На острие (СИ) - Кутузова Елена - Страница 17

Какое облегчение! В то под конец уже шепотки за спиной слышались. И смешки. Значит, показалось.

— А вот теперь можно поговорить и о секретности. Надевай! — на колени легла знакомая коробка.

Маска частично закрывала обзор, я даже позавидовала встретившей нас девушке

— ее кружевная повязка плотно прилегала к коже.

— Запоминай: никаких имен! Меня здесь называют Хозяин. Простые маски носит персонал: уборщицы, костюмеры, официанты, разнорабочие. Это чтобы отличать. Ляля заботится о нарядах. Ты приготовила, что я просил?

Женщина молча кивнула и повела меня в огромное помещение, где на длинных стойках висела одежда:

— Потом можешь использовать для образа. Первый же — всегда подарок Хозяина новичку. Он никогда не повторяется и копировать его запрещено. Вот, — Ляля выдвинула высокую стойку.

На ней, раскинув длинные рукава-крылья, парило расшитое алыми цветами белое кимоно.

Я такие только на картинках видела! И на экранах, когда транслировали официальные мероприятия с участием членов Клана. Их женщины носили подобное.

Пальцы легко скользнули по ткани. На миг подумалось, что я в этом не разбираюсь, а имитации сейчас такие правдоподобные, но тихий смех Ляли заставил отдернуть руку.

— Натуральный шелк. И ручная вышивка. Нравится?

Еще бы не нравилось! Но представить себя в этом великолепии я не могла. Это же для утонченных барышень, для спутниц саро, вежливых и безмолвных.

— Примеряйте! — господин Би вышел из зала.

Я жаловалась, что чуть не сдохла в салоне красоты? Вот лучше бы тогда, потому что простым «накинуть наряд и завязать пояс» здесь не обошлось. Красота, сияющая с экранов, на самом деле требовала жертв.

Для начала меня заставили снять белье. Все, что разрешили — это белые носочки.

Потом было легкое нижнее кимоно с тонким поясом. Сверху его прикрыли другим, пошире. И только после этого Ляля сняла с вешалки красоту.

И начался ад.

Безразмерное полотно приподнимали, забирали в складки, укорачивая, перехватывали веревочками, снова подворачивали и так до бесконечности, пока оно не укутало меня тугим коконом.

А потом Ляля развернула пояс. Широкий, в полторы моих ладони. Думала, упаду от усталости, пока она накручивала его, подвязывала, формировала высокий бант. В другое время небольшая подушечка, держащая его складки, могла бы и насмешить, но не сейчас.

Напоследок мне выдали высокие сандалии с лаковой деревянной подошвой. Подвешенный спереди колокольчик позвякивал при каждом движении. Интересно, как быстро мне это надоест?

— Подожди, — Ляля закрепила в волосах заколку. Алые и белые лепестки глицинии вплелись в черные пряди. Наверное, это было красиво?

Офигенно!

Пришлось признать, когда меня развернули к закрытому до поры зеркалу.

Спутницы саро меркли перед отразившейся в нем девушкой.

Высокая, с гордо поднятой головой и высокомерным выражением лица. Я подняла руку, чтобы коснуться собственных губ и застыла, увидела, как красавица в зеркале повторила движение.

Это мне рукава мешали, мне тяжело было устоять на высокой подошве, а девушка из зеркала двигалась, словно парила.

— Господин Би оказался прав, — прошептала Ляля. — Я, наверное, впервые вижу, чтобы девушке шло отсутствие груди и попы…

Захотелось развернуться и ударить. Сильно, от души, чтобы маска отлетела в сторону. Но я испугалась, что сама упаду от резкого движения. Поэтому проглотила оскорбление и уточнила:

— Это мой образ для… позирования?

— Он самый! — господин Би, оказывается, стоял у двери. — Рад, что не ошибся. Повернись!

Бубенчики рвано звенели — двигаться плавно не получалось.

— Прелестно! Ну, ты готова? Идем!

Куда? Зачем?

Я неловко семенила за господином Би. Тот размашисто шагал по коридору, а потом вызвал лифт.

Створки вежливо распахнулись, выпуская нас на небольшую, выложенную светлым мрамором площадку. На его фоне портьеры цвета спелой вишни казались почти черными.

— Прошу, — господин Би жестом указал на витую лестницу.

Я начала спуск. По сторонам не смотрела, не из-за того, что робела, просто боялась оступиться: передвигаться на ходулях, которыми оказались сандалии, было невозможно.

— Друзья, прошу минуту внимания! — господин Би обогнал меня и первым вышел на середину громадного зала. Эхо подхватило его слова и их отголоски долго летали между высоких колонн.

— Друзья! Позвольте представить вам новую натурщицу! Скромная, элегантная, обаятельная… и одной пикантной особенностью, которая, надеюсь, придется вам по вкусу! Милая, подойди! — он протянул руку.

Подойти? Да мне хотелось бежать куда глаза глядят! Мы так не договаривались! Я не в Клуб ехала, а домой… ну, так обещали.

06 этом я и прошипела господину Би.

А тот расхохотался:

— Прости, милая. Но ты была так невинна и смущена, что я не удержался. Не показать остальным такую прелесть — преступление. Итак, господа, представляю вам Госпожу Кошку!

И он чуть подтолкнул в спину, вынуждая выйти вперед.

Ах, так?

Я вздернула голову и расправила плечи. Здесь не увидят моего страха, а тем более

— слез. И, возвращая обратно оценивающие взгляды, я осмотрелась.

Первое впечатление оказалось верным: зал просто огромный. Бесчисленные колонны различных форм тянулись вдоль стены, образуя полускрытые за занавесями ниши.

Кое-где стояли диваны. На них, не смея изменить позу даже ради знакомства, замерли натурщики. Другие застыли, повиснув на паутине из веревок. Некоторые застыли в таких откровенно-бесстыдных позах, что я почувствовала жар в щеках. Он спускался ниже, к груди, так что оставалось только радоваться маске и толстому слою пудры — в огромных зеркалах на лице Госпожи Кошки, вернее, на нижней его части, не отразилось ничего. Даже глаза казались бездонно-скучающими.

— Хозяин, вы говорили, у этой натурщицы есть какая-то особенность?

— О да! Наша Госпожа Кошка… — он выдержал долгую паузу, — девственница!

По залу прокатился вздох. Даже натурщики на мгновение забыли о необходимости сохранять неподвижность. От странных взглядов толпы хотелось провалиться прямо сквозь сверкающий пол.

— Так сколько же лет Госпоже Кошке? — один из «художников» подошел вплотную. Показалось даже что сейчас он протянет руку, схватит за подбородок и начнет поворачивать туда-сюда, чтобы получше рассмотреть.

Но тот ограничился только взглядом. Бесстыдным, пронзительным. Казалось, он проникает под маску и слой косметики, что для него нет преград и сейчас этот мужчина догадается, узнает и торжествующе вскрикнет, а потом потянется к коммуникатору, чтобы вызвать полицию.

— Что за невежливость! — губы господина Би изогнула улыбка. В ней не было ничего вежливого, скорее, она походила на лезвие острой бритвы. — Милая, не отвечай! Ты ничего не должна рассказывать о себе. Никому, — палец прикоснулся к губам, это напоминало крест, запретную печать. — Есть только Госпожа Кошка. И ее Тайна.

Я была ему благодарна. Пусть и вытащил меня перед всей этой публикой, без подготовки, но и не бросил одну. Стоял рядом, не давая оступиться. И это понимание, вера в то, что я не одна, что есть кто-то, на кого можно опереться, разлилось в груди сладкой истомой.

— Она прелестна в своей робости! — из-за мольберта вышел пожилой мужчина.

На возраст указывала седая, аккуратно подстриженная бородка и такие же ухоженные усы. Верхнюю часть лица скрывала широкая маска, расписанная аистами.

— Я буду ее рисовать! Сегодня же!

Лежащая в ворохе рассыпанных по полу подушек модель тут же встала — ее время истекло. Я же запаниковала, не зная, надо ли занять освободившееся место, или ждать указаний.

Это не укрылось от любопытных взглядов. Бородатый ненадолго отошел за колонны, к длинному ряду столов, уставленных закусками, и вернулся, держа в руках два высоких бокала:

— Видимо, я буду у вас первым, — он ухмыльнулся. Не пошло, а спокойно, как дед над шуткой маленького внука. — Прошу!