Против всех. Бесконечная война (СИ) - Кварц Юрий - Страница 51

Яркий свет возможно выжег глаза, тело, словно сбила груженная фура, знатно ломая кости, и отбрасывая словно мяч, впоследствии долго и упорно встречая с землей, гася полученную энергию. Осознать что послужило, такому резонансу было тяжело, скорее лень, тело монаха с трудом ощущалось, и казалось, сама душа уже была готова его покинуть. Но с пробудившимся сознанием пробудилась и воля, которая вернула душу на место, а тело заставило работать над восстановлением. Для Седоволосого, восстановить оболочку почти из полного фарша, была легкой задачей, но сейчас было важно время, он не мог как доблестный страж по одному желанию вернуть в мир живых после ужасной смерти, и был вынужден с помощью уцелевших в теле мышц проводит восстановление и приведение тела в полною боевую готовность. Оставалось только надеяться, что досталось ни ему одному, все его противники получили урон, и сейчас дадут ему столь необходимую передышку.

Когда монах пробился сквозь плотно спрессованную землю и явил миру рождения полумертвого зомби, который тяжело выкапывался из своей могилы. Он выглядел отвратительно, большая часть кожи отсутствовала как класс, лицо сорвало, словно маску, а глаза не выдержали давления и лопнули, но все эти повреждения, не помешали ему ощутить как в метре над его головой, кружилась дюжина новых бабочек.

Монаха постигло удивительно чувство обреченности от близости и скорой смерти, удар десяти бабочек он пережит, не сможет, его тело уже на грани, ему стоило не затягивать бой, следовало поступить проще и открыть разлом, впустив первородный хаос, после закрыть его обратно, и добить измененных стражей. Но он поддался гордыне, решив, что даже дюжина стражей, чьи общие силы сравнимы с силой их бога, ничто не смогут ему противопоставить, и сейчас, у него только один путь, смерть, и полное развоплощение души! Став мастером монахом монастыря клыка небесного дракона, и пройдя осознание, он спаял свою душу и тело воедино, теперь с гибелью оболочки у него умрет и душа.

Уже давно забытые и похороненные воспоминания его прошлой жизни, вылезли наверх, показывая моменты, ради которых он все это затеял, Гелианна, та которая позволила познать ему нечто новое, о чем он даже не мог мечтать. И за это, была жестоко убита своими собраться, чувство мести, великое и поглощающее, затмило его разум и добавив решимости, дальше продолжить свой путь, пока его месть не достигнет всех виновных. Сейчас он умирает, но его сердце было полно решимости довести свою клятву до конца, и ради этого, он пойдет на все!

Бабочки, стали исходить ярким светом, демонстрируя начальные эффекты активации вложенных в них сил, все десять одновременно, это не оставляло шансов на выживание, и подстегивало для кардинальных действий. Вполне возможно, оставшиеся стражи были более мудрыми, чем монах о них думал, они специально отсиживались, платя жизнями подданных Аремиуса за информацию. Впоследствии был отправлен бессмертный парнишка, который выявил еще больше секретов у гордеца монаха, и в итоге постоянные атаки бабочками просто не давали ему лишних секунд, которые требовались, что бы отрыть разлом достаточного размера. В таком виде, бой стражей выглядит понятным и логичным, ожидающим итогового штриха в виде головы монаха лежащей у их ног. Но уже было поздно, монах максимально ускорил свое сознание, чувствуя, как медленно к нему приближаются разрастающиеся сферы света, которые меньше чем через миг превратят его тело в мелко растертый фарш.

Седоволосому требовалось меньше времени, что бы раскрыть минимальный разрыв и нырнуть на ту сторону, спасаясь от неминуемой смерти, надеясь, что с ускоренным сознанием он сможет вынырнуть быстрее, чем хаос изменит его сознание до уровня глупого зверя. Но с тем, что его тело претерпит одному хаосу ведомые изменения, пришлось смириться как с неминуемой платой, за возможность пережить этот недостойным итог, сери своих ошибок.

Изначальный хаос окутал приятной прохладой его тело, убирая боль изломанной оболочки, и даруя отдых напряженному разуму, пропали тревоги, волнения, желание достигнуть свою цель стала не такой навязчивой и желанной. Хотелось уснуть в этом море спокойствия и никогда не просыпаться, чтобы не знать, не видеть, не слышать, все треволнения которые преследуют во время несения бремени жизни, становились низменными, незначительными, осталось только одно, желание уснуть и раствориться в море спокойствия, стать его частичкой, и вечно наслаждать безмерным сном.

Монах, будучи заточенным в камень, проходя осознание сущего, успел прикоснуться к частичке изначального хаоса и на маленький шажок приблизился к ее понимаю, и сейчас он прекрасно знал, что с его сознание против его воли, будет стремиться впустить хаос. Но понимать, и испытывать на себе, это две большие разницы, он знал, количество времени которое он может провести в первородном хаосе, зависит от крепости его воли, так же и его тело будет сопротивляться воздействию первородной стихии, не желая из совершенного симбиоза души и тела, превращать в безобразную кучу мяса. Но сопротивляться было тяжело, казалось все его волевые, уходят на то, чтобы не поддаться воздействию спокойствия хаоса и не уснуть, а ему всего лишь, надо махнуть рукой и открыть разлом, сквозь который он вернется обратно.

Такое необходимое и столь простое действие, казалось сделать почти невозможно, с каждым мгновением разум все меньше, хотел возвращаться на бренную землю, желая стать частичкой моря спокойствия. Воля таяла, исчезала, слабела, под натиском изначального хаоса и даже попытки вызвать в себе безумную ярость, от просмотра реалистичных воспоминаний, не вызывала в душе прежнего зубовного скрежета и желания прямо сейчас, воздать врагам по заслугам.

Монах понял, что его последний поступок был ни чем иным ка трусостью, перед грядущей смертью, его разум на подсознательном уровне не хотел признавать, что выхода больше нет, и даже понимая, что из изначального хаоса выбраться невозможно, он решил так отстрочить свой последний миг. И сейчас, пробегали последние мгновения осознанного существования, он уже растворялся, уже спал, уже погиб, потерпев бесславное поражение в битве с первородным хаосом.

Земля, во весь горизонт, была изрыта множеством безобразных нагромождений кратеров, которые уходили на многие километры в низ. На краю одного из них столпилось несколько разумных, вокруг лежащего на земле тела, которое изредка содрогалось от предсмертных конвульсий.

Сидящий рядом с телом мужчина, закутанный в шкуры различных зверей, набрасывал на него множество лечебных заклинаний в попытке понять, почему душа не может ужиться, в абсолютно здоровом теле.

— Я ничего не понимаю, он абсолютно здоров, но тело отказывается работать, не смотря на желание и волю Перальдоса.

В следующий миг, тело замерло, вытягиваясь на земле, в очередной раз, умерев от удушья. Спустя несколько минут уже привычно с неба ударил столб света, и из него выпал вновь живой страж, но как и прежде он не мог управлять своим телом и рухнул на землю. Его коллеги, уже который час бьются на возможностью его исцеления, но постоянно терпели неудачу, раз за разом наблюдая, как умирает их товарищ.

— Чертов, Валадон, мне еще тогда следовало поубавить свою гордость и взять миссию с его устранением себе, — зло поджала губки роскошная женщина, одетая в свободные разноцветные одежды, которые не особо скрывали все переплести ее неотразимой фигуры.

— Ты же знаешь, у нас нет возможности просматривать будущее, оракулы дефицит, даже для интересов бога, — пожал плечами стоящий рядом эльф, в красивых узорчатых доспехах и двумя длинными клинками за спиной.

— Лавирнас, за столько времени можно было найти хотя бы одного, он же нам нужен, стражам, Аремиус, и без знания будущего, всегда знает что делать, — стервозно произнесла девушка, и пошатнулась на седле единорога, на ее бледном лице, проступили признаки большой усталости.