Жемчужина гарема (СИ) - Миленина Лидия - Страница 5
- Предыдущая
- 5/92
- Следующая
Впервые в жизни я делала что-то по-настоящему значимое. Пусть и противозаконное. Почему мне так важно спасти его? Почему мое сердце умирает при одной мысли, что он может не дожить до утра...
Наконец густой ельник перед нами раскрылся аркой света. В дальнем конце знакомой до боли поляны стоял охотничий домик. Последний рывок!
Но прежде чем совершить его, я прошептала Перрино «Тшш!» и выглянула из-за кустов. Слава Богу! Двое моих «сопровождающих» еще не появились. Должно быть, им не приходит в голову, что я решила закончить охоту так рано, и уже приехала сюда.
И поглядывая вокруг, я кинулась через поляну. Теперь Перрино не сопротивлялся, послушно бежал рысью, чуть обгоняя меня. Видимо, понял, что скоро его мучения закончатся.
Мы остановились лишь у самого крыльца, а потом правдами и неправдами я уговорила Перрино на него подняться. И опрометью кинулась в подсобное помещение за санями, на которых зимой возили дичь. Заставила Перрино лечь и переложила раненого на них.
На мгновение его лицо откинулось перед моим взглядом, и я кожей ощутила легкое, но очень горячее дыхание. И вдруг, прежде чем я встала рядом с санями, с его губ сорвался стон. Мое сердце дрогнуло.
— Бедный! — прошептала я, испытывая желание прижать его голову к груди и плакать. — Потерпи! Немного еще потерпи! Хорошо?!
Мужчина снова застонал, а его прежде неподвижное тело дернулось на санях, и одна рука слабо пошарила в воздухе.
— Потерпи, слышишь!? Я мигом! — я вскочила на ноги и быстро повела Перрино в конюшню. Запру его, чтобы не болтался «под ногами», а то еще начнет ржать и привлечет к нам ненужное внимание моих «преследователей». Почищу и приведу его в порядок... когда-нибудь потом. Когда жизнь моего раненого не будет висеть на волоске! Ничего, большой конь, сильный — потерпит!
А когда прибежала обратно к саням, мужчина на санях весь горел и метался. Глаза он так и не открыл, но сквозь смуглую кожу век я видела, как крутятся глазные яблоки. Руки его хватали воздух, он словно размахивал ими. Понимая, что он вот-вот ухватит меня за камзол, я подошла к саням с дальнего края, и потащила их в домик.
У него горячка... Нужно как можно скорее снять ее.
Если, конечно, я смогу.
Сама обливалась потом, кряхтела, ворчала, почему он такой тяжелый. А потом выдохнула, когда сани оказались возле кровати. Осталось перевалить его...
Но в момент, когда я наклонилась, чтобы приподнять его и рывком (иначе мне просто не хватит сил) перекинуть его на кровать, руки мужчины, хлеставшие воздух, вдруг замерли. Шевельнулись и резко сомкнулись вокруг меня. Одним яростным движением он притянул меня к своему горячему телу, прямо к груди, где сквозь повязку и мой плащ уже сочилась синяя кровь. Ноги подогнулись от рывка, и я упала на него.
Ужас охватил меня — я не могла даже дернуться в этих насильственных объятиях. Горячее тело мужчины передавало мне свой жар — и моя кожа словно запылала. А мужчина прижимал меня все сильнее...
«Очень сильный, слишком сильный даже сейчас!» — пронеслось в голове.
И тут стало нечем дышать, а кости захрустели.
Сейчас он просто раздавит меня! Вот почему нельзя спасать нелюдей... Даже в беспамятстве они опасны, подумалось мне – где-то на краю сознания. В глазах начало мутнеть, а страх смешался с тошнотворным удушьем.
Но в последний момент, когда в глазах совсем помутнело, я умудрилась просунуть ладонь между собой и его грудью, упереться в нее. Голова раненого дважды дернулась, и хватка немного ослабла.
Я аккуратно начала отодвигаться, хоть хотелось отскочить рывком и жадно ловить ртом воздух. Но так я могу заставить его вновь рефлекторно прижать меня... Кто знает, какие повадки у него в крови... Интуиция подсказывала – как бы страшно не было, отодвигайся плавно, спокойно. Если хочешь жить.
Ведь если он задушит тебя сейчас, то и ему уже никто не поможет. Или очнется – и будет жалеть о совершенном в беспамятстве.
— Вот так, мой хороший, — срывающимся хриплым голосом приговаривала я так же, как прежде уговаривала Перрино отвезти раненого. Так, словно имею дело с животным, которое нужно усмирить. — Я всего лишь хочу помочь тебе... Тебе нечего бояться... Я Аленор, я не страшная... А ты? Вот выздоровеешь и расскажешь мне...
То ли на него подействовал мой голос, то ли силы оставили его, но мужчина неожиданно расслабил руки и обессилено замер на санях.
Я задумчиво смотрела на существо, которое только что чуть не убило меня. В горле еще похрипывало от пережитого удушья, ребра ломило... Но во мне упорно не было страха перед ним. Лишь осторожность, обычная при обращении с теми, кто не осознает себя, или дикими зверьми.
Отдышавшись, я снова принялась за дело...
С третьей попытки мне удалось перевалить его на кровать, но я не выдержала натуги и села рядом.
Нужно действовать. Быстро, пока у нас обоих есть силы. У меня — чтобы сделать все для спасения его жизни. У него — чтобы выжить. Но мне нужна была пара минут прийти в себя.
Несмотря на то, что только что это существо чуть не задушило меня, я взяла его за руку.
Красивая рука. Горячая, смуглая, с крепкими, но изящной формы пальцами. Я чуть сжала ее, как будто хотела ободрить. Но на самом деле мне просто было приятно держать эту ладонь.
Представилось, как она может коснуться... оружия, клавиш фортепиано... моей щеки... И все эти прикосновения были красивыми.
Сильные пальцы, что, наверное, могут крошить камни, и в то же время, способные дотронуться легко, невесомо... ласково.
Я вздохнула, отгоняя ненужные видения.
Какой он человек (вернее не человек), что умеет и какой у него характер, я не узнаю, если так и буду сидеть, одной рукой утирая пот со лба, а другой поглаживая его ладонь.
Ему нужно не это...
Встала и пошла к хранилищу лечебных трав.
Мне предстоит очень много работы. Непривычно много для графской дочки.
Хорошо, что я с детства играла с детьми гвардейцев и вместе с ними училась делать многие вещи, которые не положены графине. Например, разжигать камин... Кажется, это просто, и у меня всегда хорошо получалось. Тем более, и дрова лежали рядом.
Но попробуйте сделать это, когда руки дрожат от волнения, а щепки, уложенные снизу, под поленья, словно назло тебе, не хотят вспыхивать.
Насколько же легче, когда рядом прислуга, выполняющая для меня все эти мелочи! Но сейчас я была одна. И ты всегда думала, что ты сильная, Аленор? Что ж... докажи.
Сейчас ты одна. Тебе принимать решения. И за себя, и за эту нечисть, что ты зачем-то приютила!
Когда огонь наконец разгорелся, я нагрела воды, заварила отвар из трав, убивающих заразу и заживляющих. Достала бинты и принялась промывать рану. Ароматный зеленоватый отвар смешивался с синей кровью, и голубые ручейки текли по его телу на простыни, даже на пол. А мужчина время от времени постанывал или хрипел — в моменты, когда жидкость касалась его тела.
Глава 4
До самого вечера я боролась за его жизнь.
Сделала новую перевязку, положив на рану кашицу из целебных трав. Разрезала и стащила с него рубашку, чтобы лучше перемотать грудь, и на пару секунд замерла при виде мощных гладких мышц — на его теле не было ни одного волоска! «Вот ведь нелюдь!». Я усмехнулась и перебинтовала его уже по-настоящему, благословляя про себя нашу целительницу, научившую нас с Тори этому всему.
Он метался в горячке, хрипел и стонал, будто что-то жгло и мучило его изнутри. А я прикладывала к его лбу холодные компрессы, смачивала водой с уксусом внутреннюю поверхность рук, шею…
Забыла о еде и отдыхе, не отходила от него ни на шаг. Лишь ближе к вечеру, когда он начал успокаиваться, сбегала на конюшню, чтобы расседлать и привести в порядок Перрино. «Как последняя чернавка!» — думалось мне.
Но я взяла на себя ответственность за эту нечеловеческую жизнь — вампира ли, оборотня ли, дракона… И я должна.
- Предыдущая
- 5/92
- Следующая