Адам Борут. Начало (СИ) - Перунов Антон - Страница 8

Взгляд, который в ответ получил Сашко от юной цветочницы, был полон такой надежды и огня, таил в себе столько невысказанного обещания, что начисто вышиб из легкомысленной головы молодого повесы все иные мысли.

Их было пятеро — все уже немного навеселе, и Скворуш, внутренне улыбаясь, без лишних колебаний сделал вывод, что задумка вполне может оказаться удачной, если еще немного поработать над созданием образа простачка.

Вот уже битых два часа он скучал в этой придорожной таверне, медленно потягивая пиво и наблюдая за посетителями. Как назло, здесь не оказалось ни одной хорошенькой служанки, с которой он мог бы поупражняться в своем мастерстве обольщения, а громогласная хозяйка, которая на взгляд Скворуша была вполне аппетитной, так отшила его одним взглядом, что он сразу отказался от дальнейших заходов. Впрочем, спустя некоторое время он даже порадовался этому обстоятельству, с удивлением заметив томную улыбку на лице хозяйки таверны. Предназначалась она новому посетителю — здоровенному усатому громиле-гвардейцу, который ответил хозяйке ленивой усмешкой.

Форму какого полка носил счастливый ухажер улыбчивой трактирщицы — Сашко не разобрал. Росту в гвардейце было с избытком, по сравнению с плюгавенькими имперскими жителями он смотрелся истинным Голиафом, и даже Скворуш, чей рост чуток не дотягивал до шести футов, рядом с ним выглядел… бледновато. Вид у богатыря был столь мрачновато-грозный и свирепый, что местные выпивохи разом осеклись, перейдя на полушепот…

Тогда то Скворуш и заметил этих пятерых, сидевших за столиком прямо посередине зала. Может, и не стоило с ними связываться, только деньги нужны были позарез, да и развлечься хотелось. Скучно было сидеть просто так, ожидать этого болтливого лейтенанта, обещавшего помочь устроиться на службу. Может, и ждет напрасно. Не очень-то ему Скворуш поверил, только надоело без дела болтаться.

Деньги уже заканчивались, а в столице без тугого кошелька не развернешься.

Просить же у компаньона отца — не хотелось, хранил такую возможность на крайний случай. Знал, что попросит — и об этом точно узнает отец, а гордость не позволяла показать, что нуждается. Во всем Сашко пошел в мать, веселую и красивую, из дворянского рода, потому и не нравились ему все эти купеческие премудрости, а любил танцы, лошадей и фехтование. Отец это не одобрял, подрядил его обозы с товаром сопровождать, а когда Сашко взбунтовался — ссора страшная произошла у них, после чего Скворуш покинул родину и отправился искать приключений в империи. Мама, которую он горячо любил и которой письма писал часто, очень за него беспокоилась. Огорчать ее просьбой о деньгах не хотелось, тем более она и так много ему помогала.

Только бурная жизнь столицы, яркие наряды, роскошные дворцы, кареты и ливреи, гвардейцы в роскошных мундирах кружили голову Сашко лучше любого вина. А все эти развлечения — театры, салоны модных поэтов, уличные представления, куртизанки и просто очаровательные девицы — требовали вложений и немалых. Скворуш сам не заметил, как спустя пару месяцев после приезда, остался на мели. Потому и подыскивал сейчас возможность поступить на службу, и самому пробивать себе дорогу в жизни.

Сашко подозвал поваренка, выглянувшего в зал:

— Слышь, малой, передай кому надо, чтоб за тот столик вина всем принесли, за мой счет. И не надо самого хорошего. Любое сойдет.

Мальчишка кивнул и бросился выполнять поручение. Хозяйки в зале было не видно, да и гвардеец страшного вида исчез, из чего Сашко сделал определенные выводы, покачав головой. Везет же людям! Пиво вынес грузного вида слуга и, поставив его перед подвыпившими приятелями, кивнул в сторону Скворуша, что-то им объясняя. Мужики тут же завертели головами, высматривая его, и Сашко поднял кружку приветствуя их простоватой дружеской улыбкой.

Не дождавшись другой реакции, кроме недоуменных взглядов, он неторопливо поднялся и подошел к их столу:

— Не позволят ли, уважаемые господа, к ним присоединиться для приятной беседы, — как можно серьезнее произнес он.

— Отчего же, будем рады, — ответил один из них, рыжий щуплый мужичонка, подвигая свою табуретку, чтобы освободить для него место. Остальные тоже потеснились, и Сашко уселся, глядя в их подозрительные лица, глазами невинного ребенка.

Чувствуя, что разговорить их — дело не легкое, он решил, что так оно даже лучше, и сразу перешел к делу.

— Грустно у меня на душе, господа, вот и решил я вам предложить сыграть со мной в одну забавную игру. Чтобы время так медленно не тянулось. И мне веселей и вам прибыток.

— Это какую? — Заинтересовался тот же рыжий, у остальных тоже на лицах отобразилось любопытство.

— Игра простая, — начал объяснять Скворуш, — было время, когда я охранял обозы с товаром, так мы с приятелями на привалах часто этой игрой время убивали. Не везло мне тогда по-черному, вот и хочу проверить — может, удача ко мне вернулась.

При этих словах хмурые собеседники чуть расслабились а кое-кто даже улыбнулся, чего Сашко и добивался.

— Так вот, — продолжал он, — каждый из нас достает горсть монет, кладем их в кучку, на середину стола, потом каждый определяет примерную сумму, на глазок. После этого пересчитаем, и чья цифра окажется ближе всех к реальной — тот и забирает все. Но чтобы все было по-честному, цифры вслух не называем, а записываем на бумажке, а показываем, когда подсчет уже проведен.

Приятели шумно заспорили, но в итоге все захотели попробовать. На столе образовалась горстка мелочи, и Скворуш позволил себе проиграть, всячески выражая досаду, когда объявили результат. Выиграл рыжий, который, судя по всему, был у них за главного. Постепенно они начали входить в азарт, щедро заливая в себя вино, и начиная все больше шуметь. Скворуш все время проигрывал, называя либо намного меньше, либо гораздо больше, чем очень веселил остальных, более удачливых игроков. Они даже не пытались изобразить сочувствие, все больше входя в раж.

Сашко дождался момента, когда они в пылу игры решили выгрести все свои деньги. На столе образовалась внушительная горка, в которой поблескивали несколько золотых. Воспитанный купцом, этой премудрости Скворуш обучился в свое время в совершенстве, потому каждый раз мог с точностью до пенни назвать общую сумму. И теперь, когда настал решительный момент, он перестал валять дурака и написал на своем клочке именно ту сумму, которая лежала на столе. Остальные пыхтели, жадно вглядываясь в кучку монет, записывали, и когда все бумажки были накрыты кружками, рыжий, которого все звали Малюта, принялся пересчитывать, под пристальными взглядами остальных.

— Семьдесят пять ливров восемь су, — наконец объявил он с разочарованием в голосе, потом стал брать у каждого бумажки и зачитывать вслух. Суммы как всякий раз были далеки от правильной, и как ни странно, в большую сторону. Последнюю бумажку Малюта взял у Сашко и прочел: — семьдесят пять ливров восемь су. Над столом повисло гробовое молчание.

Скворуш понял, какую ошибку совершил, написав точную сумму, когда пять пар глаз вонзились в него с неприкрытой угрозой. Делая вид, что ничего не заметил, Сашко поднялся с места и сгреб все деньги в свой карман. Второй ошибкой стала непроизвольная усмешка, с которой он глянул на остальных.

Поняв, что наглый русин их обобрал до нитки, вся компания не на шутку разозлилась, они повскакали с мест, и угрожающе надвинулись на Скворуша.

— Господа, господа, — ничуть не испугался он, — стоит ли, право, из-за таких пустяков здоровья лишаться.

Наглое заявление да еще произнесенное с заметной издевкой, подействовало на проигравших как масло на огонь.

— Бей его! — заорал рыжий, и сразу началось. В стороны полетели кружки, табуретки, на Скворуша напали с двух сторон, но он ловко увернулся и сам стал раздавать удары направо и налево. Одного он сразу вырубил мощным ударом в челюсть, другой от удара под дых тоже временно оказался вне игры. Только потом везение кончилось.

Трое оставшихся на ногах противников оказались опытными кулачными бойцами, отчего скоро драка, казавшаяся вначале детской забавой, приняла для Скворуша угрожающий характер. Если сперва он умудрялся острить, с ловкостью отражая удары, то теперь, загнанный в угол, оказался одновременно и в выгодном и в скверном положении. Нападать теперь на него могли только по одному, но и он был лишен возможности прорваться через разъяренных соперников, не применяя оружия, чего делать ему очень не хотелось. Прежде чем ему удалось занять этот угол, он пропустил несколько чувствительных ударов и теперь ощущал, как стремительно наливается синяк под глазом и болит ушибленное или сломанное ребро.