Роза для бессмертного принца (СИ) - Юраш Кристина - Страница 51

Ведь с неба увидеть все это нельзя.

Но Соколу небо милее земли,

Он хочет взлететь, чтоб не ползать в пыли.

— О, мой милый Сокол… Тебе ли не знать?

Пока ты ходил — разучился летать!

— Но я ведь без неба не смог бы прожить!

— А мне не охота с тобою дружить…

Я понимаю, что мир — очень тесен,

Но Сокол без крыльев мне неинтересен…

Странная книга, которая отвечает на вопросы, но ее ответы настолько туманны, что, слова пророчества становятся понятными лишь тогда, когда сбываются.

Что-то внутри проснулось и слегка коснулось сознания:

— Ты терзаешь себя, многократно думая, а «правильно ли ты поступаешь?» Что изменится, если я скажу, что неправильно?

— Хватит говорить загадками. Я все равно не понимаю ничего, — ответила Алетиш.

— Ты уже ступила на дорогу без возврата. Каждый твой шаг ведет тебя к неминуемому. Ты знаешь, о чем я говорю… — пропел голос, угасая.

— И что интересного ты узнала из книги? — спросил насмешливый голос, выводя Алетиш из состояния задумчивости

— Я знаю, что вы пришли сюда за книгой. Красивые, но бесполезные стихи, — сказала Алетиш, не оборачиваясь. — Я просто ее спросила о своем. Надеюсь, это — преступление?

— Я знал поэта лично, — растягивая слова, произнес Лорд Дивайн. — Он не был великим мыслителем, чтобы спрашивать у него совета. Он — ренегат из дома Тени.

— У него странное имя…

— Существует традиция. Имена детей из Дома Тьмы начинаются на «д». Имена детей из Дома Тени начинаются на «ш», а имена Дома Свтеа начинаются — на «а». У Анвеоритов такой традиции нет, — ответил Лорд Дивайн.

— Так он был Анвеоритом? — спросила Алетиш.

— Нет. Буква «э» говорит о том, что предки человека пришли из других домов. На букву «э» начинаются имена тех, в чьих жилах течет кровь нескольких домов. Подобные браки запрещены, но случаются. — хрипло сказал Черный Принц, элегантно присаживаясь на каменную скамью. — История этого человека достаточно любопытна. Эссель Хидельбрант — выходец из благородной семьи… Настолько благородной, что его кровь течет в жилах всех доминаторов Дома Теней. Но однажды его стихи очень не понравились доминатору. И из-за каприза короля и собственного длинного языка, поэт вынужден был искать политического убежища. Он сменил имя и отправился в Дом Света. Но Дом Света не оценил его таланта, и стихи были запрещены и осмеяны. Удивительно, но он бежал к людям Анвеора, которые чуть не сожгли его, как еретика, когда тот вздумал утверждать, что Анвеор — это просто ловкий проходимец, и сочинить отнюдь не героическую поэму о происхождении людей. Но и снова судьба оказалась благосклонна к нему, и Эсселю снова удалось бежать. Тогда он пришел к Дому Тьмы, где мы с ним и познакомились. Он долгое время развлекал меня своим творчеством, но однажды мне не понравилась некая аллегория и сравнение меня с пресмыкающимся, и он оказался в тюрьме, приговоренный к смертной казни. Но я решил затянуть процесс и тогда, находясь в переходном состоянии души, между сумасшествием и здравомыслием он стал писать очень интересные вещи. Мне приносили наброски, которые удавалось у него отнять…

Дивайн вспомнил свой давний разговор с Эсселем.

— Твои стихи становятся все хуже и хуже, — заметил Лорд Дивайн, откладывая рукопись.

— Знаешь, иногда мне кажется, что я все видел в этой жизни. Я чувствовал все, что может почувствовать человек, — согласился поэт. — То, что раньше вдохновляло меня, теперь больше не вдохновляет.

— А что тебя вдохновляет? — спросил Лорд Дивайн.

— Ничего… Мне кажется, что я схожу с ума… Или это происходит на самом деле? Я смотрю на мир, и он постепенно становится серым, — грустно ответил поэт, — Я не знаю, способен ли кто-то заставить взглянуть меня на мир иначе…

— Это вполне возможно… — ответил лорд Дивайн.

— И ты способен на это? — удивился поэт.

— Да, это в моей власти… Я научу тебя ценить жизнь…

Это была не простая камера. Это была роскошная клетка для безумца. Сначала Эссель мирился со своим одиночеством сидя в кромешной темноте, но постепенно тьма начала сводить его с ума. Он Эссель рвал покрывала ручной работы, но ему приносили новые. Он метался, словно обезумевший, рано поседевший, но по-прежнему красивый, большеглазый с нежными чертами лица… Безумец. Он то сидел, глядя в зарешеченное окно, изучая небо, то ходил по комнате, ударяя руками по всему, до чего мог дотянуться. Было такое, что он выл, свернувшись на полу, а потом ходил, держась за стены, боясь выйти на середину комнаты. А потом писал.

Дивайну нравились его новые стихи. В них было столько боли, что казалось каждая строчка резала душу, словно острый меч.

Лорд Дивайн мысленно улыбнулся, вспоминая бедного поэта.

Эсселя вывели на казнь на рассвете Дня Весеннего Равноденствия. Эту смерть он предчувствовал. Тем более, что уже больше месяца он не написал ни строчки. В тот день был страшный ветер. Эссель сидел в камере и пристально смотрел на свои руки. Его подняли, хотя он даже не сопротивлялся. Его повели, хотя он мог идти сам. Он шел, словно ребенок впервые, неуверенно ступая на землю. Его глаза расширялись от удивления, восхищения, и от глупого детского восторга. Вот какое настоящее лицо мира, который больше тебе не принадлежит. Эссель пытался вдохнуть, как можно больше ветра, поймать, как можно больше солнца. Он водил рукой по траве, а потом вдыхал ее запах. Тьма в его душе отступила. Она пощадила и покинула глупого поэта перед лицом неизбежности. Его сердце было чисто, а душа уже прощалась с телом. Поэт ждал этого дня всю свою жизнь. И в последний миг он понял, что стихи не могут передать всего. Слова просто бессильны. И солнце выжгло остатки Тьмы в его душе. Той тьмы, что вдохновляла его ранее, доводила до исступления и изнеможения, заставляя писать только от боли, вдруг не стало. Нет, нельзя писать от боли и страдания. Нужно писать от счастья. Но слова и рифмы давно утеряны, заброшены. Не нужно писать. Нужно просто жить…

— Я же говорил тебе, что научу тебя ценить жизнь, — сказал Лорд Дивайн.

Казнь отменили. Эссель был помилован. Но он уже никогда не стал прежним. Никогда. Лорд Дивайн сломал свою любимую игрушку. Так почему-то происходило со всеми любимыми игрушками Дивайна.

«Алетиш… А-ле-тиш… — думал Лорд, — Игрушка. Бесценная игрушка в руках Лорда Шаэссы. Он поиграл ею и отдал ее мне. Но он возьмет игрушку обратно. Заберет ее у меня. Потому, что он привык делать все чужими руками. На кону стоит очень многое. И у меня есть все шансы проиграть. Я никогда не исключаю такой возможности. А вдруг у него получится то, что он задумал? Тогда миру наступит конец. Но сначала умрет она. Знает ли девочка, что умрет? Знает ли она, что она — уже мертва? Что она всего лишь кукла, сломанная кукла? Знает ли она, для чего ее вернули в этот мир? Наверное, нет. Она — не цель. Она — средство. Что руководит ею? Что диктует ей поступки? Откуда эти слабости, присущие человеку? Неужели она не замечает то, как она смотрит на меня? С преданностью собачки, которую стоит только позвать, как она оближет тебе руку? И знает ли она, что она для чего она мне нужна? Изменилась бы она, узнав об этом? Или осталась прежней? Время покажет».

Глава XX. Принцесса Дома Тьмы

Глава XX. Принцесса Дома Тьмы

Глава XX. Принцесса Дома Тьмы

В ту ночь Лорду Дивайну приснился странный сон. Это было одно из воспоминаний, которое ему не давало покоя. Несколько лет назад, он ехал на встречу с Орденом Людей Анвеора дабы не допустить глупого кровопролития и бестолковой войны, подогреваемой Шаэссиным энтузиазмом и амбициями. Он тогда еще не знал, что задумал Шаэсса, а тот не спешил делиться своими планами. В тот момент ему показалось, что Доминатор Дома Тени решил уничтожить Анвеоритов руками Дома Тьмы. Анвеориты решили организовать встречу с Доминатором Дома Тьмы, втайне от Шаэссы.

Дивайн не любил эскорты, тем более визит должен был быть неофициальным. При помощи магии Лорд мог перемещаться только в границах своих владений, поэтому в тот день он скакал верхом в сопровождении нескольких инфорсеров и одного пасфайндера. Стоило ему покинуть свои владения, как возле какого-то поселка под ноги лошади бросилась нищенка. Лорд едва успел притормозить коня. Это досадное недоразумение чуть не стоило ей жизни. Она держалась уверенно, так и не понимая, кто находится перед ней. Нищенка попросила Дивайна спешиться и протянула ему сверток, в котором находился младенец. Крестьянка рассказала, что у них, людей Анвеора есть обычай назначать Хранителя Души новорожденному ребенку. В ее селе все считают ее ведьмой, поэтому никто не согласился стать Хранителем души новорожденного дитя. Это означает, по традиции, что нужно выйти с ребенком на дорогу и первый встречный просто обязан стать Хранителем Души, вне зависимости от других обстоятельств… Дескать, судьба сама приведет нужного человека. И этим человеком она видит его, благородного рыцаря. Дивайн предложил одного из сопровождающих, но она категорически отказалась. Тогда она встала на колени, и протянул ему этого ребенка. Она умоляла взять его на руки, иначе удача отвернется от рыцаря навсегда. Женщина сказала, что взамен предскажет его судьбу, ибо она, ведьма, умеет это делать. Это становилось забавным, и Лорд согласился. Он держал в руках ребенка, укутанного в грязные тряпки, а мать что-то шептала. А потом, когда брала его из рук Лорда, внезапно побледнела. Она сказала, что начнется война. И на свое горе и горе дитя она повстречала на его на пыльном тракте. Она смотрела Дивайну в глаза и говорила странные вещи. Вещи, о которых не могла знать. «Он думает, что сможет все сам, но он слишком юн. Скоро он придет к тебе и попросит помощи. Он раскроет тебе свой замысел. Сначала ты подумаешь, что это — невозможно, но все будет так, словно кто-то невидимый давал вам подсказки. Ты захочешь отомстить, а он обрести невероятное могущество».