Алька - любовь моя (СИ) - Бондаренко Ольга - Страница 53

-- Как спас? Откуда? - удивилась Ирина.

Пришлось Николаю рассказывать подробно.

-- ... Я ведь долгие годы верил, что дядя Дима специально ходил на рыбалку, чтобы поймать себе жену, - завершил он такими словами.

-- В эту ночь мама и Валентин расстались... - грустно заметила Еленочка.

-- А меня в эту ночь спас Валентин. Я тоже был на том теплоходе, - печально, без привычной улыбки, сказал Жора. - В эту ночь не стало моей русской мамы Марии и всех её родных. Все погибли...

Все взоры сразу обратились к нему. Ирина ласково погладила его по руке. Жора с благодарностью глянул на красивую актрису и рассказал все, что знал о взрыве на теплоходе.

-- Но почему мама и Валентин не разыскали друг друга? - не могла понять Ирина. - Если так любили друг друга.

Пришлось Елене рассказать и про потерю памяти, и про встречу, что состоялась лишь спустя несколько лет.

-- Но почему отец не пытался забрать меня? - этот вопрос волновал Николая. - Ведь он все помнил.

-- Пытался, - ответил Жора. - Я помню, мама Катя говорила, что папа мечтает просто привезти мне из России брата, своего сына Колю.... Тебя не отдали.

-- А знала ли мама Люда, что спасенная девушка - Аля? - задала вопрос Ира.

-- Нет, сначала не знала, - сказала Лена. - Мне мама накануне отлета рассказала мне все. Велела, если умрет она, обязательно помирить тебя, Коля, с отцом, и еще передала несколько наказов. Но я не буду об этом говорить. Наша мама будет жить, и все сама расскажет. Одно только скажу, когда к маме вернулась память, Алексей, твой приемный отец, Коля, по просьбе нашего папы Дмитрия, стал наводить справки про Валентина Орлова. Орлова Валентина не было в официальных списках ни среди погибших, ни среди мертвых, как, впрочем, и Алины Соколовской. Не знаю, почему так получилось. Твоя приемная мама Люда, уже спустя много времени догадалась сама обо всем, она сопоставила факты и вспомнила имя девчонки Альки, которую тоже винила в несчастьях сестры, считала, что увела Алина Валентина, отбила, и на ребенка не посмотрела, хотя это не так. Поэтому, мне кажется, мама Люда нас и не любила. Да. Поэтому была против, когда мы решили пожениться с Колей.

-- Я до сих пор думаю, как мать дала согласие на брак? - произнес Николай.

-- Мама долго уговаривала тетю Люду. Потом папа, - внесла ясность Лена, - пригрозил, что скажет Николаю, кто оплачивал его обучение, кто фактически содержал после смерти художника Симонова его семью.

-- Я думал, мы живем на продажу картин, оставшихся от Алексея, - удивился Николай.

-- Да, - вмешался Жора, - Валентин покупал у вас картины художника Симонова, их, кстати, не так уж много и было, он эти полотна хранит для тебя, Коля. Говорит, это твое по праву. Лишь одну работу - портрет Алины, он повесил в своем кабинете. Он разговаривает с ней, девчонки! Он очень любит вашу маму! Как он её любит! - Жора замолчал на минуту. - Да, очень любит, и любил. Жизнь все перепутала.... Ребята, знаете что, давайте не будем судить взрослых, собирать обид. У нас своя жизнь. Поверьте, все будет хорошо, - мужчина весело прищурился. - Лучше обсудим нашу с Ириной свадьбу.

Ирка фыркнула, а потом серьезно заговорила о другом, ей очень хотелось знать, была ли мать любовницей Валентина, и Жора это знал, наверняка, но сказать это вслух при сестре не решилась, поэтому она спросила совсем о другом:

-- Неужели мама выйдет замуж за Валентина? Неужели она забыла папу или так мало любила?

-- Дура ты, Ирка! - крикнула Елена. - Мама жить не хочет. Неужели ты не понимаешь, что Валентин - наша единственная надежда. Только он может удержать её здесь, на этом свете.

Елена, молодая, но всегда сдержанная, уравновешенная женщина, второй раз за этот день расплакалась.

-- Но ведь папа... папа...- начала Ирина. - Он совсем недавно умер... Как же так можно?

Губы её жалко дрогнули, и она заплакала, не театрально, не как актриса, а некрасиво, горько, размазывая косметику по лицу.

Мужчины обняли женщин. Ирка уткнулась в грудь Жоре.

Утром Елена заметила, что кровать гостя не тронута. Он ночевал в комнате сестры.

Алька - любовь моя. Любовь моя - Валька.

В больнице.

Владимир Петрович Протасов, профессор медицины с мировым именем, возглавляющий крупный онкологический центр, размышлял над болезнью пациентки, которую привезла из России его жена. Алина Королева, так звали женщину. Татьяна была знакома с ней много лет.

Обследование выявило опухоль, большую опухоль на правом яичнике. Вот это и смущало. Мнение Владимира, лечащего врача Алины, Александра Прокофьева, и русского врача по поводу диагноза не совпадали. Но другое еще больше не нравилось Владимиру. Алина знала все свои диагнозы, поставленные русскими онкологами, не сомневалась в них, сказала, что ей все равно, что не хочет лечиться, что ей лучше умереть, что на операцию она согласилась только по настоянию детей. Как эта женщина напомнила Владимиру его жену, когда он учил снова её жить после перенесенной трагедии. Эту же больную ничто не держало на белом свете, не было с ней рядом надежного близкого человека, правда, в России у неё остались взрослые дочери. Владимир пробовал говорить с женщиной о семье, о дочерях, о том, что она нужна им.

-- Ирина и Елена уже взрослые, у них своя жизнь, они не пропадут, - ответила спокойно женщина. - Без меня им лучше будет. Со мной очень много возникает проблем.

Но Татьяна немного напугала её.

-- То, что ты делаешь, Алька, приравнивается к самоубийству, - сказала она. - Ты никогда не увидишь больше своего Дмитрия. Ты сама называешь его святым. А то, что замыслила ты, самый страшный грех. И с тетей Сонечкой и Павлом Ильичом тоже не встретишься. Хочешь, я позову тебе священника? Он подтвердит мои слова.

-- Не надо, - спокойно откликнулась Алина, но над чем-то задумалась.

-- А помнишь свою большую любовь? Тоже не увидишься, - не сдавалась Татьяна.

Алина вздрогнула, на минуту чувства пробили брешь в её позиции. Но лишь на минуту. Женщина вернулась к прежнему равнодушию.

-- А если я умру во время операции? - задала вопрос пациентка.

-- Не умрете, - уверенно ответил Владимир, продолжив недоговоренное Алиной: - "Тогда это не будет самоубийством"? Вы это хотели спросить?

-- Только Бог знает истинный ответ на этот вопрос, - произнесла Таня.

-- А может такое быть, что я не проснусь после операции? - не отступала женщина.

-- У нас таких случаев не было, - ответил молодой врач.

-- Вам надо побеседовать с психологом, - сказал Владимир.

-- Не надо, я контролирую себя и свои поступки, - спокойно ответила Алина. - Я не хочу просто жить. Это не депрессия, это взвешенное решение. Но операцию сделаю, я обещала дочерям. Я даже не буду звать смерть и постараюсь не умереть на операционном столе.

Да, психолог явно был нужен. Но беседа с ним не изменила позицию женщины. Однако опытный врач, хороший знаток человеческих душ, сумел заметить то, что не видели другие.

-- Эта очень сильная женщина, - сказал он после беседы. - Ей бы быть психологом, а не мне. Она любую волю может подавить. Слава Богу, не пользуется своими способностями. Просто женщина чем-то сильно напугана, что-то её гнетет. Поэтому и говорит о смерти. В ней она видит выход. Но Алина не умрет. В ней очень сильно жизненное начало. Делайте операцию.

Женщина подписала необходимые бумаги. Но во всех её действиях, словах по-прежнему явно читалось не намерение жить, а желание уйти с этого света. Её лечащий врач был молодой хирург, тоже русский, стажирующийся в клинике Владимира, Александр Прокофьев. Он расстроился. Александр говорил, убеждал, женщина вежливо улыбалась, соглашалась со всем, но готовилась к смерти. В её красивых глазах-звездах поселилось абсолютное равнодушие и какая-то вселенская пустота. Деньги, однако, за операцию были перечислены. Вчера. Одним из европейских банков. И сразу вся сумма. А просили об отсрочке. Старшая дочь женщины, с ней держала связь Таня, настаивала на немедленной операции.