Возвращение (СИ) - Штиль Жанна - Страница 30

Глядя на издёрганного воителя, Шамси поморщился:

— Что она в вас нашла? Хотя… Вы стоите друг друга. Вчера успокаивал одну, сегодня сдерживаю от глупости другого… А насчёт пфальцграфини… Ещё не родилась та женщина, которая меня заинтересует настолько, чтобы… — махнул рукой. — Пустые разговоры. Она мне нужна… — Потёр переносицу, уточняя: — Была нужна… Вы — отец и поймёте меня как никто другой. Вы знаете, что значит терять единственного сына.

— Не верю. Она не могла уйти, не поговорив со мной.

— Такая женщина, слыша, что происходило за стеной, не станет говорить с изменником ни о чём. Всё, Бригахбург. На постоялом дворе её нет. Мои люди прочёсывают округу. Уверен, что вернутся ни с чем. Она ушла. Улетела… Или как там они перемещаются. — Настороженно прислушался. «Tempo al tempo», — неслось ему в спину. Словно лицедейка стояла позади него и жарко шептала в ухо. Обернулся, шаря глазами по стенам, холодному очагу, разбросанным женским вещам.

Герард побледнел:

— Это вы виноваты во всём! — развернулся, схватив араба за горло, сжав, обрушив его тело на стену. — Сучий сын… — Ощутив укол, уставился на джамбию, уткнувшуюся в его бок. На светлом полотне рубахи проступило пятно крови. Ослабил хватку, шумно выдохнув. В тот же миг отлетел к ложу, корчась от боли. Подтянув ноги к животу, зажмурился, тихо постанывая.

— Ты вовремя, — эксиленц вытер полотенцем кончик джамбии, довольно поглядывая на Ингваза. — Я бы прикончил его. Свяжи его и рот заткни.

— Что делать с его людьми?

— Обезоружить и… Оставь их в кустах за конюшней. А вы… — чуть подумал, всматриваясь в Бригахбурга, которого ловко вязал охранник, — отдохните здесь, придите в себя. Вас какое-то время не побеспокоят. Надеюсь, этого хватит, чтобы остыть, всё обдумать и не наделать глупостей.

Его сиятельство, получив ещё один удар в живот за чрезмерную активность, притих.

Шамси, тяжело вздохнув, приблизился к нему:

— Признайтесь, вы убили Вилли Хартмана и его сообщников перед тем, как устроить поджог судна? Да ещё таким изощрённым способом? — На вопросительный взгляд графа кивнул: — Да-да, огонь не всё уничтожил.

— Зачем мне его убивать? — тяжело дыша, сплюнул Бригахбург. — Правосудие в вашем лице не дало бы ему уйти, верно?

— Верно. Только я бы не стал выпускать ему кишки и выдёргивать язык через рассечённое горло. Я бы добился признания в покушении на жизнь сиятельной особы, казнил его публично, пополнив его имуществом королевскую казну, и лишил бы его семью всех привилегий. В назидание остальным.

Герард, крепко связанный, с оскаленным, перетянутым верёвкой ртом, лишь выдавил подобие улыбки и качнул головой.

— Как думаете, господин граф, почему я вас не убью сейчас? — лучезарно улыбнулся дознаватель, закладывая кинжал в ножны, опускаясь на корточки рядом с пленённым. — Да, вы правы. Из-за герцогини Ангелики фон Вайсбах. — На очередное качание головой, ответил, растягивая слова: — Не-ет, что вы, она не замешана во всём этом. Я не могу разочаровать свою будущую королеву. Это мой подарок ей. Вы?.. — Окинул мужскую фигуру оценивающим взором. — Очень скоро забудете строптивую пфальцграфиню и найдёте утешение в объятиях другой женщины, как и ваша лицедейка найдёт себе достойного мужа. Там, в своём времени. — Похлопал по плечу обездвиженного Бригахбурга. — Ни одна женщина не стоит того, чтобы вы перестали быть мужчиной. Вы один, а их множество. Наслаждайтесь собственным непостоянством.

Сиятельный, мысленно послав эксиленца в жаркие тропики ада, и вложив в свой обжигающий взгляд всю силу собственного презрения, одарил им тайного советника.

— Итак, Ингваз, — отвернулся от него Шамси, вставая и одёргивая кафтан, забирая с крышки сундука сумочку Вэлэри, — я оказался прав: следов пфальцграфини вы не нашли.

— Нет, — услышал Бригахбург в закрывающуюся дверь.

Мелькнувшая тень в полутёмной конюшне постоялого двора, стремительно приближалась.

— Ингваз, где тебя черти носят?!

Раздражение доверенного лица его величества искало выхода. Его конь, чуя состояние хозяина, возбуждённо раздувал ноздри и нетерпеливо сучил ногами, косясь за его спину. Вскинул голову, вырвав уздечку.

— И ты туда же… — скривил губы гехаймрат, подтягивая подпругу. — Всё и все против меня…

От резкого движения рядом, жеребец всхрапнул, дёрнувшись в сторону и встав на дыбы.

Шамси, издав нечленораздельный звук, схватился за горло, опуская взор на свою грудь.

Горячая густая кровь, просачиваясь сквозь пальцы, струилась по коричневой коже куртки, окрашивая её багряным цветом.

— Ингваз… сюда… — прохрипел он, слабея и, рухнув у ног заржавшего коня, не мигая уставился перед собой.

Он помнил то чувство опасности, которое преследовало его последнее время. Что ж был так неосторожен и беспечен?

Тот, который не давал себе расслабиться ни на миг.

Тот, который всегда был собран и предельно внимателен.

Что теперь будет с его Наки? Сын…

Всему виной эта Дьяволица. Охотились не за ней. За ним. Он проиграл.

Смягчились толчки крови в ушах. Перед мутнеющим взором вспыхнули алые искры. Слившись в хоровод, ударили по слепнущим глазам, по затихающему беспокойному пылкому сердцу, по скорбящей и радеющей о сыне мятежной душе…

— Спи, Шамси, спи… — убаюкивал нежный голос лицедейки. — Tempo al tempo — всему своё время.

Снова и снова Наташа делала упражнение с Тэрэсией, отмечая частоту повторения схваток, входя в роль, чувствуя, как лопаются щёки и щемит в груди. Где же повитуха? Что будет, если та так и не появится? Утешало одно: при её появлении, баронесса больше не кричала, расслабилась и сосредоточилась на технике правильного дыхания, изредка постанывая, отдавшись власти завораживающих зелёных глаз незнакомки.

Герр Корбл, с интересом прислушиваясь к происходящему и поглядывая на Умертвие — так он окрестил искусанную кровососами болезную — наблюдал, как хозяйка безоговорочно слушается её, заглядывая в рот, вторя каждому её движению. Озадаченно почесал затылок, пригладив волосы и снова присматриваясь к девке. Платье, хоть и мятое, сшито из добротной ткани. Выглядывающие из-под подола меховые тапки с опушкой, пошиты из мягкой дорогой кожи. Странная она… Блудница трактирная? С такой рожей? Ах, да, покусанная… Открывшаяся дверь отвлекла его от размышлений.

Барон торопливо втолкнул немолодую худощавую женщину, посмотрел на Гоблина и указал на Наташу:

— Как у вас тут?

— Хорошо, хозяин, не беспокойтесь. Хозяйке лучше.

— Так может… — замялся он, — сейчас ничего и не будет?

— Ага, рассосётся, — хмыкнула пфальцграфиня, смерив «папашу» любопытным взглядом, исподтишка наблюдая за новым действующим лицом.

Эуген вскинул бровь:

— Корбл, вот повитуха. Я буду внизу. — Хлопнул дверью.

Девушка не вмешивалась в процесс родов, оставаясь в изголовье и помогая роженице правильно дышать и чётко следовать указаниям знахарки.

Когда раздался слабый детский писк, у переволновавшейся Наташи выступили слёзы. Родился человек! Она сжала потную холодную ладонь Тэрэсии:

— Поздравляю вас, госпожа баронесса…

— Мальчик, хозяйка, — радостно возвестила Вилда, принимая младенца.

— Всевышний, ещё один… — женщина ощупывала живот роженицы, кидая на неё удивлённые взоры. Её действия внушали уверенность, что всё будет хорошо.

Наташа расплылась в улыбке:

— Близнецы. Одноликие или нет?

То ли так было угодно Богу, то ли роженица родилась под счастливой звездой, но баронесса Тэрэсия фон Фестер благополучно разродилась одноликими близнецами.

— Сыновья, — шептала она обессилено, сжимая руку «девки». — Эуген будет счастлив…

Вилда колдовала над младенцами, укладывая их в плетёный короб, качая головой и осеняя их крёстным знамением. До пфальцграфини долетали тихие слова:

— Господи… Прилежно молю тя… И от всякого зла сохрани…

Баронесса успокоилась, но повитуха не расслаблялась. Наташа понимала почему. Рождение плаценты сродни родам. Стянув с головы чалму, устало опустилась на стул у камина.