Роза для бессмертного принца (СИ) - Юраш Кристина - Страница 11

— Ты был уже там? — с завистью спросила девочка.

— Пару раз, — смутился Шаэсса.

— Хотелось бы и мне на это посмотреть… Знаешь, Шаэсса… У меня появилась мечта. Я хочу бежать навстречу ветру… Чтобы небо скользило по горизонту…Чтобы солнце садилось в черную кромку леса, как кладут яркий перстень с розовым камнем в черные бархатные недра древней шкатулки.

Вокруг них стал сгущаться туман. Серые облака уже стелились по полу. Свет из окна стал тускнеть и теряться в глазах. В тот момент, когда туман коснулся ее кожи, девочка ощутила странное покалывание. Как будто стало невыносимо жарко. Алетиш изо всех сил оттолкнула Шаэссу. А потом странной, неровной походкой она шагнула в сторону и отмахнулась от видимого только ей тумана. Это не туман. Это — дым. Дым, воняющий горелой человеческой плотью. Она закашляла и потеряла равновесие, уцепившись за темный гобелен, который почему-то не убрали, сползла вниз, сжимая в руке кусок пыльной тряпки…

— Мама! — закричала пронзительно Алетиш, вжимаясь лицом в тряпку, — Ма… Кхе-кхе… ма… Не надо… Умоляю….

Она замахнулась и ударила, потом еще раз. Кто-то пытался ее поднять, но девочка истерически кричала, чтобы ее не трогали. А потом, задыхаясь, взмолилась в пустоту:

— Защити меня! Ты же видишь, что они делают со мной! Защити!

Последние слова она произнесла хриплым шепотом. Видение пропало.

Алетиш, прикрыв глаза, прижималась щекой к старинной фреске, которую раньше прикрывал гобелен.

Шаэсса не мог понять, что стало причиной подобного поведения, но кое-что он заметил. И это его сильно озадачило.

Девочка вела себя странно. Она отмахивалась от чего-то невидимого, боролась с кем-то и испуганно кричала. Шаэсса попытался взять ее на руки, но она смотрела на него невидящими глазами и просила, чтобы ее защитили. Алетиш прижималась лицом к фреске, и билась в истерике. Шаэсса присел на одно колено и приложил руку к ее щеке. Девочка затихла, и тогда он позвал ее по имени.

Она посмотрела на него мутным взглядом и прошептала:

— У тебя глаза розовые, как камень в тяжелом кольце.

— О чем ты говоришь?

— О камне, который пульсирует, словно сердце на твоем пальце…

Шаэсса выдохнул от неожиданности. Слишком удивительными были ее слова.

— Прелесть моя, откуда ты знаешь о розовых глазах и перстнях с розовым камнем? — вкрадчиво прошептал он, а в его двуцветных глазах загорелся странный огонь. — Скажи, милая, где ты их видела?

Алетиш подняла руку и скользнула ею по фреске вниз. Шаэсса поднял глаза и увидел.

На фреске в полный рост стоял мужчина в черных доспехах. В руках его была огромная черная алебарда, на которую он тяжело опирался. Его волосы были длинными и темными. Они, змеились по ветру. Вместо шлема была очень странное украшение. Оно прикрывало нижнюю часть лица, и изображало звериный оскал. Внушительные клыки железного намордника были тщательно прорисованы, так же как и прочие детали одежды. Вокруг него лежали мертвые тела. На алебарде блестели капельки крови. Во взгляде его читалась отрешенность и равнодушие. А глаза были цвета закатного неба.

Внизу, на черной ленте было написано: «Последняя Битва Света и Тьмы».

Шаэсса прижался щекой к ее щеке и прошептал на ухо:

— А кольцо? Откуда ты знаешь о кольце и розовом камне, который пульсирует, как сердце? Его нет на картине… Не бойся… Расскажи мне…

— В черном лесу. И глаза, и кольцо… Мне на секунду показалось, что…. Что-то в лице похоже…. Какая-то неуловимая… Мне нечем дышать… — девочка дернула ворот рубашки, отчаянно пытаясь разорвать его. Но она была еще слаба, поэтому ткань не поддалась.

— Мы выйдем на балкон. Обещаю, что тебе понравится. Если не хочешь — то ничего не говори. Я вижу, что это не самые приятные воспоминания. Лучше обними меня за шею и держись крепко.

Шаэсса отдернул тяжелый бархат штор, и Алетиш увидела, что одно из окон достает почти до пола, а если толкнуть его, то очутишься на маленьком балкончике. Первое, что она почувствовала — это прохладный ветерок на лице. Небо было высоким и синим, а по нему плыли белые облака, бросая тень на землю. Это был внутренний двор, поэтому на противоположной стороне были видны резные окна, длинные переходы и крытые галереи. Внизу стояла статуя человека, завернутого в снежно-белый плащ. Лицом он был обращен в другую сторону, поэтому больше разглядеть ничего не удалось. В самом низу у подножья пьедестала росли очень красивые цветы. Они были белыми, алыми и желтыми…

— Алоры… Красивые… — мечтательно протянула Алетиш.

— Вообще-то — розы. Я не знаю, что ты называешь «алорами», но эти цветы называются розами, — сказал Шаэсса, перехватив девочку другой рукой.

— Тебе они тоже нравятся? — Алетиш провела рукой по золотым волосам Шаэссы.

— Да. Они — замечательные. Особенно те, у которых большие шипы. Красота должна уметь защищать себя. Будь она без шипов, ее давно бы уничтожили. Ее бы вырвали многочисленные паломники, мечтающие унести что-то на память о своем Боге. Но эти розы не так-то просто сломать.

— А тебе не тяжело? — спросила, меняя тему, Алетиш, ерзая на руках.

— Ничуть! Ты, как пушинка… Летти, что ты делаешь? Ты же — не маленький ребенок! Не нужно тянуть меня за волосы. Не хочешь больше смотреть на Анвеора? Мы возвращаемся в комнату.

— Я устала! — заявила девочка, когда ее опустили на кровать, — Только ты не уходи. Иначе я не смогу уснуть.

Она обняла его за шею сзади и прижалась щекой к его волосам.

— Расскажи мне, об этих картинках.

Шаэсса откинулся на подушки, а девочка легла рядом, положив голову ему на предплечье. Еще не время ей об этом рассказывать… Он еще не готов сделать это правильно. Но говорить что-то было нужно, поэтому Шаэсса начал свое повествование менторским и очень скучным тоном.

— Автор этих картин неизвестен. Скорее всего, это — репродукция. По крайней мере, та, где изображена битва. А эти две, по бокам, были дорисованы совсем другим человеком чуть позже. Они призваны увековечить подвиг Дома Света, в их последней войне… Ты слушаешь?

— Угу… — сонно промычала девочка.

— Так вот, на картинах изображены три войска и три властелина. Основная прелесть этого полотна заключается в том, что художник запечатлел все с точностью, словно сам был очевидцем событий. Я видел оригинал этой картины. Он немного отличается от копий, скорее в реалистичности. Здесь, некоторые герои идеализированы…. А некоторые — наоборот… А кое-кто даже не упомянут… Тебе интересно?

Но девочка уже спала. Шаэсса неохотно извлек руку и привстал.

— Дивайн побери, я проповедовал так же скучно, как жрец Анвеоритов. Но я не хочу, чтобы она об этом пока задумывалась. Хорошо, что она уснула, я еще подумаю о том, что ей стоит знать, а что нет. История — это такая удобная штука. Как хочешь, так и повернешь. А пока меня ждут те, кому будет интересно услышать другую историю… А, впрочем, нужно спешить… Нужно успеть сказать об этом первым и поставить всех в крайне неудобное положение. Чего они вполне заслужили.

В просторном белом зале, с высоким куполом потолка, в резных креслах, положа руку на подлокотники, сидели странные люди в белоснежных одеждах. В самом центре, куда падал из витража купола солнечный свет, стояло круглое каменное кресло, устеленное серой тканью. Ткань мягкими волнами огибала ручки кресла и спадала крупными складками на пол.

— Мое почтение Великому Лорду, — одна светлая фигура справа поклонилась, сделав Знак Света, — Мое почтение Дому Тени. Вы — довольны нашей работой?

— Ваши слова услышаны, — произнес человек, восседающий в облаке света. Он был тоже в капюшоне, как и другие, но в отличие от них цвет его одежды был стальным. — Вы сделали для меня все возможное и невозможное. Я ценю ваши усилия. Но я хочу заметить, что результат оказался немного несоответствующий ожиданию. Организм ребенка оказался слабее, чем предполагалось. Я вам уже об этом говорил. Девочка вполне осознает себя, как человек, что и требовалось от Вас. У нее есть навыки для полноценной жизни. Это — замечательно. Но… Всегда есть такое противное «но»… У нее есть воспоминания о старой жизни, которые мне почему-то очень не нравятся. Они стихийные. Девочка, словно, потеряла память, и теперь к месту и не к месту вспоминает какие-то сюжеты, которые видела раньше. Где-то произошла ошибка, что-то пошло не так. Она не должна была помнить свое прошлое. Переделывать работу бессмысленно. Осталось только ее направлять. Молитесь, чтобы все оказалось в лучшем виде. Она немного нервная, непоследовательная, склонная к частым перепадам настроения, но вполне соображает. Я бы даже сказал, что она неглупая. Как для крестьянской девочки она очень даже развитая. Я так понимаю, что сейчас ее личность — это лоскутное одеяло, грубо сшитое из кусочков. Это — плохо. О здоровье я вообще молчу… Где гарантия, что завтра она сможет ходить?