Алька - любовь моя (СИ) - Бондаренко Ольга - Страница 25

-- Наверно, от далекой Лунной богини она взяла чары, - как-то подумала Алька, глядя, как ловко пятилетняя дочь уговорила отца заехать в недавно открывшийся магазин, чтобы купить жевательную резинку.

-- Ирина спасла наш брак, - часто про себя говорил Дмитрий. - Она - наш ангел-спаситель.

Он полюбил девочку еще до её рождения, а когда взял впервые на руки и увидел в ней несомненное сходство с матерью, то сердце его было отдано раз и навсегда второй дочери. К Еленочке чувства были иные. Алина стала идеальной женой Дмитрию. Была ли она счастлива? Алька больше всего на свете любила своих дочек. Дмитрий был замечательным отцом. Но счастлива бывала Алина только во время коротких встреч с Валентином.

Валентин.

Валентин пришел сюда, в места юности и детства, чтобы исполнить мечту Альки. Альки, которую он любил всю жизнь, Альки, которая выбрала другого мужчину. Альки, которая ушла теперь навсегда. Он должен купить участок земли, на котором стоит старый разрушенный барский дом - их школа, и построить на этом месте новый дом, с колоннами. Вот только зачем, для кого? Ответа он не знал, но знал, что должен сделать это.

Еще он сегодня должен сходить на старое сельское кладбище и...как-то продолжать жить дальше. Он долго сидел в машине, прокручивая в памяти, как старые кассеты с милыми сердцу записями, всю свою удачную и не очень-то счастливую жизнь. Но не решился идти к дорогим могилам. Он пошел к старой школе, где когда-то Алька всем наколдовала счастье, всем, кроме него. И себя!

Валентин Орлов родился в самой обычной семье, в подмосковной деревне. Дом их стоял в стороне от остальных. Место, теперь-то понимает Валентин, было замечательное. Никаких соседей рядом, лишь вдалеке виднелись четырехэтажные дома - хрущевский агрогородок, к нему надо было идти по дороге, что шла вокруг парка. Совсем близко протекала речка, ходьбы всего минут пять. Вдоль речки склонились ракиты, под ними часто ютились рыбаки. Их было не видно там. Прекрасное место для рыбалки. Но пляж был далеко, на другом берегу, за старым парком. И от остальной деревни их отделял этот старый запущенный парк. Сразу за парком была школа и сельский клуб. Рядом с домом родителей была лишь дача, что построил себе ученый-археолог Орловский Павел Ильич. Хороший был дядька, Вальку маленького на машине катал, порулить давал, его жена тетя Сонечка всегда чем-то вкусным угощала. В сад к ним можно было смело лазить за сливами, вишнями, яблоками и грушами, не ругались, не кричали, просили только:

-- Не ломайте веток.

А фруктами еще сами малолетних воришек угощали.

Смолоду отец и мать Вальки работали, как все в колхозе, не пили по-черному, только по праздникам. Когда, где они начали спиваться, никто и не заметил. Просто стали жить лучше, появилось немного побольше деньжат, и бутылка на столе появилась. Так понемногу и втянулись. Ужинать уже без бутылки не садились. Отец окончательно сорвался, когда мать загуляла с одним приезжим мужиком-лимитчиком, Григорием Соколовским. Мамка красивая была, высокая, черноволосая, глаза черные с золотыми искорками, веселая, озорная, мужики к ней всегда липли. Она добрая была, мама, ласковая, сына любила. Но сгубила её водка. Валька в неё пошел внешностью, от отца только высокий рост ему достался. А на характер Валентина повлиял сильно сосед-ученый и вся его семья: тетя Сонечка и Алька. От бати у Вальки еще одна черта: батя всю жизнь любил мамку, прощал все её измены, только плакал пьяными слезами, так и Валентин всю жизнь любит Альку, не может ничего сделать со своим чувством. Ни жена не смогла заставить его забыть Алину, ни другие женщины. А начать пить не дала Валентину Алька.

Дядька Григорий, с которым загуляла мать, приехал с взрослым сыном, оба работали в колхозе, жили пока у соседей на их богатой даче. Валентин сперва думал, что они новые сторожа, после узнал - родственники они хозяевам. Потом этот мужик квартиру получил в агрогородке и привез жену с дочерью и еще одного сына. Жена у него красивая была, но совсем не такая, как мать, светловолосая, голубоглазая, прямо фея с картинки, и при этом злющая-презлющая. Старший сын их Борис работал в колхозе, средний учился где-то. А дочь была черноволосая, быстроглазая, озорная, с мальчишками дралась, на год младше Вальки, но училась с Валькиными ровесниками в одной параллели. Оказывается, она с шести лет пошла в школу. В Валькин класс она не попала, в параллельный её посадили. Дядька Григорий после приезда семьи бросил веселую соседку, у него жена была сущая ведьма, боялся он её. Да и с Валькиной матерью не он первым начал крутить в свое время, а мать его подцепила, сама бегала к соседям на дачу. Она летом помогала хозяйке по огороду, а зимой батя сторожем подрабатывал, а мать за чистотой следила в доме. А тот мужик, что жил на даче Павла Ильича, слабовольный был, он и рад, что мать не только убиралась, но и другие услуги предложила. Подобные рассуждения слышал Валька от пьяного отца. Напившись, тот изливал душу сыну-школьнику.

-- Вот и пью из-за неё, заразы. А кто виноват? Он. Гришка. Мамка твоя меня променяла на какого-то размазню, - жаловался пьяненький отец сыну.

Жалко Вальке было сначала батю. Это потом злость придет на их пьянство.

Младшую дочь дядьки Григория, красивую девчонку с длинными черными косами, с зелеными озорными глазами звали созвучно - Алька. Уже только за это возненавидел её Валентин. Валька - Алька. Поди, разберись, кого зовут. Он сколько раз ошибался, думая, что кричат его имя. А Алька эта противная только вскинет голову, нос задерет, улыбнется насмешливо, а то и расхохочется, когда Валька вместо неё откликнется, и не видит и не слышит ничего и никого. Вот Валентин и старался, приставал, дразнился, выхватывал, кидал и прятал портфель. Алька не сдавалась, лезла драться. "Ой, боюсь, боюсь!" - насмешливо пищал Валька, однако от драк с девчонкой уклонялся. Он был рослый, физически сильный. Справился бы с девчонкой. Но как её стукнуть? Вон батя ни разу на мать руки не поднял, когда она порой исчезала на ночь. И сыну говорил:

-- Нельзя бить женщин, никогда нельзя. Мы - мужики, мы сильные. Мы должны их так заставить нам подчиняться. Слушаться нас.

А мать хохотала и не подчинялась. Валентин любил её смех. И батя любил. Когда она смеялась, отец прощал ей все, а уж если обнимала... Так и Валентин забывал все, когда Алька обнимала его.

Но больше всего страдали Алькины длинные косы. То, что дергал их Валентин, это не в счет. Казалось, девчонка не чувствует боли. Засмеется в ответ: "Все равно не оторвешь". Еще и язык покажет. А один раз разозлилась, длинной косой Вальку хлестнула, как ремнем. Они в тот день убирали территорию школы. Валька мышонка выловил и давай девчонок пугать. Все завизжали, разбежались. А Алька отступала назад, отступала и уперлась в стену. Валька и пошел на неё с мышкой в протянутой руке. Хотел на длинные волосы посадить. Алька схватилась за косу, руками загораживает, визжит, а потом как размахнется своей косищей, попало мальчишке и по руке, и по лицу. Больно, оказалось. Поэтому в дальнейшем Валька проявил изобретательность. Чернилами косы поливал, репейники в волосы бросал, жуков майских подсаживал на бант. Колючки Алька, злясь, вытаскивала, чернила смывала, жуков пугалась, взвизгивала, брезгливо стряхивала их. Поэтому мечтал мальчишка осу поймать и её запустить в волосы, только боялся, что самого прежде покусает. В клубе как-то раз косу привязал к спинке стула. Алька встала и стул за ней. Ребята хохотать, а Валька громче всех. А потом подумал, больно, наверно, девчонке-то было, подними такую тяжесть. Он даже себя подергал за короткий чубчик, проверяя силу тяжести стула на ощупь. Чувствительно. Но больше всего ему нравилось пугать Альку в старом парке, через который они каждый день ходили в школу. Валька убегал пораньше, пролезал через густую высокую крапиву, прятался в заросшем искусственном пруду, благо воды там не было, подкарауливал девчонку в парке, когда она шла к тетке или в школу, и выл волком, так он считал. Мечтал еще привидением нарядиться и выскочить перед Алькой в белой простыне. Вот только не мог придумать, как заманить девочку ночью в парк. И при этом говорил сам себе, оправдывая свои каверзы: