Панна Катажина (СИ) - Зеев Артур - Страница 5

— Допустим, это впечатляет. Снимает вопрос, почему Вы многое себе позволяете. Но не снимает вопроса, кто Вы такой.

— А если я скажу, что мечта моя — безвластная трудовая федерация, кою надо возродить любой ценой, потому что лишь кровью платят за свободу?

Молчаливый блондин и «Бандит» переглянулись. Главарь, а Шлаевский не сомневался, что это был он, не торопясь отпил водки, взял в левую руку свой «Уэбли» и направил его в лоб контрразведчику:

— Лозунг этот на Арбате каждый мальчишка знает. Или Вы от кого-то будете?

— Не знаю я, что тут у вас на этом самом Арбате. Но сам я буду из Риги, группа Тавра. Должно быть, слыхали, как он в том году поезд экснул, кипишу было... Вот с ним тогда Клёст действовал, приятель мой. И, можно сказать, учитель. Писем я от него никаких рекомендательных не привёз, панове, но Вы завсегда спросить можете Клеста, кто таков я буду, он в городе личность известная. А вот мои билеты и бумажка, что чесанули из Риги. Драпать пришлось, чтоб следом не заарестовали.

С этими словами Михаил изловчился достать из потайной сумки бумаги и кинуть их на стол. Блондин их внимательно изучил, кивнул своему боссу. Последний наклонился, шепнул подельнику пару слов на ухо, после тот встал и вышел в соседнюю комнату. «Бандит» обратился к контрразведчику, положив «Уэбли» обратно на стол:

— Отпустите Арона, сядьте и поговорим. Если Вы тот, кем хотите предстать, такие люди нам нужны.

Шлаевский отпустил еврея, сел на предложенное ему место. «Наган» возвращать владельцу не спешил, положил перед собой на стол. Обратил внимание, что грузин хоть и сел обратно, но не спускает взгляда с револьвера. Спросил главаря:

— Ну и о чём Вы хотели поговорить?

— Да так, ни о чём, сплетни пообсуждать. Говорят, в Москве вскорости жарко будет. Что думаете?

— Говорят, кур доят. Сплетни я такие и на базаре слышал, а вот товарищ Арон мне обещал умные разговоры с образованными людьми.

«Бандит» поднял взгляд на Арона. Тот кивнул.

— Ну, мало ли, что мальчишка кому обещал. Мне вот он обещал сопли рукавом не размазывать и водку мою не воровать. Как видите, размазывает и ворует. Ему веры нет.

— А Вам? Мне почему-то кажется, что Вы готовы многое сделать ради своих людей. И ради идеи.

— Мало ли, что Вам кажется. Поживём — увидим.

В эту минуту из соседней комнаты вернулся блондин, пошептался с главарём. Тот посмотрел на Шлаевского:

— Тавр вашенский личность известная, уважаемая. Да только вот третьего дня подался в Швецию по льду от особистов, и связи нет никакой. А Клёст нары греет. И получается, что Вас не проверить толком. Что делать будем?

— Ну так нары — не кладбище, весточку кинуть можно. Черканите Клесту, спросите за пана «Пломьен». А как панове убедятся, что я не фраер, так можно будет и разговоры разговаривать.

— Ну что ж, хорошо, так и поступим. Вот только до этого Вы воспользуетесь нашим гостеприимством и переночуете здесь. Для Вашего же блага, а то в Москве ночью холодно, ветер так и норовит пламя загасить... Маршал, принеси гостю поесть и накрой на софе.

Грузин встал, кивнул и удалился на кухню. Для себя младший лейтенант отметил, что у подпольщиков на квартире имелся телефонный аппарат, а их связи в Риге позволяли выяснить всё у Клеста за ночь. Впечатляет. Что ж, остаётся надеяться, что Ферапонтов не подвёл...

***

Чтоб не заснуть, Шлаевский постарался разговорить своих новых приятелей. Высокий блондин представился «Гвоздём», после удалился в комнату с телефонным аппаратом. Главарь последовал за ним, из-за полуприкрытой двери слышно было, как они тихонько о чём-то переговариваются. Арон забрал свой «наган» и сидел в углу, насупившись. Михаил не сомневался, что при первой оказии еврей постарается выстрелить ему в спину. В лицо побоится. Зато с грузином ему повезло — Маршал оказался любителем наливок, а после шестой стопки разговорился, только успевай слушать.

— Здорава ты его, Миша, умэло. Гидэ служил?

— Да так, жизнь помотала. На улице быстро учишься. А ты, видимо, и повоевать успел? Как будто кавалерист.

— Да, было дэло. Про Будённаго слыхал? Эт мой камандыр. Бальшой чэлавэк был. Мы с ним бэлых два года рубали, мэня самого трижды шашками кромсали, один раз с моськи из сэдла выбили. У, дура чёртова!

Грузин чокнулся с контрразведчиком, выпил и продолжил:

— Я ваще пукалки нэ люблю. Эт для мальчиков, настоящий мужчина должон рубить с плэча. Ну или хотя бы рэзать. Ты вот чэлавэка рэзал?

— Да так, случалось... Как же тебя после Будённого не повесили-то?

— А я что? Я салдат, кавалэрист. Приказ дали — я рублю. Патом пью, по бабам хажу. Патом снова рублю. Такая жизнь... В общэм, атсыдэл я сваи пять лэт, а тэпэрь снова рэвалюцию дэлать буду. Выпьем!

Мужчины выпили. Шлаевский чувствовал, что пьянеет, и решил сходить в туалет. Арон проводил и остался стоять за дверью. Младший лейтенант спровоцировал рвоту, привёл себя в порядок и вернулся к столу. Мысли стали меньше путаться. Маршал же продолжал:

— До вэтру хадыл? Эт харашо, большэ влэзэт. Кстаты, чиво твой прозвищэ значит? «Пломин».

— «Пломьен». Это «пламень» на польском, меня так товарищи прозвали.

— О, паляк. Эт харашо. Войцех тожи паляк. И сама Она... Эх, будэшь с нами — будэт новый ын-тэр-на-ци-о-наль. Во!

С этими словами грузин со всей силы ударил кулаком по столу, даже посуда подпрыгнула. Михаил же внутренне напрягся: «Войцех» был вполне реальным агентом, с хорошо организованной ячейкой, о которой в РКУ ни слухом, ни духом. «Она», очевидно «Катажина», либо работала с ними вместе, либо и вовсе параллельно. Чёрт побери, это уже ни в какие рамки.

Маршал повспоминал ещё свои военные похождения, представился Ираклием, подмигнув, что «мы жэ братья, да?», после задремал. Арон не сводил с контрразведчика настороженного взгляда, в разговор вступать не планировал. От скуки Шлаевский обыскал взглядом помещение — ничего интересного, кроме подозрительной лужи перед чуланом. Похоже, недавно замывали кровь. Впрочем, чего ещё ожидать от «явки»?

Вдруг в соседней комнате раздался телефонный звонок. Младший лейтенант узнал голос Гвоздя и приветствие на латышском, остальное не понял. После разговора «Бандит» и его сподручный вернулись в комнату.

— Ну, пан Пломьен, можете выдохнуть. Наш человечек подтвердил, Клёст за Вас поручился. Вы хоть и молодой, но с репутацией. Так что теперь и поговорить с Вами можно... Но сначала одна формальность.

— Валяйте эту Вашу формальность, чего там?

— Да так, проверка на вшивость... Гвоздь, приведи в чувство Маршала, а ты, Арон, достань подарочек. Пока не испортился.

Блондин похлопал по щекам грузина, то смачно рыгнул и сел, явно ещё не проснувшись толком. Арон тем временем подошёл к чулану, открыл его и вытащил связанного рабочего в спецовке путиловца. Лицо мужчины было сильно окровавлено, правая рука неестественно вывернута назад. Еврей переместил пленника на середину комнаты, попинал ногами и отошёл, когда тот замычал. Шлаевский в непонимании уставился на «Бандита». Тот кивнул:

— Этот пролетарий, любезный пан, изволил пытаться, как и Вы, внедриться к нам в ячейку. Не очень успешно, как видите. Малый погорел на своём меньшевистском прошлом: как выяснилось, в своё время он на сторону белых перешёл под Нижним. Сейчас вроде бы как одумался, но что-то ни я, ни Гвоздь ему не поверили.

— Ну и зачем мне какой-то меньшевик или кто он там?

— Да, собственно, незачем. Нам тоже. Вот, прикончите гада.

На последних словах Гвоздь протянул Михаилу армейский нож, сдвоенный с кастетом. На клинке значилось «U. S. 1918». Контрразведчик взвесил оружие на руке, продел пальцы в отверстия кастета — нож был чертовски удобный. Стараясь не думать, что он сейчас делает, резким поставленным ударом утопил лезвие по самую рукоятку в груди рабочего, в области сердца — тот лишь коротко вскрикнул. Младший лейтенант вынул нож, обтёр кровь с лезвия о спецовку и вопросительно посмотрел на «Бандита». Тот кивнул и похлопал его по плечу: