Ричард Длинные Руки. Церковь и демоны - Орловский Гай - Страница 6

– Повинуюсь, мой господин!

– Тихо ты, – сказал я, – народ перепугаешь. И не господин я тебе больше. Ты свободен, но если по ритуалу нужно, то вот как господин даю вводную…

– Слушаю, господин.

Я сказал веско:

– Ты как никто способен учуять магические вещи! И уже зарекомендовал себя на этом сомнительно благородном поприще археолога сбором ничейных ценностей в прошлый раз.

Он молчал и не двигался, в поблескивающих металлом глазах под нависающими утесами надбровных дуг никакого отклика, хотя слышит, как надеюсь.

– Потому, – закончил я, – промчись по тем местам, где стояли Башни Великих Магов! Прямо под ними на малой глубине прятались от Багровой Звезды сами хозяева этих величественных сооружений, которые я пустил в распыл. Даже не подумал, что стали бы теперь историческими памятниками…

Демон молчал, просто послушное орудие, я ощутил неловкость за бахвальство и почти брехню.

– Кстати, Великих Магов всех умертвил вам на радость и нам на счастье ваш друг и соратник, а в данном случае временном, твой господин. Так что тебе никто не помешает!

Серфик описал над нами огненный круг и вспискнул:

– А говорили, Великие Маги неубиваемы!

– Вообще-то, – пояснил я, – получилось нечаянно. Это хорошо, а то я еще раздумывал над мирным соглашением и разделом полномочий, будто какой-то Иммануил Кант на валаамовой ослице, я же интеллигент неприличными местами… Главная проблема: на мертвых трупах, убитых до насильственной смерти магов, остались кольца, амулеты и всякие талисманы, дававшие им неоправданные преимущества перед остальными как бы честными гражданами. Есть красивые, есть не совсем, но все опасные. Представляешь, если попадут в руки младших магов? Сразу начнут, как только узнают!

Серфик от избытка чувств за долю секунды начертил в кабинете целую огненную паутину, а Кракандельт сказал гулким голосом:

– Приказывай, господин.

Я перевел дыхание и сказал уже просительно:

– Если тебе не противно снимать с почти мирно усопших мертвяков вещи, то собери все эти кольца и прочие штуки. Но только те, в которых зачуешь магию.

Он прогрохотал ровным голосом:

– Приказывай, господин.

– В общем, – сказал я, – за вашу и нашу свободу!.. Весь мир насилья мы разрушим. Я уже начал, но пока только раззуделся. Хотя уже почти весь, пусть и местами. Отправляйся, собери все и сложи где-нить в недоступном месте в горах, чтоб сюда с каждым колечком не шастать, а то и так говорят, что ко мне бабы гуськом… Я потом заберу. Или сам принесешь. Карта, где были эти Башни, нужна?.. У меня есть.

Серфик запищал счастливо:

– Он и сейчас чует, где они были!..

– Тогда велю, – сказал я. – Собери кольца, браслеты, амулеты, талисманы и прочие вещицы, которыми пользовались Великие Маги!..

Мощный голос громыхнул, как отдаленный гром:

– Слушаюсь и повинуюсь, господин.

– Выполняй, – велел я.

Он отступил на шаг, словно опасаясь, чтоб меня не втянуло в его поле. Сухо хлопнуло, исчез, на миг взметнулась то ли пыль, то ли в то место ударили волны воздуха, заполняя пустоту.

Серфик снова завис прямо передо мной так близко, что могу нечаянно проглотить при вдохе.

– Господин?

– Отправляйся в свой плазменный океан, – велел я. – Потом доложишь.

Он исчез без хлопка, а если тот и был, то могли заметить разве что две-три бактерии, плававшие рядом во взвешенном состоянии.

Я пересек большими шагами кабинет и, приоткрыв дверь в коридор, взглянул на встревоженно беседующих Хрурта и Ульмана.

– Хрурт, можешь занять свое место.

Хрурт вошел следом за мной, плотно прикрыл за собой дверь и сказал в спину торопливым шепотом:

– Ваше величество, я слышал какие-то голоса.

Я сказал небрежно:

– Иногда сам с собой разговариваю. Сейчас трудно найти умного собеседника, вот и приходится все самому.

– Но другой голос был… не ваш.

– Наверное, с ангелом, – пояснил я. – Да, иногда прилетают. Я же император, с кем еще на равных?.. А хочется. Не бери в голову, Хрурт, а то умным станешь, а все горе от ума, как сказал один дипломат, за что и погиб, так разумничался. Ты же армия, а зачем мне умная армия? Разбежится с мыслями о непротивлении злу насилием.

Он спросил осторожно:

– А мы… уже зло?

– Еще какое, – ответил я хвастливо. – Но только для врагов, только для врагов! А для Церкви верноподданные. Ты с Церковью как?

– Не ссорюсь, – ответил он. – Разве что по пьяни скажу, что…

– Про попов?

– Да…

– Про попов можно, – разрешил я. – Они к вере в Господа никаким боком, даже Церковь для них не Церковь. И вообще, что слова? У нас демократия, поносить можно что угодно и кого угодно. Кроме меня, естественно.

Он ушел на свое место, все еще обеспокоенный, а я подумал, что у меня, похоже, оформляется репутация настоящего правителя. Никаких баб, только работа и работа с утра до вечера. В постели довольствуюсь жалкими четырьмя любовницами, совершенно не вмешиваясь в календарь, по которому приходят на ложе. Иногда кто-то две ночи подряд, иногда кого-то не вижу неделями.

Их ложе в соседней комнате, но я демократ, не могу оставить женщину вот так зябнуть в ожидании и опасливом томлении, всякий раз по доброте приглашаю перебраться под одеяло ко мне, а дальше они уже сами догадываются, что нужно лечь на спину и раздвинуть ноги.

Сегодня поздно вечером пришла герцогиня Херствардская, самая старшая из них по возрасту и по рангу. Иногда стесняется, что остальные трое намного моложе, так мне показалось, зато лучше других чувствует мое настроение, потому хороша и в постели, и как собеседница, знающая исключительно много о самой империи, в отличие от остальных, что в курсе о нарядах и любовных похождениях двора, но их мир заканчивается за пределами городской стены, даже стены дворцового ансамбля зданий.

– Ваше величество, – шепнула она, когда слез с нее и в блаженстве вытянулся во весь рост рядом, – а что при дворе говорят, что вы… заключили некий союз с Великими Магами?

Я уже перевел учащенное дыхание, ответил с императорской небрежностью:

– С Магами?.. Да так, о перераспределении полномочий. Думаю, обрадовались в глубине своих душ… если у Магов они есть.

– Обрадовались? Чему?

– Что не надо бдить и помогать, – пояснил я. – Займутся своими делами…

– Но ведь раньше…

– Раньше меня не было, – напомнил я чуточку хвастливо. – Будем учиться жить сами.

– А Маги?

– В запасе, – пообещал я. – Не справимся, позовем. Но мы должны справиться, герцогиня. Нехорошо отвлекать умных и очень занятых. Вы же понимаете, герцогиня, флирт для таких людей, как я, и эти… ну, Маги, не представляет той завышенной ценности, какую ему придают при дворе.

Она мягко улыбнулась.

– Для настоящих всегда есть что-то выше флирта, ваше величество, но настоящих так мало в этом мире!..

– Я рад, – сказал я с чувством, – что вы не такая, Самантелла.

Трудная проблема с Великими Магами, что казалась раньше вообще неподъемной – и даже не знал, на какой козе подъехать, – решилась как-то сама, хотя и с моей подачи, но такое не стану объяснять даже Альбрехту. Пусть случайная удача для него и остальных проходит под графой успеха их великолепного и мудрого вождя.

Удача всегда случайная, но, к счастью, улыбается не всегда только дуракам. Мне вот тоже улыбнулась во весь рот, хотя я не дурак, а если где-то в чем-то, то не круглый же…

На миг ощутил щем, вот и настоящее одиночество, которого не знал, ни когда был простолюдином, ни даже рядовым рыцарем. Альбрехту и то не могу открыться, приходится даже перед ним держать маску загадочности и всесилия. Дескать, как-то между делом восхотел уговорить магов не вмешиваться… и уговорил. Видимо, в запале спора, как иногда бывает, разойдешься, в голову то ли хмель ударит, то ли дурь, а потом ахаешь: я же не так хотел закончить…

Пусть думает, что я их перебил целенаправленно, а для остальных годится версия, что мудрецы в пещерах даже не заметили исчезновения своих Башен, продолжают увлеченно работать над великими тайнами магии, что сделает их властелинами всего мира и даже больше, чем мира.