Дженнет (СИ) - Романова Галина Львовна - Страница 24

— Ты устала, — это был не вопрос, а утверждение. — И голодна.

— Извините, — прошептала Дженнет. — Я… не нарочно.

— Конечно, не нарочно! Когда ела последний раз?

Дженнет подумала. Если считать время по солнцу, то прошло уже два дня. С того момента, как она оказалась в волшебной стране, у нее во рту не было ни крошки. Хотя…

— Боярышник у Озера, — вспомнила она.

— Смелая…

Дженнет прикусила губу. Как объяснить обладателю неведомого голоса, что ей просто очень надо было задержаться в волшебной стране ради Роланда! А всем известно, что есть лишь один способ остаться тут надолго — это съесть немного здешней пищи. Вода из ручья не считалась — ведь его исток был в Англии, и вода в нем текла обычная.

— Возьми на столе. Хлеб и фрукты.

Стол оказался у нее за спиной, наполовину скрытый массивным камином. На простом деревянном блюде лежали большая гроздь винограда и несколько лепешек, пахнущих тмином и корицей. Там же стоял кувшин, в котором было что-то белое. Молоко?

Есть хотелось ужасно, но Дженнет в самый последний момент заколебалась. А что, если…уже протянув руку, она отдернула ее от лепешек и услышала сухой надтреснутый смех.

— Ешь. Не бойся. Не отравлено!

Этот смех окончательно дорисовал в воображении девушки образ обитательницы этой комнаты. Старая согбенная годами ведьма. Или не согбенная, а лишь сутулая, но все равно старая, седая, худая и почти наверняка уродливая. Дженнет по-новому оглядела комнату, подмечая мелкие детали. На полу был набросан мелкий мусор, на камине даже в полутьме была заметна пыль, все вещи были старыми и ветхими. Наверняка, обитательница этой комнаты знавала и лучшие времена — стульчик, на который присела Дженнет, мог в прошлом стоять и в королевском дворце. Так и видишь, как на него у ног юной королевы присел мальчик-паж и играет на лютне. Паж вырос, королева состарилась и утратила красоту. И лишь этот стульчик напоминает ей о прошлом. Наверное, ей тяжело здесь, в этой одинокой башне на краю света? Может быть, поэтому она и скрывает свое лицо? Стесняется показаться на глаза такой старой…

Лепешки оказались сухими. Пить странную жидкость, похожую на молоко, Дженнет отказалась, зато виноград съела весь. Он немного утолил и голод, и жажду.

— Ты устала, — опять послышался голос. — Отдохни. Вон там.

У стены с противоположной стороны камина стояло низкое ложе, на котором были набросаны шкуры. Грубая постель так и манила прилечь, и Дженнет некоторое время боролась с собой. Но, решив покориться судьбе, все-таки прилегла, закуталась в шкуры с головой и почти сразу уснула под треск пламени и крики морских птиц.

— Ты проснулась.

Не открывая глаз, Дженнет нахмурилась. Она уже некоторое время лежала без сна, силясь собрать воедино свои мысли и успокоить чувства. Сердце колотилось, как бешеное. Этот странный сон…

— Открой глаза. Не бойся. И не вздумай притворяться. Я тебя чувствую.

Это был тот самый голос, принадлежавший старой ведьме. Дженнет мигом вспомнила все, что было накануне. Голос раздавался ближе, буквально в двух шагах, и девушка подумала, что наконец-то сможет взглянуть в лицо его обладательнице. Собрав волю в кулак и приготовившись увидеть уродливую старуху, она распахнула веки.

— Вот так. Уже лучше.

Дженнет приподнялась на локте, осматриваясь. На первый взгляд, ничего не изменилось. Да и на второй тоже — все также пылал огонь, и дневной свет был таким же тусклым, вечерним. И птицы кричали также. И в комнате все вещи оставались на местах. Разве что, пока она спала, чьи-то руки стянули с нее верхнее платье и разложили его на том изящном стульчике у камина.

У котла, скрестив руки на груди, стояла молодая женщина в простом темном платье со странными рукавами — они плотно облегали руки до локтя и были из разноцветных кружев. Платье не было подпоясано, но на груди была приколота брошка, на которой на цепочках разной длины висели пара ключей, какая-то странная пластинка и несколько металлических фигурок. Длинные темные волосы тяжелой копной лежали на плечах женщины, спускаясь на спину, словно плащ. Бледное лицо с тонкими чертами, раскосые глаза, маленький рот. Она когда-то была красива, но скорбные складки и тени под глазами старили ее.

— Не бойся.

Дженнет вздрогнула. Это был тот самый голос, который, как думала девушка, принадлежал старой ведьме.

— Удивлена? — женщина криво улыбнулась. — Не ожидала?

Девушка робко кивнула.

— Конечно, я могла бы поразить тебя и представить все это в другом свете. Например, вот так!

Женщина махнула правой рукой, и комната преобразилась. Вместо закопченной темной комнаты — просторная зала с высокими потолками, залитая ярким утренним светом. В распахнутые большие окна льется звонкое пение птиц и шелест листвы. Вместо запаха пыли, дыма и трав — ароматы цветов и свежего хлеба. Вместо сундуков и старого котла — изящные столы и стулья, шкафы с дорогой посудой и шпалеры из красного дерева. Вместо ложа со шкурами — широкая постель под бархатным пологом с грудами мягких подушек. А вместо молодой женщины перед удивленной девушкой предстала старуха — та самая, из ее фантазий.

— Так лучше? — голос ее не изменился совсем.

Дженнет заколебалась, не зная, что сказать.

— Ты ожидала этого? Все мы чего-то ждем от жизни и обижаемся, когда она не оправдывает наших ожиданий. Но все это — иллюзия. В ней нет смысла. Сначала я хотела, чтобы ты увидела все это. А потом…

Она махнула левой рукой, и все стало как прежде.

— Потом я подумала — какой в этом смысл? Все должно быть подчинено определенной цели, а если цель отнять…Вот если бы ты внезапно узнала, что твой Роланд умер?

— А вы откуда знаете? — встрепенулась Дженнет. — И кто вы?

— Когда-то меня звали Айфе, — женщина посмотрела в сторону окошка. — И я была королевой… Кто я теперь? Забытая всеми узница, потерявшая не только свободу, но и большую часть своей силы, а теперь еще и смысл жизни…А тебя зовут Дженнет. Ты пришла к нам из иного мира. Твоего жениха Роланда украла королева Мэбилон, чтобы сделать своим королем, а потом использовать в своих целях.

— Да, — девушка выбралась из постели, торопливо бросилась к своему платью, набросив его на себя. Пока она спала, его вычистили, даже подшили подол. — Но откуда вы знаете?

— Я давно следила за тобой… и за Мэб.

Голос Айфе дрогнул, и Дженнет вздрогнула тоже — столько в нем было ненависти и горечи.

— Вы… ненавидите ее? — вынырнув из недр платья, поинтересовалась девушка.

— Ненависть — немного не то чувство, которое я испытываю, — Айфе приблизилась и несколькими скупыми движениями, как опытная горничная, помогла девушке поправить платье и подтянуть шнуровку. — Она разрушила мою жизнь. Мэбилон, Ледяная Королева, верховная королева наших земель. Есть и другие короли и королевы…

— Леди Росмерту, — пробормотала Дженнет, вспомнив.

— Росмерту сама по себе. Она не из нашего племени. Она — последняя из истинных детей Богини Дану. Она ни во что не вмешивается, ибо от нее зависит, будут ли цвести цветы, распускаться листья на деревьях и сменятся ли вовремя времена года. Она не стала тебе помогать. Но точно также она не поможет никому. Даже Мэбилон, нашей верховной королеве. Мы можем перегрызть друг другу глотки — она и пальцем не пошевелит, чтобы остановить кровопролитие и лишь подождет, пока закончится война, чтобы оценить масштабы разрушений и сколько всего надо восстанавливать. Наши распри ей безразличны.

Дженнет вспомнила разговор с леди Росмерту и кивнула.

— Ее не тронет ничье горе, пока не заденут ее, — продолжала Айфе. — Она — последняя из детей Матери Дану и могла бы обратиться к ней, но не станет делать это по чьей-либо просьбе.

— А вы? — рискнула спросить Дженнет. — Вы бы могли…

— Воззвать к Матери Дану? Могла бы, если бы мои силы были при мне, — вздохнула Айфе. — Но даже будучи в зените славы, я все равно была слабее Мэбилон. Хотя мы с нею не совсем чужие. Мы — сестры. Хоть и не родные. Она заслужила прозвище Ледяной Королевы, а меня когда-то звали Летней.