Возвращение (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 11

Глава 11

Зря он это сделал, иначе видел бы, как сначала потрясенно застывает, а потом еще сильнее белеет ее лицо, хотя, казалось бы, больше некуда. Как расширяются и без того огромные зрачки, заполняя всю радужку. Только теперь не от потрясения или страха за него, а от сдерживаемой, клокочущей и огненной ярости, которую, слоено из последних сил, пыталась сдержать усталая зима.

И не сдержала.

— Ненавижу! — резкий рывок за ворот рубашки, а потом... звук пощечины едва успел эхом прокатиться по каменным плитам коридора, когда эхо его удвоило. — Ненавижу тебя!

Кириан дернулся, откинул голову и застыл на месте, невольно хватаясь рукой за щеку и растерянно переводя взгляд на ее пальцы, вцепившиеся в его плечо.

— Уедешь, значит, с-скотина?! Сбежишь?! Струсил? — тихое змеиное шипение могло бы заставить шевелиться волосы на голове и у более храброго человека.

— Докучать мне, значит, не будешь! Да? — тонкие пальчики на его плече неожиданно сжались стальными клещами. И в следующую секунду стенка рядом с его головой брызнула в стороны острыми крошками штукатурки, которую выбил невероятно сильный удар маленького кулака. Казалось, Иллис вложила в него все, что так долго сдерживала.

Она на секунду замолчала, прикрывая глаза и тяжело переводя дыхание, но так и не отпустив его плечо. А потом неожиданно оттолкнула и сама отпрянула. И почти прокричала:

— Ты, идиот самовлюбленный, смеешь мне про жалость говорить?! Мне?! Да я выжила только потому, что ты у меня был! Потому что... Потому что ты звал! Ты! Я к тебе вернулась! Только к тебе! Как дура, летела сюда, сбежала из госпиталя... А ты! Ты хоть знаешь, чего мне это стоило? Знаешь?! — последние слова она уже орала в голос ему в лицо, отчаянно вцепившись в полы его камзола и встряхивая его, как тряпичную куклу, после каждого выкрика.

Кириан почувствовал, как от абсурдности происходящего у него в голове что-то рушится. Все логические выводы, все просчитанные решения, да что там! Все его понимание жизни.

Он хватал открытым ртом воздух, всматриваясь в ее лицо с жадным тревожным ожиданием и неверием.

Она что-то еще говорила, даже кричала, но он уже не слышал, намертво прилипнув взглядом к ее губам. Ярко-красным губам, которые просто созданы были для поцелуев и которые вернули его к жизни, произнеся всего три слова. Три торкоеых слова, которые он повторял про себя вновь и вновь.

«...вернулась к тебе...»

Кириан качнулся вперед, чтобы... он и сам не знал, чтобы что, просто важно было быть как можно ближе к ней. Но сделать ничего не успел — она резко отпустила его камзол, отвернулась, пряча неестественно заблестевшие глаза, волосы веером взлетели вверх, хлестнув его по щеке, и сама девушка бросилась прочь.

Бежать... бежать, пока не наговорила или не сделала чего-то, о чем потом пожалеет еще больше. Она и так... дура!

Сильные руки обхватили ее сзади, обнимая, удерживая, прижимая к себе. Иллис рванулась из последних сил.

— Пусти! Ненавижу! — слезы все-таки расчертили лицо мокрыми линиями, срываясь, капая на одежду и обнимающие ее руки, которые и не думали разжиматься.

— Не отпущу! Моя... Не могу без тебя! Не отдам! Не отпущу... — он говорил быстро и бессвязно, прижимаясь губами к ее волосам. И она, даже не глядя, чувствовала, что губы у него дрожат

— Ненави... — он резко развернул ее лицом к себе, и она запнулась, наткнувшись на глубокий болезненно-нежный взгляд. Гораздо ближе, чем она ожидала. Настолько близко, что видна была серебристая радужка, на которой переливались и плавились непривычно теплые блики. Зачарованная этим зрелищем, Иллис застыла на месте.

«Как солнечные зайчики на льду», — успела подумать она и коротко всхлипнула, когда мокрое лицо обхватили ладони и большие пальцы провели по щекам. Осторожно, будто тоже боялись обжечься.

А потом он с силой притянул ее к себе, зарываясь лицом в непослушные, пахнущие травами волосы. Всю сразу, вместе со кулаками, сжимающими его одежду, вместе с готовыми вырваться очередными ругательствами и выбившимися прядками, которые он тут же принялся покрывать поцелуями.

— Прости меня... прости! Хеллес, какой же я идиот... кретин... прости меня! — он обнимал ее так крепко, будто пытался вобрать в себя, впитать под кожу. Забрать себе. Присвоить. Его Иллис... — Больше никогда! Никому...

В какой-то момент она еще больше напряглась и даже забилась, как пойманная птица, и вдруг обмякла. А в следующую секунду крик отчаянной боли все же вырвался, и девушка зарыдала в голос, выплескивая и на него, и просто во вселенную ту боль, которая не давала дышать все это время.

— Они все погибли... они все... погибли... они все... а я осталась! Из-за тебя! Кретин! Какой же ты... — повторяла она как в бреду и из последних сил цеплялась за Кириана, словно он остался последним в этом мире, что еще могло удержать ее от падения в никуда.

И он удерживал. Обеими руками, не отпуская ни на миг. Порывисто целовал все, до чего мог дотянуться: щеки, губы, глаза, волосы, снова щеки... Он не умел и не мог сказать о том, что чувствует в этот момент. Никакие слова не вместили бы этого.

Боль за то, что ей пришлось пережить, за то, что он — слепой идиот, не разглядел этого раньше, готовность умереть и убить за ее любовь и ощущение того, как перехватывает дыхание, когда она вот так доверчиво прижимается к нему — к нему, ни к кому другому! Все это било под коленки, превращая их в настоящую вату, но поддаться сейчас слабости он не имел права.

— Мы со всем справимся. Со всем... вместе... я люблю тебя... я тебя люблю! — шептал он в маленькое ушко, и ее волосы шевелились от его дыхания. Нет, он даже не пытался делать вид, что у него не дрожат руки, которые бережно гладили ее по спине. Но вот голосу дрогнуть не позволял. Он сделал так много ошибок в прошлом, так много непростительных ошибок, и, если ему дается шанс все исправить, он его не упустит! Он вытащит ее из этого кошмара, чего бы ему это ни стоило! И начнет прямо сейчас.

Ладонями он чувствовал, что ее всю трясет, и от этой ее уязвимости, в груди полыхнуло так, что в первый момент он с трудом устоял на ногах. Но это же придало ему невиданных сил. Любовь, которую он наконец-то выпустил на волю, больше не была мучительной. Она окрыляла, окутывала золотистым сиянием, дарила уверенность, что он может все. Теперь действительно — все.

Непонятная, нелогичная, не.... Его Иллис! Только его! Он глядел на нее so see глаза, просто потому, что теперь это можно было делать без боязни, что кто-то заметит.

Иллис понадобилось довольно много времени, чтобы выплакаться. В какой-то момент она устала стоять посреди коридора и потянула Кириана за собой, опускаясь на пол.

Князь послушно оглянулся и сел у стены, прямо на пол, вытянув ноги, а девушка, не до конца осознавая собственные действия, позволила усадить себя на его колени и сама приникла, спрятавшись у него на груди. И еще несколько минут молчала, изредка судорожно вздыхая, отчего Кириана каждый раз накрывало очередной почти смывающей сознание волной нежности. Прерывистое от недавних слез дыхание легонько трогало кожу у него на шее, и этого ощущения было достаточно, чтобы задыхаться от накатывающего желания и стыда за его кажущуюся неуместность — нашел время, кобель похотливый! Она такая... такая... а он не может справиться с низменными инстинктами!

Пока Кир боролся с собой, его крепко стиснутая «добыча» пришла в себя и сначала совсем притихла, а потом шевельнулась в кольце рук и подняла голову. Заплаканные глаза снова стали солнечно-янтарными, и... нет, боль не ушла до конца, она осталась где-то там, в глубине, мелькая горькими тенями на самом дне.

Кириан обнял руками ее лицо. Провел большим пальцем по щеке, от уголка губ к скуле. Наслаждаясь ее дыханием, близостью, непослушным завитком на правом виске... словно до конца не веря, что все это теперь его. А потом прикоснулся губами к губам, бережно, почти целомудренно. И это было более интимно, чем самые горячие поцелуи, бывшие у него до этого.