Ловушка (СИ) - Штиль Жанна - Страница 42

Отец не знал только одного: из какого времени выдернуло его дочь, её мировоззрение, воспитание, взгляды на брак и семью… Не знал, чем она жила двадцать один год, закаляя свой характер в условиях другого времени. Метнувшуюся мысль сбежать в Альтбризах к Герарду, сразу же отмела. Если бы он хотел этого, то написал бы ей, передал на словах, в конце концов, позвал. Она не станет унижаться перед мужчиной, навязывая себя: «Герард, Герард… Ты даже не уверен, что приедешь сюда».

Карл и Вилли… Вилли и Карл… Она облокотилась на стол, потирая лицо руками, вытирая глаза. Слёзы просачивались, туманя взор.

Пфальцграф встал, вздыхая, отходя к окну, закладывая руки за спину.

Сейчас она была благодарна ему, что он не упрекает её ни в чём. Не вспоминает, как она защищала мужчину, которого он никогда не видел. Хотя, скорее всего, он расспросил о графе герра Штольца после визита в Бригах.

— Вы-то любили мать… — буркнула, всхлипывая, подсматривая за ним. Мужчины не могут терпеть женских слёз. — И она вас… — Пыталась растопить лёд замёрзшего сердца отца приятными воспоминаниями.

Обернулся. Промолчал. Что он мог сказать? Со стороны Стефании любовь вспыхнула не сразу, а только по прошествии года, в течение которого он неторопливо и бережно приручал гордую красавицу, благодаря участию короля оказавшуюся на его ложе.

— А родственники с её стороны остались? — Подумалось о побеге.

— Уже нет. Одиннадцать лет назад вся семья в Гнезене погибла во время войны с… Германией. — Поправился: — Нами. Замки разрушены. Я справлялся.

— И здесь сирота, — шмыгнула носом. — Мне нужно подумать.

— Чует моё сердце, что на днях наведается граф фон Фальгахен, — произнёс Манфред, не оборачиваясь, намекая, что Карл приедет за ответом.

— Если я откажу Вилли, он вернётся к Эрмелинде?

— Не думаю… Если только приданое за ней будет как у герцогской дочери.

— Понятно. — Какое приданое? Одни долги кругом. Значит, если торгаш готов взять её бесприданницей, то титул пфальцграфини равен величине приданого герцогской дочери. — Это сколько?

Фон Россен покосился на дочь, скрипнув зубами:

— Если бы у меня было столько золота…

Наташа парировала, негодуя:

— Vy ego i profukali, papasha!

— Тарабаришь, как Стефания когда-то, — гневно сверкнул глазами. Перекрестившись, вздохнул: — Такая же дерзкая и… красивая.

Манфред выскочил, оставив Вэлэри одну. Пусть подумает! Направившись в свои покои, развернулся, вспомнив о торговце. Каков, а? Да он и не сомневался, что ему нужно от младшей дочери, так что и удивляться нечему. Пфальцграф дёрнулся, чувствуя на спине лёгкое жжение от лечения пчелиными укусами. Он благодарен старшей дочери. За такое короткое время поставила его на ноги… А вот лекарю напрасно долг отдавала. Пусть бы ждал… Пора отобедать. В обществе Хартмана. А потом… Приятно заныло в груди, нараспев: «Хельга, Хельга…» Где сейчас его кроткая красавица с ласковыми ручками и медовыми губками?.. Не думал он, что ещё способен увлечься женщиной до такой степени. Приодеть её, порадовать, и будет выглядеть не хуже любой графини. Даже лучше иных. От приятных мыслей заулыбался, представив её в нарядном одеянии да в украшениях. Её спокойная робкая улыбка и лик казались ангельскими.

Наташа, стянув плед со спинки кресла, уселась в него с ногами, кутаясь. Знобило. Неудивительно. И тому виной не погода за окном. Капли дождя стекали по слюдяному «стеклу», оставляя за собой кривые дорожки, смывая серую пыль, успевшую осесть на недавно вымытые рамы. Ветер крепчал, задувая в щели, заунывно посвистывая, навевая беспокойные мысли, распаляя воображение.

Сказав отцу, что ей нужно подумать, она старалась оттянуть время. Время скандала. Становиться женой Карла или Вилли не собиралась. Собиралась ждать Герарда. Он решит вопрос дарения рудника с герцогом и в случае его пленения, пришлёт гонца с сообщением. «Тьфу!» — перекрестилась. При положительном исходе переговоров, если решит следовать с герцогом, куда там тот направляется, то и в этом случае прискачет гонец. А если не прискачет? И почему граф открыто не написал, что собирается взять её в жёны? Девушка прикусила губу, пряча озябшие руки подмышки. Щёки горели, а ноги и руки никак не могли согреться. Может быть, прав Манфред? Послание Бригахбурга и его возможный приезд и есть визит вежливости?

Мысли обгоняли одна другую, добросовестно подсовывая картинки измены любимого мужчины. Она видела его в свите герцога, гарцующим на своём чудном скакуне. Женщины, богатые, красивые, титулованные засматриваются на него. А он… Он не обделяет их вниманием. Вот выплывает картинка, как её мужчина целуется с итальянкой в беседке… Теперь видится, что всё же целовался… Вот Герард пожирает глазами Луиджу за обеденным столом… Теперь это кажется искренним, а не наигранным, для конспирации, как он говорил. Вот он флиртует с графиней Мисуллой… И это не мешает ему после всего душить её в кабинете… А ведь они остались в замке: графиня ди Терзи и её дочь. Что там происходило, ей неведомо.

А ты? По здешним меркам — старая кошёлка. Папашка тоже это подчеркнул. Бедная, как церковная мышь. Красивая? Не так, чтобы очень. Знатная? А без золота титул никому не нужен. Только амбициозному торгашу. Карл? С ним бы тоже не помешало разобраться.

Сердце уже стучало тихо, неслышно, замирая, словно прислушиваясь к настроению хозяйки. Сдерживаемые слёзы упали в горло твёрдым комом, перекрывая дыхание.

А ведь они простились с Герардом. Она пожелала ему счастья и много наследников. Напрягла память: «Что сказал Дитрих, когда догнал их за деревней, подгоняя карету?» Сиятельный велел передать, что после пира наведается в поместье? Может быть, и хотел наведаться, чтобы убедиться, что у неё всё хорошо. Визит вежливости. И всё. Выражение въелось в сознание, пульсируя оранжевой мигающей точкой. Пир давно закончился. А граф, предполагая, что может с ней больше никогда не увидеться, даже не заехал проститься.

Она знала, что накручивает себя и ничего не могла с этим поделать.

За окном бушевала буря. Где-то что-то хлопало. Она не могла понять, где и что. Да какая разница. Наташа не хотела вставать, зажигать свечу, поглаживая в кармане серебряную полированную поверхность зажигалочки, пряча покрасневший нос в складки мягкого пушистого пледа. Мысли не отступали. Они словно собрались «добить» свою носительницу.

Эрмелинда? Манфред сказал, что из-за неё сестра останется без мужа. Именно так она поняла его слова. И что? Должна пожертвовать собой ради малолетки? Стать супругой алкоголика и женомучителя? Или стать госпожой пфальцкупчихой? А её вполне устроит статус старой девы. Да, надо вернуть Вилли подношения. Все.

Девушка вздрогнула от стука в окно. Сломанная ветка корявыми «пальцами» скребнула по раме, улетая дальше. Сверкнула молния. Один, два, три… Раздался рокот грома. Гроза уже близко. Тело сжалось, вспоминая детские страхи. Собираясь убежать в свою комнату, откинула покрывало, вскакивая, натыкаясь взором на высвеченный вспышкой небесной странницы гобелен, замерла на месте, парализованная видением.

На неё медленно и неотвратимо надвигался корабль с розой ветров на развевающихся парусах. Она слышала вой бури и стон волн, раскачивающих судно. На этот раз корабль был другим. Драккар с квадратным парусом и драконьей головой на носу. Ощущая себя маленькой и хрупкой, чувствовала ломоту в тщедушном крохотном тельце.

Мокрые длинные волосы лезли в лицо, мешая видеть окружающее. Ледяная одежда липла к телу, вызывая дрожь. Зубы стучали, болью отдаваясь в висках. Глаза слезились… Нет, не слезились. Она ревела: громко, надрывно, без остановки, цепляясь за шею женщины, чьи руки судорожно прижимали её к себе. Стоя на коленях, она тоже кричала, молила мужчину, горой возвышающегося над ними. Уговаривала не трогать дочь, пощадить. А потом… Рывок, боль в плече и мир перевернулся…. Она висела вниз головой, дёргая в воздухе свободной ногой. Сквозь пелену слёз видела глаза мужчины в доспехах бога. Ледяные, бездушные, пронизывающие, злые.