Я - чертовка (СИ) - Гаврик Зинаида Владимировна - Страница 10

Приняв решение, я позвонила Мане. У Лары дома были родители, а Маня жила на съемной квартире и вполне могла меня приютить.

— Привет, Антонио, — весело сказала она, взяв трубку после второго гудка.

— Привет. Мне срочно нужна твоя помощь. Я скрываюсь от ректора и его гнусного сынка. Можно у тебя переночевать?

— Оба-на! — впечатлилась Маня. — Внезапно! Конечно, приезжай. Мы жаждем подробностей.

— Мы?

— Да. Я и Лара, которая тоже, между прочим, скрывается.

— От кого? — встревожилась я, сразу предположив худшее.

— От своего бывшего. Помнишь, она с ним на свидание ходила, чтобы избавиться от волокиты? Так вот, этот перец, представь себе, оказался настоящим маньяком. Не в прямом смысле, конечно. Короче говоря, Лара его бросила, и теперь он ее преследует и пытается вернуть. У дома дежурит… Она уже третью ночь у меня ночует, пребывая в глубокой тоске по тем счастливым временам, когда навязчивого преследователя можно было остановить меловым кругом.

— А мне почему ничего не сказали? — обиделась я.

— Мы собирались… просто у тебя своих проблем было достаточно… — смутилась подруга.

— Ладно. Сейчас вызову такси и приеду. Ждите.

Уже сидя в машине, я позвонила Денису. Извинилась за то, что сразу не взяла трубку. Мол, была в душе, не слышала… Приеду ли я сегодня? Нет, не смогу. У Лары критическая ситуация с навязчивым ухажером, требуется помощь и сочувствие подруг. Она очень переживает и слезно просила приехать.

В итоге мы договорились, что встретимся завтра, перед отъездом в деревню. Денис непреклонно заявил, что отвезет меня на вокзал и посадит на электричку. Я не стала возражать.

— Ого! — присвистнула Лара, открывая дверь. — Мари, посмотри-ка на эту знойную грудастую секретаршу из фильма для взрослых! Еще только очков не хватает…

— Отстань! — беззлобно рявкнула я, входя. — Между прочим, этот лифчик очень натирает. А вот колготки замечательные. Рекомендую. Я без туфель по камням прыгала, чтобы оторваться от погони, а на них ни одной дырочки! Надо зайти на сайт фирмы и написать отзыв.

— По камням прыгала? Да еще без туфель?! — восхитились девчонки. — Ну, прямо сюжет шпионского романа! Давай-ка, проходи скорее. Жаждем услышать подробный рассказ о твоих приключениях.

Мы устроились за кухонным столом, и я за чаем поведала им о событиях последних дней, начиная с объявившегося лешего и заканчивая эпичным ужином в ректорском доме. Сказать, что девчонки обалдели — это ничего не сказать. Чтобы окончательно их добить, я показала фото, где целуюсь с Аркадием Михайловичем и сижу на нем верхом.

— Твою мать! — выдала Маня. Они с Ларой во все глаза разглядывали предъявленные кадры. — Ты только посмотри на это! Бедная Тошка!

— Глянь, как он в нее впился губами! — поддакивала наша блондинка. — Фууу, я бы не выдержала, пожалуй… а ягодицы-то как сжал… наверняка синяки останутся! И глазенки такие похотливые! Как будто сожрать собирается! Только что слюна изо рта не капает!

— Налюбовались? — проворчала я. — А теперь скиньте фото себе, на всякий случай. Никому только не показывайте. Берегите, как зеницу ока!

Как следует перемыв косточки ректору, его жене и сыну, девчонки, наконец, вспомнили о лешем.

— И что, ты совсем-совсем не хочешь с ним увидеться? — хитренько спросила Маня.

— Нет. И я сделаю все, чтобы мы не встретились. Ноги моей в лесу не будет!

— А если он в дом к твоей бабушке явится? Она же считает его твоим парнем!

— Не явится. Физически не сможет. У меня есть коварный план…

На следующий день мы решили встать пораньше, так как еще с вечера договорились, что девчонки проводят меня до квартиры на тот случай, если кто-нибудь из ректорской семейки дежурит поблизости. К счастью, все опасения оказались напрасными. Дома подруги помогли мне собраться, а потом сдали с рук на руки подъехавшему Денису. Он отвез меня на вокзал и затащил сумку в электричку.

— Возвращайся скорее и будь на связи, — сказал на прощанье, предварительно подарив долгий поцелуй. А потом наклонился к уху и шепнул: — Когда вернешься, я приготовлю праздничный ужин, затем мы примем вдвоем горячую ванну, и я тебя не выпущу из постели до самого утра… а может, и целые сутки…

Он ушел, оставив меня мечтательно таращиться в пустоту. Перед внутренним взором роились очень привлекательные и, одновременно, очень непристойные картинки. Хоть бы домовому нужна была какая-нибудь пустяковая помощь! Я еще не уехала, а уже хочу вернуться!

Бабушки дома не оказалось. Еще в поезде я спохватилась и позвонила ей, чтобы сообщить, что вот-вот нагряну.

— Ох, что ж ты заранее-то не предупредила, Тонечка! — сокрушенно воскликнула бабуля. — А я вчера к Свете укатила. Думала, ты уж до конца лета не покажешься…

— Когда обратно вернешься?

— Собиралась недельку погостить.

— Ну и хорошо! Я пока поживу в доме, пригляжу за всем. Ключи ведь ты оставила там, где обычно? В дровянике, на гвоздике под доской?

— Да. Может мне пораньше приехать, Тонечка? — нерешительно уточнила она. — Я ведь и ехать-то, главное, не собиралась, а ровно кто-то на ухо нашептал, что обязательно надо дочь навестить…

— Не беспокойся, бабуля. Живи там, сколько хочешь… А я, может, подруг позову, раз дом пока свободен.

Ну, понятно, кто ей нашептал. Домовой решил отправить восвояси, пока я его проблемы решаю. Интересно, все же, что у него стряслось? И как он общаться со мной планирует? Сам покажется или через банника?

По дороге от вокзала до дома я заглянула в деревенский магазин и набрала продуктов. Раз бабушка уехала, значит, готовить придется самой. Ох, не люблю я это дело! Ну да ладно. Надеюсь, я тут ненадолго.

Дома я распаковала сумки, поджарила себе яичницу, съела ее, залезла с книжкой на кровать, завернулась в одеяло и принялась ждать, когда домовой соизволит выйти со мной на связь. Однако до самого вечера он не объявился. Так бестолково прошел день — книжка, еда, книжка. Да еще Денис позвонил, и мы болтали минут двадцать. От этого я окончательно раскисла и со страшной силой захотела обратно в город. В горячие мужские объятия. Спать легла поздно, пообещав себе, что если до завтра домовой не объявится, то я просто уеду домой.

Утром меня разбудило солнце. Наглый луч проник через окно и принялся сверлить мое закрытое веко. Я раздраженно перевернулась на другой бок и тут же учуяла восхитительный запах выпечки. На кухне кто-то возился, постукивал и брякал посудой. Спросонья я подумала, что это бабушка, но потом до меня дошло, что ее тут быть не должно. Мне стало страшно.

Я тихонько поднялась с кровати и, аккуратно переступая босыми ногами, пошла в сторону кухни. Подкралась к большой русской печи, что соединяла прихожую с кухней и осторожно выглянула из-за угла. И онемела.

На столе аппетитно дымилась горка блинов. На плитке шкворчала сковорода, а рядом булькала кастрюлька, содержимое которой деловито помешивал худощавый парнишка с белесыми пушистыми волосами, чем-то напоминающими тополиный пух. Казалось, стоит дунуть, и они разлетятся по всей кухне. В тот момент, когда я вошла, блинчик сам собой взмыл в воздух, перевернулся и аккуратно лег обратно. Я в полнейшем ступоре рассматривала чудесное явление.

— Ты ведь, красна девица, вроде бы, любишь блины и рисовую кашу на молоке? — не оборачиваясь, уточнил странный гость. Его голос мне показался знакомым. — А в обед картошки нажарю с грибами, и кисель сварю клюквенный. Или чего другого желаешь?

Я молчала, пытаясь понять, точно ли я проснулась или еще сплю. Не дождавшись ответа, гость повернулся и уставился на меня желтыми, как у кота, глазами.

— Не бойся, Тоня. Вот и пришло нам время познакомиться лично. Я-то тебя с детства знаю, а вот ты меня впервые видишь. Не люблю показываться без крайней на то нужды…

— Ты — домовой! — внезапно дошло до меня. — Но… где же борода?!

Если бы передо мной стоял низкорослый бородатый мужичок в лаптях, то я бы сразу поняла, кто он. А так… молодой парнишка, на вид лет восемнадцать. Лицо симпатичное, озорное. Глаза только настораживают. Как-то чувствуется, что при определенных обстоятельствах он может быть опасен. Одет в клетчатую фланелевую рубаху, аккуратные штаны с проглаженными стрелочками, белые носки и домашние тапки. А сверху еще и передник с вышивкой. Все чистое, новое. И это к нему леший обращался «батюшка»!