Танцы минус (СИ) - Стрельникова Александра - Страница 37

Помню, как радовалась, когда отец сделал их для меня. Мне так нравился мой собственный, личный нож, сделанный под мою слабую детскую руку! Метательные ножи отличаются от обыкновенных в первую очередь тем, что не имеют рукоятки в классическом понимании этого слова. Ведь обычный нож предназначен для того, чтобы действовать им, держа его в руке. Стало быть рукоятка его должна быть анатомически удобной. Потому и делают на профессиональных ножах всякие изгибы и ложбинки — под пальцы. Рукоятка на метательном ноже требуется только по двум причинам — для правильной развесовки, и просто для того, чтобы не порезаться. Поэтому рукоятка метательного ножа — это просто его продолжение. Она плоская и железная — выкована единым полотном с лезвием.

Свой нож нахожу в самом дальнем и нижнем углу сундука и радуюсь ему, как родному. Ремешки, которые по отцовской задумке должны крепить нож к моему бедру, замотаны вокруг мягких кожаных ножен. Распутываю их и понимаю, что я повзрослела. Теперь они годятся мне разве что на голень… Задираю штанину, примеряю. А что? Неплохо! Если один ремешок закрепить прямо под коленом, а второй на икре, очень даже неплохая конструкция получится. Пожалуй, возьму ножик с собой. В случае чего что-то отковырять или подцепить будет чем.

Пока я копаюсь в нашем с папой овеществленном прошлом, вздыхаю и роняю на него непрошеные слезы, в нашем балаганчике начинается суета. Цирк готовится к вечернему шоу. Сейчас здесь царит атмосфера вечного праздника — блестки и стразы, перья и атлас. Мимо пробегает Михаил Степанович, оставляя за собой в воздухе шлейф застарелого перегара, замешанного на запахе новой порции «топлива», которую наш шпрехшталмейстер привычно залил в свой организм перед началом представления.

Тигры и львы будут находиться на арене совсем недолго. Времени у меня будет в обрез. Главное, чтобы меня не застукали. Если все пройдет тихо, то даже если я не успею обыскать все клетки за один присест, можно будет совершить и второй заход, во время следующего представления.

Момента, чтобы начать действовать, дожидаюсь все в том же укромном уголке. Здесь хорошо слышно все, что происходит на арене. Да мне особо и слышать не надо. Знаю, что выступление дрессировщика с тиграми будет в самом начале второй части представления. Так бывает у нас всегда. Просто потому, что за время перерыва, пока зрители курят или просто дышат свежим воздухом на улице, рабочая бригада как раз успевает установить по периметру арены решетки и выстроить зарешеченный тоннель, по которому животные будут выходить к зрителям.

Все так и происходит.

Дожидаюсь начала второго действия и покидаю свое убежище. Клетки пусты. Все. Кроме одной. Старик Цезарь поднимает свою величественную голову с лап и немного высокомерно смотрит на меня. Странно… Цезарь всегда был звездой шоу Ерлана. Заболел? Но мне не до разрешения этих вопросов. Времени в обрез. Захожу в первую же пустующую клетку. Торопливо расчищаю пол от опилок — сначала в центре, потом по углам. Ничего. Блин! Осматриваю доски, которые образуют своеобразный фундамент каждой клетки. Он высотой сантиметров в пятнадцать. Как раз потенциальное место для тайника. Все они прибиты гвоздями — шляпки глубоко вогнаны в прогнувшиеся доски и сразу видно, что их никто и никогда не вынимал. Со второй клеткой все точно так же. И с третьей. И с четвертой. И с пятой. Бли-и-ин! Наконец, остается только та, в которой сидит Цезарь. Подхожу робея.

— Ну что старичок ты мой? Сидишь? Уже не берут тебя на арену? Болеешь? А, Цезарь?

Бормочу все это, пытаясь успокоить то ли его, то ли себя. Лезть в клетку ко льву? На такое я была способна в десять лет, когда ума в голове было совсем мало, зато цирк воспринимался, как самое безопасное место на земле, родной дом, в котором даже львы — друзья и братья…

Как быть? Осматриваю цоколь его клетки — все так же, как и в остальных. Глубоко забитые здоровенные гвоздищи, которые не выдерешь, мне кажется, даже при помощи монтировки. Подхожу к двери клетки. Как все-таки трудно решиться… И вдруг за спиной:

— А ты чего тут делаешь?

Оборачиваюсь. Один из тех двух парней, которые помогают Ерлану убирать клетки и кормить животных. Интересно, видел он то, как я ковырялась в других клетках?.. Улыбаюсь ему успокаивающе.

— Со старым приятелем болтаю. Что это Цезарь не на арене? Заболел?

Парень подходит ближе, по-прежнему глядя на меня зло и подозрительно. Не узнал? Зато его узнает Цезарь. Здоровенный зверь решительно поднимается на лапы и направляется к дверце клетки, через которую появившийся парень наверняка обычно дает льву еду и возле которой сейчас стою я. Невольно делаю шаг в сторону и тут вижу… Нет, я на самом деле вижу это! Встав, Цезарь своими здоровенными лапищами сгреб в паре мест слой опилок. И там, в свежей доске пола я совершенно явственно улавливаю блеск головки новенького шурупа. Даже вижу, что это шуруп не на шлиц, а на крест. Неужели я была действительно права?..

Теперь нужно срочно позвонить. А потом ухитрится как-то проверить свою догадку. Может Приходченко что-нибудь придумает? Например, натравит на цирк ветеринарных врачей и санэпидстанцию. А те с присущей им предприимчивой зловредностью уж как-нибудь найдут причину, по которой Цезарь будет вынужден покинуть свою старую клетку…

Парень по-прежнему смотрит злобно. Пожимаю плечами и поворачиваюсь, чтобы уходить. И почти утыкаюсь во второго помощника Ерлана. Этот, похоже, совсем не расположен миндальничать.

— Тебе вопрос задали, курица. Что ты тут трешься?

При другом раскладе за курицу огреб бы тут же, но позиция больно не выгодна — второй-то у меня как раз за спиной. Потому приходится вступать в переговоры.

— Ты в этом цирке, петушок ты мой задиристый (оскорбляю осознанно, курицу простить никак не могу), сколько времени? А я всю свою жизнь. И что-то не припомню, чтобы дядя Ерлан издавал указ, по которому я не могла бы в любое время прийти и поболтать с его питомцами. Я льва не кормила ничем, и даже не трогала, какие проблемы?

Смотрит волком, сопит. Зря я его петухом обозвала. Эх зря! А все характерец!

— За петуха ответишь.

— А ты за курицу.

Смотрит мне через плечо, словно советуется: затеваться или нет? Понять ход его мыслей не сложно: затеешься, шуму наделаешь, ненужное внимание привлечешь, не затеваться — ну очень обидно, понимаешь. И где себе Ерлан таких помощников нашел? Или это не столько помощники, сколько «крыша»? А может и вовсе начальство?.. А вдруг дядю Ерлана просто шантажируют, угрожая чем-то? Вот конкретно эти двое шантажируют и вынуждают принимать участие в их наркобизнесе… Как бы хотелось на это надеяться… Очень уж скверно думать, что твоего родного отца убил человек, которого ты всю жизнь любила действительно как родного дядю.

Пока я размышляю, двое моих противников, видимо, приходят к какому-то решению. Потому как синхронно подхватывают меня под локотки и волокут к выходу. Видимо, решили разобраться со мной где-нибудь на нейтральной территории. Заорать? Или подождать и посмотреть, что из их затеи выйдет? Как любил говаривать отец: «Не суетись под клиентом. Он начинает нервничать, потеет и в итоге соскальзывает…»

Однако вытащить меня на улицу парни просто не успевают. На их пути вырастает… Нет, лучше бы это был Егор с его пистолетом, но мужа моего как обычно в нужный момент рядом не оказывается. Это Яблонский. С улыбкой в пол лица и бутылкой пива в руке.

— Ребята… А чегой-то вы тут делаете?

Парни застывают в тяжелой задумчивости. Совершенно непонятно, как им поступать со мной дальше. Яблонский ждет. Я тоже. Наконец, они созревают.

— Слышь, мужик, вали отсюда подобру-поздорову.

— С чего бы? — миролюбиво интересуется Яблонский и не двигается с места.

— А с того, что я тебе все зубы пересчитаю, если не свалишь!

— Фи! Как грубо! — возвещает Иван и даже передергивает плечами от омерзения.

Он явно издевается, и этого парни снести не могут. Тот, что все это время и беседовал с Яблонским, отпускает мой левый локоть и начинает надвигаться на Ивана. Тот же, что справа, перехватывает меня поудобнее и норовит волочить дальше. Вот только если раньше я шла с ними практически добровольно, то теперь проявляю неуступчивость. Упираюсь обеими ногами. Он звереет и разворачивается ко мне, чтобы вложить малость ума, и тут же получает коленкой в пах. Джекпот!