Медицинская академия им. Макоши. Спецкурс (СИ) - Кутузова Елена - Страница 35

Стоп!

— А почему дерево не горит? — простой вопрос ввел мужчин в ступор. Они переглянулись, а потом пояснили, как маленькой:

— Потому как дерево не простое, а железное! В огне не горит, а в воде тонет. Ну, чего встала? Руки в ноги и деру, если не хочешь испечься, как молочный поросенок!

Они подхватили корыта и, сипя от натуги, потащили к лестнице. Я поспешила следом — крыша начала заниматься, еще немного, и этот дом сгорит, как остальные. И, торопясь за кромешниками, удивлялась, какой же маленькой оказалась птица на самом деле: на свободе, паря в небесах, она выглядела огромной.

А вот вес судя по коротким репликами и натужному сипению носильщиков, не уменьшился. Цепляя за стены, перила, собирая по пути все угля, корыта кое-как спустили на первый этаж.

Там уже ждали. У самого подъезда, почти наехав на крыльцо, замер серый грузовой «Ларгус». Открытые задние двери казались створками в преисподнюю, так темно было внутри. Но для меня этот мрак показался раем: там не полыхал огонь.

Птица затихла в корытах, даже страшно стало, что она умерла — задохнулась, погасла, или еще что. Но сильный удар чуть не порвал цепь, едва не заставив мужчин уронить ношу. Из щели высунулся язык огня, лизнув руки. Но носильщики даже не поморщились. А я, вглядевшись, поняла: это у них не кожа мозолистая. Это… нечто другое. Что-то среднее между корой и чешуей.

— Чего уставилась? Лесовиков не видела? — Баба Яга заперла дверцу за нырнувшими в кузов существами. — Ты зачем здесь? Велено было дома сидеть!

— Я… — Степанида Петровна была по-настоящему зла, даже стало страшно.

— Я разберусь, — остудил ее гнев Павел Семенович, высунувшись в водительское окно. — Тоня, дуй в сортировочный центр, найдешь там Дашу, Майю или еще кого со спецкурса, скажешь, я прислал на усиление. Санитаркой.

Перед глазами встало ведро с водой и швабра. Вспомнились тетки в поликлиниках, до блеска натирающие полы и ругающиеся на тех, кто не надел бахилы. Вот счастье-то привалило!

— А можно с вами?

— Мест нет! — отрезала заведующая и хлопнула дверью. — Поехали, дел невпроворот.

Я дождалась, пока машина покинет двор и направилась к площади — ослушаться даже в голову не пришло.

Дым по-прежнему мешал смотреть. С тоской вспоминались уроки НВП и противогазы, которые военрук заставлял надевать и снимать о посинения. Ну и где это средство защиты органов дыхания?

Видно было на расстояние вытянутой руки, дома и деревья прятались в дыму. Несколько раз я натыкалась на людей, извинялась и шла дальше. Радовало одно: оранжевые сполохи все меньше прорезали серую марь. Лишенный поддержки пожар медленно угасал.

Но пострадавших было море. Между ними сновали фигуры в перемазанных кровью и сажей халатах, медицинских и пожарных комбинезонах — все старались хоть как- то помочь. Найти знакомых казалось нереальным: лица скрывали если не противогазы, то респираторы, или медицинские маски.

Майю узнала по взъерошенной огненной шевелюре.

— Меня…

— Держи! — в руках оказался потрепанный целлофановый пакет. — Дуй к машине за противоожоговой! Живо!

И я побежала. Куда — сама не знала, но сориентировалась быстро: на краю площади светилась алой иллюминацией машина «Скорой». С нее раздавали лекарства.

— Противоожоговая нужна, — протянул я пакет.

— Физраствор? — не глядя, спросила измученная женщина.

Про физраствор Майя ничего не говорила, но на всякий случай я кивнула. И тут же получила несколько пузатых флаконов из толстого стекла и коробку больших тюбиков с мазью.

— Следующий!

Прижимая к себе добычу, я кинулась обратно. Майя молча полезла в пакет, одобрительно кивнула и велела:

— Набери в шприц. В двадцатку!

Я не сразу поняла, что она хотела. А потом нашла большой шприц, неловко разорвала упаковку и замерла, не зная, что делать дальше. Вот как открыть флакон? На нем же металлическая пробка!

Я бы разобралась, будь в запасе хоть пять минут. Но их не было.

— Дай! — Майя вырвала флакон, легко отогнула нашлепку и воткнула иглу в резиновую пробку. Шприц начал наполняться.

Промыв рану, она велела:

— Езжай в больницу. Там ты будешь полезнее.

Возразить было нечего. Прыгнув в ближайшую «Скорую», я поехала «на усиление».

В приемном отделении царил бедлам. Небольшой холл с гардеробной с одной стороны, и аптекой с другой, заполняли каталки, кушетки и стулья. Стоны и крики смешивались с проклятьями, то и дело кто-то требовал пробегавший мимо медперсонал бросить все и заняться конкретно этим раненым.

Здесь не было ниток. Отметки ставились прямо на лоб. Преобладали красные и желтые, кое-где встречались зеленые. Пару раз взгляд зацепился за черную маркировку. Эти люди лежали молча, кажется, они уже потеряли связь с реальностью.

Воздух знакомо пропитался запахом дыма, горелого мяса и крови. Только теперь сюда примешивались ароматы лекарств и спирта, добавляя вони.

Куда идти? В приемный покой не попасть, все заняты, не обращая внимания на посторонних.

Впереди мелькнула знакомая фигура. Кажется, это преподаватель-клиницист, он ведет какой-то предмет у старшекурсников. Заняты раздачей указаний, мужчина не сразу обратил внимание на крутящуюся под ногами девчонку. А потом нахмурился, пытаясь понять, чего же она хочет.

— Студентка? Курс…

— Первый… Сказали, можно поработать санитаркой.

— Санитаркой можно, — задумчиво кивнул преподаватель и перехватил ближайшую медсестру: — Милочка, отведите девочку к начальству. Пусть найдут ей работу, сейчас даже такие руки нужны.

Меня определили в хирургию. Посадили в кабинете за стол, положили на этажерку кипу марли, ваты и показали, как правильно сворачивать салфетки и турунды:

— Справишься?

Я кивнула. Это было лучше, чем отмывать о грязи полы.

Нормальных ножниц в больнице не оказалось. Выдали обычные, железные, и вскоре от них зверски болела рука, а у основания большого пальца покраснело и саднило. Точно пузырь вздуется!

Я выпросила кусок лейкопластыря и продолжила работу: перевязочного материала нужно было много.

Вскоре в кабинет пришла еще парочка женщин — медсестер или санитарок, я не поняла, все крутили турунды одинаково: быстро и молча.

По мере наполнения биксы переставлялись на каталку, и время от времени кто-то увозил их в стерилизационную. В очередной раз палец вернувшейся санитарки указал на меня:

— Пойдем. Там тоже рук не хватает. Поможешь.

Пока мы шли через отделение, я заметила нескольких берегинь. Незримо для людей они скользили из палаты в палату, наклонялись к раненым, дули им в лица, после чего стены стихали и люди забывались пусть и тяжелым, но сном.

Интересное сотрудничество! Значит, обмен равноценен? Додумать не успела — нужно было торопиться.

Стерилизационный блок располагался в отдельном здании на втором этаже. В отличие от больницы, здесь царила если не разруха, то бедность: обшарпанные стены, бетонные крашеные ступеньки. В месте, не предназначенном для чужих глаз. можно было не заморачиваться красивой картинкой свежего ремонта. Правда, в самих помещениях оказалось очень чисто.

Вдоль стены тянулся ряд стальных моек. В одних стояли наполненные медицинскими инструментами тазы, в которые тонкой струйкой лилась вода. В других такие же инструменты прятались под слоем мыльной пены.

Я заметила знакомые — иглодержатель и пинцет, но рассматривать было некогда:

— Здесь все после обеззараживания. Нужно вымыть каждый. Как следует, — мне вручили толстые резиновые перчатки, щеточку и банку с каким-то моющим раствором. Судя по этикетке с датой, его тут готовили самостоятельно.

— Отмытые складывай вот в этот таз, а потом под струю холодной воды. Поняла?

Я кивнула. Ошибиться не получится при всем желании — рядом заняты такой же работой еще две девушки. Так, что справа, показалась знакомой. Поломав голову вспомнила, где ее видела — в собственном классе. Она была моей однокурсницей.