Жизнь - жестянка (СИ) - Стрельникова Александра - Страница 10

— А вы не могли бы меня подсадить обратно?

— Куда, блин? — на сей раз не играет. Страдание вполне искреннее.

Киваю на крышу гаража, с которой только что спрыгнула.

— У меня машина там…

Переглядываются с тем мужиком. Взгляды соответственные. Разве только пальцем у виска не вертят. Наконец здоровяк пожимает своими пудовыми плечищами, подхватывает меня и как пушинку закидывает на крышу.

— Так годится? — смотрит снизу вверх, улыбается.

Все-таки он мне нравится. Не то, что Стрельников, хамло этакое. А вот и он:

— И прекрати шляться да воду мутить. Или в самом деле жить надоело?

Надоело! Еще как надоело. По крайней мере так, как я живу. Все-таки надо что-то менять. Заведу собаку, начну опять ходить в бассейн и… И… на выставки какие-нибудь что ли? А зимой буду кататься на лыжах. Там обязательно с кем-нибудь познакомлюсь, он в меня влюбится, женится, и я рожу ему кучу детей. Чтобы уже больше никогда не чувствовать себя такой одинокой и никому не нужной. Чем не план? Просто отличный.

Поднимаюсь на ноги, отряхиваю джинсы, поворачиваюсь… И вдруг вижу чудную картину: какой-то тип быстро присаживается на корточки между моей машиной и той, что стоит перед ней — мне его как раз отлично видно с этой никем не запланированной верхней точки. Рука его при этом проскальзывает под днище моей тачки и на мгновение задерживается там. Затем тип старательно подтягивает шнурок на ботинке, ловко перебегает дорогу и скрывается из моего поля зрения за углом Стрельниковской конторы.

И вот что теперь мне делать? В полицию звонить? Так может он там просто надоевшую жвачку прилепил. Неуверенно оборачиваюсь на оставшуюся позади парочку. Смотрят выжидательно. На лицах — истончившееся долготерпение. Может у Стрельникова в конторе есть фонарик, и мы посмотрим?.. Только посмотрим, а потом я, ежели что, сама же позвоню куда следует… Ох и начнет же он сейчас орать!..

— Егор… Тут такое дело… Там какой-то мужик…

Я начинаю мямлить, и он прогнозируемо звереет.

— Что, справить малую нужду зашел? Твою тонкую натуру это шокирует? Ну так не хрен по помойкам лазить!

— Да нет. Я у тебя просто фонарик попросить хотела.

— Какой на фиг фонарик?!! У тебя крыша что ли окончательно поехала?!!

Так и не представленный мне мужик с живейшим интересом наблюдает за нашей беседой. Ухмылка на его физиономии так меня злит, что я внезапно перестаю мямлить, и тоже начинаю орать.

— Пока нет! На месте крыша! А вот под днищем моей машины теперь какая-то дрянь, которую только что, прямо на моих глазах прилепил какой-то хмырь.

Повисает нехорошая тишина.

— Ты… Ты там не врешь?

Отчаянно трясу головой. Переставший улыбаться здоровяк одним слитным стремительным движением возносит свое крупное тело на крышу гаража рядом со мной.

— Где она?

Показываю ему свою машину. Объясняю.

— Стой тут.

Стою. Он спрыгивает вниз, не пользуясь никакими ящиками. Зачем они ему, когда он вон какой! Вижу как он быстро идет по проулку, ловко лавируя между машинами пересекает улицу и, не обращая никакого внимания на прохожих, ложится прямо на асфальт. При этом голова его ныряет под днище моей машины…

Когда он выбирается наружу, у него в руках я вижу, как мне поначалу кажется издалека, кусок халвы, которая почему-то продается под названием «ойло». Но по тому, как он с ним обращается, понимаю — это не халва. Растерянно смотрю вниз, на Стрельникова. На крышу он взбирается совсем не так красиво и ловко, как его приятель, но результат тот же — Стрелок уже рядом, а потом спрыгивает обратно в проулок и идет навстречу тому мужику с халвой в руках.

— Твою мать!!!

Это Стрельников, и голос у него почему-то сиплый и звучит на октаву ниже обычного. Я торопливо лезу по ящикам следом за ним. С близкого расстояния та штука, которую здоровяк снял с днища моей машины, выглядит все-таки не как халва, а как здоровый кусок сероватого пластилина. Мужик демонстрирует Стрельникову сначала его, а потом какую-то трубочку, которую, судя по дырке в пластилине, он недавно вытащил из него.

— Твою-то мать… — почти что шепотом повторяет Егор.

Мужик с отвращением осматривает свою добычу и кивает:

— Вот и я про то же…

На этот раз на место происшествия прибывает не только полиция, но и крепкие ребята в черном, на спинах которых четыре четких буквы — СОБР. Уже знаю почему. Здоровенный приятель Стрельникова на поверку оказывается офицером спецназа как раз из СОБРа. Чуть позже появляются и другие «люди в черном», но уже в штатском. Еще бы — чудом предотвращен взрыв в самом центре города! К моменту их приезда Стрельников уже проводит со мной подготовительную беседу. А потому я на допросах по большей части молчу как партизан в гестапо.

Охотно рассказываю только о том, что пришла в турагентство за путевкой, беседовала с владельцем — господином Стрельниковым, который проявил к моей проблеме живейший интерес. На это и полицейские, и фсбешники реагируют одинаково — понимающе ухмыляясь косятся сначала на мои ноги, а потом переводят взгляд на грудь: мол мы бы к вашей проблеме при таких-то обстоятельствах тоже отнеслись с огромнейшим пониманием. Идиоты! Но что делать? Дальше сообщаю, что по завершении беседы хозяин кабинета предложил мне покинуть его контору через заднюю дверь. Я вышла и тут же увидела человека, который что-то прилепил к днищу моей машины. Все.

Человека я описала, но более ничего полезного рассказать оказалась не в состоянии — Стрельников и его приятель категорически запретили мне хоть как-то упоминать мои недавние приключения и историю с сероглазым парнем в Порше. Сами додумаются и увяжут — тогда и кумекать, мол, и будем. А нет — так и слава богу.

Меня терзают еще какое-то время, а потом отпускают, напоследок сообщив, что мне чертовки повезло. Причем повезло дважды. Первый раз, когда я успела увидеть, как мне подсовывают взрывчатку. И второй раз, когда рядом со мной в такой кошмарный момент оказался цельный майор и спец по борьбе с оргпреступностью во всех ее проявлениях. «Это просто чудо, что Кондратьев в это время мимо шел…» Да уж конечно, мимо…

Еду на дачу, но даже не успеваю толком загнать машину в гараж, как рядом со мной вырастает фигура Коршунова. Он мрачен и недвусмысленно дает мне понять, что идти мне следует не к себе, а через улицу в дом напротив — то есть в его тихую обитель. Еще пару недель назад много бы отдала, чтобы он пригласил меня к себе в гости, но теперь изменилось слишком многое.

Начинаю бузить и упираться, почему-то совершенно уверенная, что пластид под днищем моей машины появился не без его участия. О чем и сообщаю этому охочему до рукоприкладства типу в доходчивой форме. От таких моих слов он опять звереет. Но я его не боюсь — собственное раздражение и злость оказываются сильнее страха. Тем не менее наш неравный бой все равно для меня кончается плохо. Коршунов буквально волоком переправляет за порог своего дома. Я визжу и брыкаюсь. Прекращаю только после того, как обнаруживаю в гостиной у камина мирно беседующих Стрельникова и моего нового знакомца — майора Кондратьева.

Оба смотрят на меня с высокомерным удивлением, как два аристократа на капризного ребенка «из простых», с которым не могут справиться его убогие родители. Мне становится стыдно. Стряхиваю с себя руки Коршунова и злобно топая прохожу к свободному креслу.

— Эта та самая девица, которая Андрюху в последний путь проводила?

Это Кондратьев. Интересуется…

И тут я не выдерживаю и начинаю реветь. От того, что жизнь — дерьмо. От страха. От того, что до сих пор не могу забыть того сероглазого, которого оказывается звали Андрей и его такую глупую и страшную смерть…

— Я не понял, это что запоздалая истерика?

Опять Кондратьев. Коршунов и Стрельников молчат. Только после того как мой трубный рев плавно перетекает в редкие всхлипывания больше всего похожие на икоту, я вижу перед собой руку, которая держит стакан с водой. Коршунов. А думала Стрельников. Опять ошиблась. Черт их разберет…