Я - чертовка (СИ) - Гаврик Зинаида Владимировна - Страница 28

Купер, обнажив клыки, зарычал на хозяина. У того не выдержали нервы. Он, спотыкаясь, бросился прочь. Пес выждал несколько мгновений, а затем сорвался с места и погнался за ним. У меня все внутри похолодело. Они скрылись за углом, и я не увидела страшной развязки.

Серый упал и затих. Корень сполз с шеи и исчез в земле. Кажется, это конец. Влас убил двух человек, один из которых не сделал мне вообще ничего плохого. Он просто помогал другу. И я не могу сказать, что в этом нет моей вины. Ведь если бы я при первом столкновении с Серым околдовала не только друзей, но и его самого, то сейчас он бы тоже искал чайные розы, а, значит, скорее всего, остался бы жив. Но нет, в тот момент моей внутренней чертовке показалось забавным оставить его в здравом уме, чтобы он полнее прочувствовал собственную беспомощность. Муки совести были такими сильными, что я не сразу услышала и осознала фразу, которую обронил Влас.

— Он жив.

— А?

— Я говорю — он жив. Просто без сознания. Проверь, если хочешь.

— А… второй?

— Тоже. Пес должен преследовать его до дома, создавая видимость погони. Так что он отделается испугом и осознает, как страшно тем, на кого он напускает своего пса.

Я почувствовала облегчение. И удивление. Кроме того, в голову забрела еще одна здравая мысль.

— Но ведь когда Купер придет в себя, хозяин может выместить на нем злость! Или вообще выгнать из дома.

— Он не осмелится поднять руку на пса. Иначе его ждет сюрприз — собачка снова одичает. А во втором случае Купер уйдет в лес. На нем моя метка, так что там его ждет теплая встреча.

— Получается, ты все просчитал… — задумчиво подытожила я.

— Я редко забочусь о людях, но всегда забочусь о животных и растениях, — пожал плечами он. — Это в моей природе.

— Тогда почему ты, все же, не убил этих двоих?

— Не знаю, — легкомысленно пожал плечами он и чуть крепче сжал мою руку. — Сам удивляюсь. Обычно я так не поступаю.

Забавно. Он не говорит, что сделал это из-за меня. Просто не хочет, считает это само собой разумеющимся или не осознает до конца, почему поступает именно так? Честно говоря, последнее было бы для меня даже предпочтительнее, так как тогда речь шла бы о чем-то, неподвластном разуму. Но считать, что леший чего-то не осознает, было бы, пожалуй, слишком наивно. Хотя есть еще одно возможное объяснение.

— Ты не можешь убивать людей на территории деревни? Домовые запрещают?

— Запрет распространяется только на мирных жителей. В остальном же, на время расследования мне дали полную свободу действий. А уж защищать тебя я могу любыми способами, которые посчитаю нужными. И, кстати, когда мы найдем злоумышленника, за него тоже никто заступаться не собирается.

Что ж, логично.

— Ну что, идем бить кикимор? — предложил он, прерывая затянувшуюся паузу.

— Ага…

Мы кружили по территории уже добрых полчаса. И ничего. Кикиморы не показывались! Более того, не было слышно ни единого звука. Кажется, они боялись Власа. Значит, еще не окончательно обезумели.

— Пойдем к тому дому, где я увидела в прошлый раз свинью с человеческим лицом, — сказала я. — Раз драка откладывается, попробуем найти тот загадочный предмет, который удерживает кикимору в доме.

— Пойдем, — легко согласился Влас.

— Ты так спокоен, — невольно отметила я. — А что, если у нас ничего не выйдет? Кикиморы не покажутся, предмет мы не найдем, злоумышленника не вычислим… есть у тебя план на этот случай?

— Есть, — спокойно кивнул леший. — Я могу разворотить тут все, разметать дома по бревнышку. Не уверен только, что домовые на это согласятся.

— Правда, можешь? — недоверчиво переспросила я.

Он повернулся ко мне и серьезно заверил с таким видом, словно открывает секрет:

— Запросто.

Я глянула в его лицо, и в моей голове словно что-то взорвалось. Перед внутренним взором вдруг развернулась жуткая и завораживающая картина: огромный Влас стоит в центре города, его глаза полыхают так, что больно смотреть, а вокруг происходит форменный апокалипсис. Из земли вверх вырываются огромные корни, похожие на инопланетных чудовищ… Они вспарывают мостовую, переворачивают автомобили, прошивают насквозь здания… Что это? Фантазия? Видение, вызванное новым всплеском моих загадочных сил? Для фантазии это было слишком ярко и реально… Ведь именно этого будущего мы избежали, когда Влас по каким-то причинам отказался от своего плана разрушить город. Что ему стоит разметать какие-то жалкие избушки…

Пытаясь сбежать от собственных мыслей и, одновременно, повинуясь наитию, я вдруг запрокинула голову и крикнула:

— Слышите вы, трусливые твари! Что станет с вами, если леший разнесет ваши убежища?! Покажите, кто вызвал вас, и тогда мы вас пощадим. Да, вам придется покинуть деревню, но это, в сущности, мелочи… Зато, свобода!

— Предложение относится не ко всем, — к моему неудовольствию, заметил Влас. — Та, что оставила следы на твоей шее, умрет в любом случае.

Я воззрилась на него с возмущением, но он сделал каменное лицо, и я поняла — спорить бесполезно. Надеюсь, у кикимор не очень силен командный дух.

Минуту царила тишина, потом из ближайшего дверного проема высунулась встрепанная голова.

— Иди сюда, — поманил ее пальцем Влас. Она не осмелилась ослушаться. Сделала шаг вперед. Со всех сторон раздался пронзительный визг. Другие кикиморы явно не одобряли поступка своей подружки. Однако выйти и помешать не рискнули. Еще шаг. Когда она показалась полностью, я удивилась. В прошлый раз на меня нападали одни бабки, а эта выглядела молодой.

Некрасивой, да. Но не старой. Хотя… если не смотреть на лицо и не обращать внимания на грязные встрепанные волосы, то фигурка ничего так. Худенькая, подтянутая. Лохмотья так интересно распределены, почти ничего толком не прикрывают. До Огнеславы, конечно, не дотягивает, но, в целом, если такая напала на отца Натальи, то его можно понять. На ощупь она, должно быть, вполне… тьфу, о чем я только думаю!

Тем временем кикимора приблизилась. Было видно, что решение далось ей нелегко. Шла она так, словно преодолевала сопротивление воздуха. Казалось, любое резкое движение может ее вспугнуть. Ну или спровоцировать на нападение… вон какие клыки-то! И когти… Визг усилился.

— Тшшш, — сказал леший и… они замолчали! Чудеса… Ну просто Каа и бандарлоги! Интересно, если он скажет им: «Подойдите ближе», они выползут из своих убежищ? Я бы не удивилась, пожалуй.

— Это она тебя душила? — мягко уточнил у меня Влас. Кикимора напряженно замерла на месте.

— Нет, точно не она.

— Хорошо, — он повернулся к ней. — Если поможешь, я освобожу тебя. Ты сможешь уйти, куда захочешь. Никто не посмеет тебя тронуть. На тебе будет моя метка.

Она взвизгнула, кинулась к нему и начала извиваться перед лешим. И как она это делала! То прогибалась спиной и подставляла филейную часть, то терлась грудью… короче говоря, всячески демонстрировала готовность услужить любым способом. Что интересно, у меня это не вызвало ни шока, ни отторжения. По правде говоря, со стороны смотрелось даже забавно. Чем-то ее поведение отдаленно напоминало собачье. Я невольно хихикнула.

— Брысь! — распорядился Влас. Он оставался абсолютно невозмутимым. Видимо, знал все повадки кикимор. Она отпрыгнула и продолжила извиваться, но уже не подходя близко. Ее острый носик при этом смешно шевелился, словно жил своей жизнью. — Пока от тебя никакой пользы!

Кикимора несколько раз поклонилась, потом махнула рукой, приглашая следовать за собой, и нелепо поскакала к своему дому.

Мы двинулись следом. Она исчезла в темном проеме. Мы шагнули за порог и тут все изменилось. Со всех сторон раздался издевательский хохот, а наша проводница вдруг перестала сутулиться. Она выпрямилась и обернулась к нам, сияя клыкастой улыбкой. Куда-то исчезла неловкая угловатость, движения стали плавными.

— Проходите, гости дорогие, — она облизнула неестественно алые губы и присела в изящном реверансе. Затем провела рукой по волосам, и они легли на плечи гладким сияющим плащом. Лицо, правда, красивее не стало, но все равно преображение было поразительным.