Леонтоподиум. Книга I-II (СИ) - Васильева Алиса - Страница 3

Я сжал рукоять и тихо вошел в квартиру. Я не крался — тот, третий, за дверью давно меня слышит, просто бесшумность — единственное известное мне преимущество хождения босиком.

Коридор пуст. На вешалке добротное черное мужское пальто. Обуви нет. Похоже, никто из присутствующих в квартире не разувался, а верхнюю одежду снял только один из них. Все три сердца бились в гостиной.

— Входи, Алик, мы тебя ждем! — услышал я спокойный насмешливый голос.

Вход в гостиную был сбоку, и, хотя дверь и была открыта, я не мог видеть комнату.

Зато как только я вошел, то сразу понял, что даже и нож мне не пригодится. Мой брат Глеб стоял у стены рядом с дверью, так что он сразу оказался у меня за спиной, перекрыв путь к бегству. Я поднял руки и застыл, безуспешно пытаясь поймать его взгляд.

Внешне Глеб почти не изменился, только успел полностью поседеть, но в остальном я помню его таким же — вызывающе красивый ангел в агрессивном армейском прикиде. Думаю, он специально одевается как можно брутальнее, иначе его внешность будет уж слишком слащавой. Картинку, правда, сильно портили глубокие тени под яркими синими глазами, как будто Глеб не спал несколько суток. Может, так оно и было. Его меч остался в ножнах за спиной, но и так ясно, что он не собирался нападать. Если бы Глеб хотел убить меня, я был бы уже мертв. Тут все понятно и нет ничего интересного.

Я перевел взгляд на двух других мужчин в комнате. Карл, перепуганный до смерти, сидел на полу в углу у окна и кусал губы, из которых уже давно сочилась кровь. Его даже не стали связывать. Глеб действует на обитателей Леонтоподиума как удав на кроликов. Мальчишка тоже избегал моего взгляда, в отличие от третьего человека в комнате.

На кресле у окна, закинув ногу на ногу, сидел худощавый мужнина в черном костюме и бирюзовом платке-бандане, концы которого свисали ниже плеч. Пальто в коридоре, вероятно, принадлежало ему. Я, конечно, узнал и его — это был Тритрети, наш заклятый враг, с которым мы пару десятков лет назад заключили перемирие. Тритрети рассматривал меня с любопытством и брезгливостью. Ни того ни другого он даже не пытался скрыть.

— Мы заждались, Алик, — сказал он, — неужели тебе понадобилось так много времени, чтобы разыскать этого беглеца?

— Я не торопился, — ответил я, гадая, к чему все это. — Я что-то нарушил?

— Насколько мне известно, нет, — отозвался Тритрети.

— А перемирие с Федерацией все еще в силе? — сделал я вторую попытку.

Тритрети театрально закатил глаза.

— Ну конечно. Мы очень ценим договоренности, которые стоили нам таких усилий. Да и подписи Бессмертного и королевы я, надеюсь, чего-нибудь еще значат.

Я покосился на Глеба. Его лицо ничего не выражало. Карл в углу и вовсе спрятал голову в ладони. Подсказок я не получу.

— Тогда что вам от меня нужно? — не стал я ходить вокруг да около.

Тритрети помедлил, рассматривая меня. От нечего делать я рассматривал его. Невысокий субтильный мужчина, на вид лет тридцати пяти — сорока. На самом деле я знал, что ему гораздо больше. Что еще? Цепкие голубые глаза, резкие скулы, тонкие губы, всегда готовые изогнуться в насмешливой улыбке. Мерзкий тип. Зато всегда подчеркнуто элегантный: дорогой добротный костюм и один из его любимых ярких платков, которыми он прикрывает свою лысую голову.

— Я хочу сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — прервал мои размышления Тритрети, — можно сказать, сегодня я подарю тебе счастливый билет, за который ты будешь благодарить судьбу до конца своей жизни.

— А в случае отказа я этот конец, вероятно, прямо сейчас встречу? — уточнил я, покосившись на Глеба.

Тот никак не отреагировал. А вот Тритрети улыбнулся.

— Отнюдь. Я же сказал, что у нас с Леонтоподиумом перемирие. Боюсь, убийство подданного королевы Элеоноры, законно поедающего мороженое на территории Федерации, несколько расходится с нашей доктриной мирного сосуществования.

— То есть Глеб убьет меня не здесь, а в Леонтоподиуме? — предположил я.

Тритрети улыбнулся еще шире.

— А он забавный малый, — обратился он к Глебу, — и вовсе не такой тупой, как о нем говорят.

— Это обманчивое впечатление. Я очень глуп, — возразил я. — Так что? Если я откажусь от вашего предложения, Глеб выследит меня в Леонтоподиуме?

— Нет. Ты же прекрасно знаешь, что в Леонтоподиум нашему дорогому Глебу не попасть. Но, раз уж мы разоткровенничались, да, ты почти угадал с первого раза — он убьет тебя прямо здесь и сейчас, а потом прогуляется в метро и выбросит твой труп поближе к Кардусу. Таков наш запасной план.

Я заметил в этом плане одну огромную брешь, но не стал ничего говорить Тритрети. При упоминании о Кардусе сердце Глеба дважды стукнуло сильнее, я это слышал и с огромным удивлением понял, что у меня есть шанс. Видя, что я не реагирую, Тритрети продолжил.

— Но я очень надеюсь, что до этого не дойдет. Ты гораздо ценнее живым. Уверен, мы можем быть полезны друг другу.

— У вас есть Глеб. Ничего более полезного в Леонтоподиуме никогда не рождалось, — покачал я головой.

— Согласен, — не стал спорить Тритрети, — но Глеб, к сожалению, всего один, а ты со временем можешь стать ничуть не хуже. Конечно, если получишь шанс развить свои таланты.

— Вы хотите, чтобы я служил вам? — не поверил я своим ушам. — Меня и в Леонтоподиуме-то еле терпят.

— Ну, вот видишь. Дома тебя не ценят. А я готов предложить тебе достойную жизнь. И я говорю не только о деньгах, я могу дать тебе нечто гораздо более ценное.

— Что именно? — осторожно спросил я.

— Самоуважение. Отличная штука, — сказал Тритрети, пристально глядя на меня.

В груди у меня что-то екнуло. Вот уж не думал, что Федерация может меня хоть чем-то заинтересовать.

Тритрети самодовольно улыбнулся.

— Ты ведь не хочешь всю жизнь ходить босиком и мести улицы? Ведь где-то глубоко в душе ты же чувствуешь, что достоин большего?

— Да.

Я знал, что вру, и Тритрети это тотчас почувствовал. Он нахмурился, и уже в следующее мгновение Глеб сбил меня с ног. Я упал и получил удар под ребра, дыхание перехватило.

— Я так не люблю, когда мне лгут, — объяснил Тритрети. — Ты ведь не будешь больше этого делать?

Глеб еще раз пнул меня. Не особо сильно, но я почувствовал, как треснули два ребра.

— Не буду! — пообещал я.

— Тогда давай попробуем еще раз. Встань.

Я поднялся, морщась от боли сильнее и выразительнее, чем стал бы делать в отсутствие зрителей.

— Мое предложение тебя заинтересовало? Ты хочешь мне служить? Только правду, я все равно увижу ложь, — предупредил Тритрети.

— Нет, — честно ответил я.

Карл заткнул рот кулаком, в отчаянии глядя на меня. Вот уж не думал, что хоть один житель Леонтоподиума станет обо мне сожалеть. Как иногда забавно складываются обстоятельства.

— Жаль, — вздохнул Тритрети, — ты мог бы быть мне полезен.

«Ты сейчас умрешь, идиот проклятый!» — услышал я в голове голос принцессы.

Тритрети подал знак Глебу, и тот достал меч.

«Перехвати инициативу!» — приказала Рида.

— Стойте! — выкрикнул я. — Есть кое-что, чего я действительно хочу!

— Правда? — поднял бровь Тритрети. — Удиви меня. Чего в твоем положении можно хотеть больше, чем престать жить твоей жизнью?

Я ничего не мог придумать. Ну что мне ему сказать? Может, свободы? Классный вариант, но не пойдет. Этого Тритрети мне давать не собирался ни при каких условиях. Он лишь предлагал сменить один ошейник на другой. Секунды бежали, а я все молчал. Тритрети начал терять терпение.

«Мести, тупица!» — зашипела принцесса Рида.

— Мести! — послушно повторил я, чувствуя, как лезвие меча уже несется к моей грязной шее.

А я действительно могу этого хотеть? Поквитаться за все эти годы? Раньше мне это в голову не приходило. Наверное, да. Это правда. Я представил себя на руинах Леонтоподиума, залитого кровью моих родственников, и с удивлением понял, как я этого хочу.

— Вот как!