франц.

— Бабские сплетни меня не интересуют. Кто-нибудь угрожал ей или дерзил?

— Такого я не знаю. А вот намедни на кухне фрейлейн Клара хотела, чтобы она уронила то вкусное, что давала мне у вас в кабинете. Она ей подставила ногу, и госпожа чуть не упала.

— Кто ещё видел это?

— Все, кто был в кухне. Госпожа сказала, что ваш сын будет решать о наказании, потому что та снедь была для него.

— Ещё что?

— С рабом-русичем на лестнице разговаривала, — почесал он затылок. — Ругалась на него.

— Почему?

— Не знаю. По-ихнему говорили.

— Почему решил, что ругалась?

— Ну… — замялся Франц, — хорошие слова так не говорят.

— Что ещё?

— Больше не знаю, хозяин.

— Ступай.

Утро началось соответственно: мрачно и пугающе.

Кэйти, забежав к иноземной госпоже со стопкой свежих полотенец, поспешно захлопнула дверь. Откинувшись на её полотно, подпирая, будто убегая от кого-то, заговорила:

— Госпожа, — понизила она голос до шёпота, испуганно прислушиваясь, — страсти какие творятся…

Наташа не считала себя очень уж пугливой, но, поддавшись настроению служанки, насторожилась, слушая гулкое биение собственного сердца.

— Что-то страшное? — у неё сдавали нервы. Не мешает наведаться к ведунье и попросить травки для успокоительного отвара.

— Вы пойдёте в деревню смотреть, как будут пороть служанку госпожи Агны? Сегодня в полдень всех созывают.

Девушка не любила подобные зрелища и затрясла головой, прижимая ладонь к губам.

Кэйти всё ещё стояла у двери в стойке легавой, остановившейся перед затаившейся пернатой дичью:

— А потом должны были наказать фрейлейн Клару, но она ночью сбежала из-под замка́, прихватила своё добро, увела из конюшни коня и ускакала неизвестно куда.

— Вот так прямо забрала свои вещи и свободно уехала из замка? А стражник на воротах спал?

— Она сбежала через заднюю калитку. Вся охрана на привратной башне. А по стене они ходят по сигналу дозорного.

Наташе вспомнилась неподъёмная решётка в крепостной стене у конюшни и мужчина в безрукавке, с которым встречалась Клара. Он и помог ей сбежать.

— Повезло вашей экономке, — усмехнулась она. — А за что её хотели наказать?