Эндора (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 43

— Ну вот и все, — с обманчивой мягкостью произнес Рудин и выбросил правую руку вверх, к солнцу, словно хотел вырвать сноп его лучей. Должно быть, оружейное заклинание действительно отнимало сияние у светила: копье, сгустившееся в его ладони, жгло нестерпимо, кажется, прожигая руку до костей даже через латы.

— Шевелись, Эльдар, — хрипло выдавила русалка, и рыцарь, стоявший рядом, небрежно пнул ее и, не дожидаясь приказа государя, опустил ногу на голову. До Рудина донесся неприятный хруст. Что ж, поделом. Тварь, которая одним ударом уничтожила дюжину его людей, не должна оставаться на земле.

Эльдар действительно шевельнулся, словно хотел подняться на зов. Куда там!

— Это за отца, — негромко произнес Рудин и занес копье. Вот и все. Прах к праху.

Он почти ударил — но тут над выжженным полем еле слышно прозвучал новый голос.

— Тебе ведь я нужна? Ну вот она я.

Девушка в светлом ритуальном платье когда-то была эндорой, но сейчас, как с удовольствием убедился Рудин, в ее ауре не было ни единой нити магии. Самая обычная человеческая девчонка шла к нему по траве, и Рудин торжествующе улыбнулся.

— Бери, — сказала Катя Дубцова, и золотое копье рассыпалось пригоршней солнечных зайчиков. — Я сделаю все, что ты захочешь. Только отпусти Эльдара.

«Ни капли магии, — удовлетворенно подумал Рудин, пристально рассматривая бывшую эндору. К его искреннему изумлению, девушка не плакала, хотя он предполагал, что в такой ситуации героине, спасающей всех, следует в буквальном смысле слова обливаться слезами. — Ни капли, ни единой ниточки».

Ему вдруг стало удивительно легко. Настолько, что он, казалось, мог взлететь без всякой магии и крыльев. Ему наконец-то удалось дать хороший урок дерзкому выскочке, эндора превратилась в обычную человеческую девушку, а значит, механизм преображения лег ему в руки, и все шло по плану.

Все было хорошо.

— Блажен, кто душу положит за други своя. Что ж, нам пора домой, Катя, — с невероятной деликатностью произнес Рудин и протянул ей руку. Помедлив, Катя опустила тонкую влажную ладонь на его почерневшую латную рукавицу — тогда Рудин закрыл глаза и резким движением вбросил себя и бывшую повелительницу мертвых в колодец между мирами.

Дальнейшая судьба его уцелевшего отряда уже не имела значения — доберутся до дома сами, не маленькие — как и то, что возрожденный Кадес, наконец-то выбежавший из замка с прытью, удивительной для его комплекции, скомандовал:

— Русалку и дракона — в лабораторию. По счастью, их раны не смертельны.

Когда Эльдар услышал чей-то надрывный пронзительный крик, то искренне обрадовался: он жив, он может слышать, бескрайняя непроглядная тьма все-таки не забрала его. Изгрызла мелкими острыми зубами даймоний, исхлестала их ледяными крыльями, изорвала на лоскутки, но не забрала окончательно. Он был собой, Эльдаром, и, несмотря ни на что, он был жив. Это уже хорошие новости.

— Тише, тише, — проговорил мягкий женский голос, и тонкая, почти невесомая рука провела по его лбу влажной тканью, остро пахнущей местными травами. «Это ведь я кричал», — понял Эльдар. Камень меречи трепыхался и вибрировал, едва не выпрыгивая из груди, он, кажется, перепахал все его внутренности, и это было так больно, что Эльдар снова не сдержал вопля.

— Тише, — негромко и ласково повторила женщина. — Это пройдет.

Потом снова была тьма с запахом лекарственных трав. Эльдар пробирался сквозь нее на ощупь, словно брел по извилистым подземным ходам, проложенным неведомыми существами в незапамятные времена — ему оставалось лишь надеяться на то, что когда-нибудь впереди все-таки забрезжит свет.

Так и случилось — это был оранжевый огонек маленькой настенной лампы, крохотный мотылек, неторопливо плававший за матовым стеклом. Тьма отступила окончательно, утекла прочь, с неохотой признав собственное поражение, и Эльдар увидел, что лежит на широкой койке, затянутой белым полотном, и молодая женщина в темно-синем одеянии сестры милосердия, державшая в руках темную глиняную плошку, старательно отжимала светлую тряпку, пахнущую травами. Заметив, что Эльдар смотрит на нее, женщина радостно улыбнулась.

— Видишь меня? — спросила она. — Хорошо видишь?

— Да, — откликнулся Эльдар. Вместо голоса из пересохшей глотки вырвался тонкий сип; Эльдар откашлялся и повторил уже отчетливее: — Да, хорошо. Где я?

Женщина белозубо улыбнулась.

— В замке Кадеса, где же еще, — протянув в его сторону тонкую шестипалую руку без ногтей, похожую на скрюченную птичью лапку, покрытую светло-серой мелкой чешуей, она продемонстрировала три пальца и спросила: — Сколько?

— Три, — хрипло ответил Эльдар, снова кашлянул и быстро осведомился: — Чем все закончилось?

Сестра милосердия отставила свою плошку на прикроватную тумбочку и осторожно опустилась на край постели.

— Кахвитор забрал девушку-эндору и ушел темными путями, — ответила она. Женщина говорила неторопливо и спокойно, словно старалась подобрать слова так, чтобы не расстроить и не испугать своего пациента. — Его отряд отступил от замка. Они решили не воевать без предводителя. Им пока нечего делить с нами.

— Забрал…, - отрешенно повторил Эльдар и не узнал своего голоса. Женщина кивнула.

— Девушка-эндора вышла сама, — сказала она. — Вышла на поле боя и предложила взять ее, но пощадить тебя и всех обитателей замка. И Кахвитор принял такое предложение… Кадес смотрел их следы и сказал, что они уже очень далеко. Он не видит, где в твоем мире закончился их путь.

Горечь, накатившая на Эльдара, была настолько сильной и раздирающей грудь, что он зажмурился и закусил губу, чтобы не закричать от боли снова. Он ничего не успел сделать. Ничего. Рудин сбросил его с неба, как котенка, не оставив и шанса на сопротивление. И все, что должна была сделать Лиза, оказалось напрасным.

И Катя снова попала Рудину в лапы.

Самые темные и страшные опасения сбывались.

Женщина смотрела на него с искренней жалостью и сочувствием. Как ни крути, он ведь был героем, защитником замка — жаль только, герой не смог сделать и четверти того, что собирался. Эльдар снова подумал о рыжеволосой всаднице на бойкой каурой лошадке в последнем ряду отряда Рудина.

— Там была русалка, — проговорил он. — В отряде Кахвитора была русалка. Где она сейчас?

Лицо сестры милосердия исказило горестной гримасой, и Эльдара охватило холодом.

Он ведь, в сущности, никогда не переставал бояться за Лизу. Даже когда уверял себя, что ненавидит и презирает ее. Даже когда они провели семь лет в разлуке. Даже когда его убивал маг-недоучка, по совместительству Лизин любовник.

Наверно, это и есть любовь — постоянный страх за того, кого любишь. И при этом неважно, насколько взаимно твое чувство. Совершенно неважно.

— Русалка сожгла дюжину рыцарей бефельским огнем, — с печальной гордостью сказала сестра милосердия. — И сбросила Кахвитора на землю огненной лентой. Но он поразил ее заклинанием, и русалка ослабла, а один из рыцарей ранил ее.

— Где она сейчас? — с нажимом повторил Эльдар. Страх пропитывал его; Эльдар не знал, что будет делать, если сестра милосердия скажет, что Лизы больше нет.

Он и о Кате-то забыл — настолько большим и горьким был его страх.

Но женщина вздохнула и ответила:

— В лаборатории Кадеса. Пока она жива, но Кадес боится, что его искусства не хватит.

Эльдар некоторое время лежал неподвижно, молча, как марионетка, у которой одним ударом ножниц обрезали все ниточки, и по лицу сестры милосердия было видно, что она следит за своим пациентом со страхом. Даже камень меречи перестал ворочаться, замер, будто вслушивался. Потом Эльдар медленно, превозмогая боль во всем теле, сел на койке и негромко произнес:

— Помоги мне дойти туда. Я должен ее увидеть.

Женщина поняла, что с ним лучше не спорить.

Дорога до лаборатории никак не отложилась в его памяти: Эльдару потом казалось, что, опираясь на сестру милосердия, он добрался до дверей и сразу же очутился в сумрачной вечерней лаборатории, там, где в капсуле, недавно занятой гомункулом Кадеса, плавало обнаженное женское тело. Рыжие волосы медленно качались вокруг головы, как связки причудливых водорослей, глаза Лизы были закрыты, и бледное красивое лицо ничего не выражало. Это было лицо прекрасной фарфоровой куклы, которую разбили дети. Правую половину головы закрывала сверкающая металлическая пластина.