Возвращение (СИ) - Штиль Жанна - Страница 10

— Ты понимаешь, — кивнул он, пресекая дальнейшие попытки объяснить необъяснимое. — Ты спасёшь моего сына, и я сделаю тебя самой счастливой женщиной.

— Или наоборот, — обречённо добавила она. — Я не самоубийца, чтобы топиться. Вы должны понять — то время выплюнуло меня сюда, потому что я родилась здесь. Я вернулась домой! Понимаете, до-мой! Обратной дороги нет! — Широко развела руками, глядя на выпавший из табакерки и рассыпавшийся у ног снафф.

— Дьяволица! — Гехаймрат приблизился к пфальцграфине. Схватив её за плечи, толкнул на стул, впечатав в его спинку. — Хочешь обмануть меня!

Охранник тенью метнулся мимо них, оттолкнув абассинца, и он налетел на Наташу, зацепив стол, хватаясь за её стул.

Девушка, вскрикнув и взмахнув рукой с зажатой крышечкой от табакерки, нечаянно ткнула Шамси под подбородок, слыша, как клацнули его зубы и он разразился витиеватой бранью — судя по прозвучавшей абракадабре — на родном языке.

Она не слушала его, что-то выговаривающего ей в лицо. Её внимание было приковано к Герарду, стоящему на коленях с кинжалом у горла, сквозь сжатые зубы посылающего проклятья Ингвазу за своим плечом. От звука брошенного Бригахбургом клинка, она вздрогнула, захлебнувшись страхом. Граф поддался на провокацию ищейки. Нападение на тайного советника при исполнении служебных обязанностей! Лучше бы он и дальше делал вид ничего не понимающего тугодума. Она совершила ошибку, попросив его присутствия. Нет! Её просьба была проигнорирована, и только тогда, когда эфиоп счёл нужным, привёл его сиятельство. Как агнца на заклание.

Сквозь вспышки в глазах пфальцграфиня отчётливо представила смерть любимого, его разорённый горящий замок и мёртвые тела его обитателей на залитой кровью мостовой.

Конфуций сказал: «Человек, который совершил ошибку и не исправил её, совершил ещё одну ошибку».

Наташа искала выход из создавшегося положения. Что бы она сейчас ни предприняла, всё будет не в её пользу. Цугцванг! (прим. авт., цугцванг — положение в шахматах/шашках, когда любой ход игрока ухудшает его позицию). Выход виделся в одном — сотрудничестве с представителем короля. Она согласится поехать с ним, а там будет видно. Возможно, ей удастся разобраться, чем болен мальчик. Но Герард в качестве заложника?.. Один её неверный шаг или роковое стечение обстоятельств будет стоить ему жизни.

Перевела взор на охранника. Хорош! Его реакция настолько молниеносна, что казалось, он материализовался из воздуха — секунда! — и уже удерживает противника на волоске от смерти.

Её тряхнули за плечи, приводя в себя. Мраморная табакерка выпала из руки и беззвучно упала на ковёр, не привлекая ничьего внимания.

— Хватит меня трясти, господин гехаймрат, — прошипела в лицо Бонду. Остановив глаза на царапине на его подбородке, подчёркнуто аккуратно сняла с плеч его ладони. Встала, чувствуя, как её ведёт в сторону. Ухватилась за спинку стула. — Вы хотите, чтобы я поехала с вами? — Сдержать эмоции и не сорваться на стон стоило огромного труда. — Хорошо. Только отпустите господина графа. Вы ошиблись на его счёт и напрасно спровоцировали нападение на вас.

— Вы о чём? — усмехнулся Шамси.

— Всё вы понимаете. Только ничего не знаете, эксиленц. — Голос от напряжения гудел, от чего фраза вышла приторно-тягучей. — Мне всё равно, что с ним станет. Как только я найду выход отсюда — уйду не задумавшись.

Шамси покосился на напрягшегося графа, с нескрываемым интересом оглядывая женщину:

— Не понял.

— Что вы не поняли? Разве может тот мир, откуда я переместилась, сравниться с вашим затхлым стоячим болотом? — горестно вздохнула, не кривя душой. — Этого не объяснишь. Что меня здесь держит? Ничего и никто! — Тщательно подбирала слова, импровизировала, стараясь казаться убедительной, не имея понятия, что собирается говорить и в чём убеждать мужчин и себя заодно. — Мне противна примитивность и убогость этого времени… Мне надоел Бригахбург со своей любвеобильностью ко всем женщинам, которые его окружают. Он лжец и лицемер! — Вполне искренне и азартно топнула ногой, отвернувшись от шумно вдохнувшего сиятельного, представив его негодующий взор.

— Тогда зачем вы с ним… — эфиоп, озадачившись, изобразил пальцами перебор.

Наташа поморщилась, поняв, что он имеет в виду:

— Я тоже лгунья и лицемерка. А как иначе выжить в вашем мире? Я не знаю другого способа выбраться из нищеты! Вышло так, что мне подвернулся господин граф, и я подумала: почему бы нет? — Сухие губы неприятно стянуло. — Он богат, красив и здоров. Блестящая партия за неимением другого. Я готова закрыть глаза на его неверность. Он мужчина, а вокруг столько красивых женщин, которые сами вешаются на шею, как гирлянды на рождественскую ёлку.

— Ёлку? — переспросил эксиленц, посматривая на взъерошенного Бригахбурга, улыбаясь.

Тот поражённо молчал, не веря своим ушам. Его Таша…

— Да, именно на ёлку. Есть обычай в канун Рождества срубать в лесу ёлку, устанавливать её дома и украшать игрушками и сладостями. — Махнула вяло рукой, поникнув. Что она несёт! Новый год — самый любимый её праздник. — Как-нибудь потом расскажу. У вас пока такого нет.

— Вы думаете, я поверил вам? — рассмеялся ищейка, мягко хлопнув в ладоши. — Нет, не про ёлку. — Уголок рта дрогнул от мысленного сравнения. — Вы прекрасная лицедейка.

— Ваше право, господин Лемма, верить мне или нет. Только советую вам отпустить господина графа, а то госпожа Ангелика не простит, если вы причините ему вред. Вы ведь не хотите поссориться с будущей королевой?

— Так вы знаете… — Его брови поползли вверх.

— Что она станет супругой герцога Швабского? — Натянуто улыбнулась. — Нет, не знаю. — Словесный приём, когда отрицанием подтверждаешь сказанное, сработал безупречно. Пусть она выглядит глупой и болтливой. Так даже лучше. — Сейчас у неё в фаворе господин граф. — Наташа вздохнула: — Надеюсь, я вылечу вашего сына, и вы дадите мне намного больше, чем заплатил господин граф за лечение своего наследника. — Старательно добивала сиятельного. Чтобы уж наверняка, безвозвратно. — Так, Шамси?

Позади послышался стон Герарда:

— Дрянь…

По невидимому сигналу Ингваз сдавил горло мужчины.

— Я бы не был столь категоричен, — вступился за честь женщины тайный советник. — Она лечила вашу семью, господин граф.

— Я рассчитался с ней сполна, — будто плюнули ей в спину.

Наташу пробила нервная дрожь. Она резко обернулась, натолкнувшись на его презрительный взор:

— Ожерельем? За жизнь единственного сына? А нога Кристофа? С вашими лекарями её бы оттяпали не задумавшись. Или вы включили в счёт другой вид оплаты?

— Мерзкая, низкая дрянь… — Бригахбург скривил губы.

Пфальцграфиня была согласна с его определением и с особым удовольствием, словно мстила себе за это, наслаждалась болью, порождённой его ненавистью, отвернувшись и физически ощущая, как между лопатками впивается шип его немого укора.

— Отпустите его, Шамси. Пусть уходит. Его ждёт белая и пушистая гирлянда, а мне он противен. Очень надеюсь, что у меня получится вылечить вашего сына.

Гехаймрат расплылся в улыбке:

— Госпожа Вэлэри, я рад, что мы поняли друг друга. Когда мой сын будет здоров, а вы убедитесь, что выхода в другой мир нет, я похлопочу перед королём, и он устроит ваш брак с более достойным вельможей.

— Не стану возражать, — призадумалась пфальцграфиня. — Я только недавно узнала об участии его величества в устройстве судеб осиротевших аристократок. Знала бы раньше, не наделала бы глупостей.

Шамси многозначительно кивнул, подхватившись:

— Ингваз, отпусти господина графа.

На всякий случай Наташа спряталась за спину ищейки. Теперь ей всегда придётся обходить бывшего жениха стороной. Лучше совсем с ним не встречаться.

От того, как она поступила с ним, на душе стало скверно. Знала, все её терзания впереди. У горла клокотала подступившая жалость к себе. Собственными руками осознанно убивать то, что делало её счастливой… Вызвать ненависть того, ради кого она была готова на всё. Готова была не шагнуть в будущее, не предать… Но так нужно. С Герардом она разберётся позже, когда минует опасность. Он должен её понять. Если не будет слишком поздно.