Репей в хвосте (СИ) - Стрельникова Александра - Страница 4

— Больше всего мне не понравилось слово «юноша», — немного помолчав, авторитетно заявил Василий.

А потом, поймав мой насмешливый взгляд, возмущенно всплеснул руками.

— Ты же сама привезла меня сюда для того, чтобы я поделился своими впечатлениями…

— Не сердись. Просто надо знать Чертопыльева. Для него «юноша» любой, кому пока что не перевалило за семьдесят… — у меня под курткой противно затренькал мобильник. — Прости…

Сама я была глубоко убеждена, что маленький черный аппаратик, который уже давно паразитировал на мне — в сумке или в кармане, обладает своим собственным характером и норовом. Я вообще имела склонность наделять любую технику, с которой мне приходилось иметь дело, если не душой, то неким ее эрзацем. Так она становилась ближе, понятнее и мне было проще бороться с ней. «Технический кретинизм», как это называла моя продвинутая дочь, был во мне стоек и неистребим.

Так вот, я не раз убеждалась, что по тембру, настроению что ли, с которым звонит мой телефончик, я с вероятностью 99,9 % могу определить, насколько неприятна та новость, которую мне хотят сообщить. На этот раз, судя по всему, это было что-то хотя и не смертельное, но достаточно серьезное, чтобы поломать все мои планы. И не ошиблась. Из аэропорта звонила Наташка. Накануне девочка заявила мне, что она уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно добраться до Шереметьева и отказалась от моей помощи. Ее самолет должен был вылетать через два с небольшим часа, и только сейчас эта растяпа выяснила, что забыла дома билет и паспорт. На мой гневный рев она лишь высокомерно бросила: «Чья бы корова мычала!» и, сообщив, где будет ждать меня, отключилась.

— Вась, все пропало!

— Что, страна в опасности?

— Не ерничай! Я немедленно должна уехать!

— Надеюсь, что-то серьезное?

Не имея ни настроения, ни времени вступать с ним в нашу обычную словесную дуэль, я в двух словах объяснила ему суть и уже кинулась бежать по коридору, когда он совсем не деликатно поймал меня за шиворот.

— Эй! А что делать с Васькой и этим, как его?..

— Иван Иваныч Иванов, — терпеливо, как умственно отсталому, напомнила я.

— Хоть Абрам Абрамыч Абрамович! Что мне с ним-то делать?

— Господи! — я вцепилась обеими руками в свою и без того растрепанную шевелюру. — Васенька, голубчик, давай сделаем так. Ты встретишься с этим человеком, поговоришь и в первом приближении решишь, можно ли иметь с ним дело. Если да, то грузи Ваську и его в автобус и тихим ходом вези домой. Я вернусь самое позднее через два часа. Тогда все и утрясем окончательно.

— Слушай, а может лучше будет мне поехать к Наташке, а тебе решать все здесь?

— Нет, не лучше. Ты не знаешь, где эта растяпа могла оставить свои документы, будешь искать и опоздаешь к рейсу. Все, Вась. Выручай!

— Чума на твою беспутную голову, — сдаваясь, простонал он.

Поправив воротник куртки, который этот здоровенный хам все это время держал в кулаке, я стремительно помчалась по коридору в сторону выхода. Рискуя свернуть себе голову, я даже на лестнице продолжала оглядываться, и мне, в конце концов, посчастливилось увидеть, как в дверь, за которой только что скрылся Васька, неторопливо вошел невысокий мужчина лет пятидесяти, одетый неброско, но опрятно… И в тот же миг я с размаху налетела на кого-то, едва не сбив его с ног, что было особенно «приятно», потому что мы находились посреди лестничного марша. К нашему общему счастью, этот некто оказался достаточно силен, чтобы сдержать мой наскок и победить силу притяжения, которая, как мне показалось, уже неудержимо влекла нас обоих к бесславной гибели внизу от перелома шейных позвонков.

— Мне всегда казалось, что ходить задом наперед не так удобно, как предпочитают думать некоторые шустрые девушки, — миролюбиво заметил чуть насмешливый голос у меня над ухом.

Я как птичка забилась в крепких объятиях незнакомца, норовя наконец-то оторвать свой расплющившийся нос от его жесткой, как у мраморной статуи груди и попутно делая вывод о принадлежности данного, ушибленного мною индивидуума к мужескому полу.

— Простите, — пролепетала я, наконец-то обретая относительную свободу — заботливая рука все еще поддерживала меня под локоть.

И как оказалось, не напрасно. Если бы не эта поддержка, я бы наверняка все-таки пересчитала оставшуюся до лестничной площадки дюжину ступеней — не даром даже еще не видя этого человека, я начала думать о мраморных античных божествах. Святые угодники, в жизни не видела мужчины красивее этого! Разинув рот, я в упор, что получалось потому, что стояла я ступенькой выше, обалдело таращилась на незнакомца, который внезапно улыбнулся мне какой-то странной, чуть кривоватой улыбкой, мгновенно разрушившей образ окаменелой музейной красоты, явив мне нечто совершенно иное, столь земное и грешное, что тут-то я чуть и не посыпалась вниз. Ножки мои как-то ослабели — кто бы сказал, не поверила бы — и предательски дрогнули.

Где-то в отдалении начали бить часы, и только этот магический звук, подобно третьему крику петуха из вампирской сказки, освободил меня от чар. Внезапно на поверхность шумно дыша и отфыркиваясь всплыли мысли о Наташке, которая с нетерпением ждала меня у таможенного терминала.

— Простите, — опять протараторила я и, бочком обогнув своего спасителя, помчалась дальше, но внизу не удержалась-таки и обернулась вновь.

Незнакомец смотрел мне вслед, в задумчивости варварски пощипывая себя за божественную нижнюю губу.

Моя коробченка на колесиках завелась с каким-то неприятным взвизгом — так энергично я крутанула ключ в замке зажигания. Светофор, немедленно переключившийся на красный, показался мне злейшим врагом, я громко выругалась, благо внимать моим мало приличным излияниям было некому… И в этот момент телефон зазвонил вновь. Он мурлыкал нежной маленькой кошечкой, а после того как я поздоровалась с ним, голосом Наташки сообщил мне, что благоразумная доченька моя, от нечего делать копаясь в сумочке, на самом ее дне нашла свой паспорт и билет.

— Балда! — облегченно резюмировала я и замерла в растерянности.

Сзади забибикали, напомнив мне, где, собственно, я нахожусь. Тронулась не спеша, крутя головой в поисках возможности развернуться, за что была вознаграждена длинной экспрессивной песней о бабах за рулем, которая донеслась до меня из обогнавшего джипаря. Ответив ему не менее «лестными» эпитетами, которые, впрочем, повисли в воздухе, смешавшись с выхлопными газами от его низкого старта, я вскоре нашла искомое и уже через десять минут вновь припарковалась перед воротами гимназии.

Что теперь? Наверно, нужно было идти наверх. Я поплелась, искренне надеясь не встретить то божественное воплощение, потому что даже при моем очень развитом воображении я не могла представить, что несчастный станет обо мне думать, если через несколько минут после того, как он едва не был убит мчавшейся вниз по лестнице дамочкой, она же станет неторопливо подниматься по ней вверх.

Мне повезло — коридор был пуст. Тихонько, все еще не решив, что же мне делать, и имеет ли смысл влезать в разговор, который вел сейчас Василий, я подобралась к двери первой мастерской. Она была приоткрыта, но, к сожалению, недостаточно для того, чтобы я могла подсмотреть. Поэтому пришлось довольствоваться приставленным к щели ухом.

И естественно именно этот момент проклятущий Перфильев выбрал для того, чтобы распахнуть эту громадину, по-моему вырубленную из цельного дуба. Получив основательную затрещину, я от неожиданности потеряла равновесие и наконец-таки грохнулась. Полированный паркет встретил меня очень недружественно, и на какое-то мгновение я, похоже, не только лишилась дара речи, но и возможности соображать. Наверняка, только этим следует объяснять все дальнейшее.

Перфильев продолжал оторопело пялиться на меня, впрочем, снизу было особенно хорошо видно, как на его веснушчатом лице удивление сменяется бурным весельем. Через мгновение негодяй захохотал, а потом уже знакомые заботливые руки подняли меня с пола, ощупали, отряхнули, повернули…