Кольцо Событий. Книга 4. Истинный дракон (СИ) - - Страница 22

— Подожди, — тихо сказал Рональд, коснулся губами шеи и, скользя рукой по коже, снял с нее трусики.

— Хочешь... помыть меня? — с улыбкой прошептала Карина.

— Да, не хочу пока оставлять тебя одну, даже в душе, — она не увидела, но знала, что он едва улыбнулся уголком губ. Поднял ее на руки и поставил в бассейн, включил режим водопада. Карина позволила теплым струям течь по лицу и ощутила, как его руки плавно заскользили по ее телу, от затылка по спине, по груди, так, словно он действительно хотел помыть ее.

Карина откинулась на его руку, посмотрела в склонившееся к ней смуглое лицо. Черные глаза улыбались и затягивали, заставляли, как всегда, падать в бесконечный космос, и отдаваться ощущениям, что он дарит. Как же она по нему соскучилась!

Дыхание участилось, с губ сорвался тонкий, непроизвольный стон. «Только бы не заупрямился сейчас, что я еще недостаточно оправилась...» — подумалось ей. Но Рональд улыбнулся:

— Подожди... — повторил он, снял с себя универсал и шагнул к ней под водопад. Снова его руки заскользили по ее телу вместе со струями, губы овладели губами, пробежали по шее и вниз, заставляя колени подгибаться, а душу — тонуть в ощущениях. Потом он резко поднял ее, и Карина снова обвила его ногами, отдавая себя своему антео. Откинулась назад, ощущая горячие губы у себя на груди.

— Куда ты хочешь, антеоли? — прошептал Рональд.

— Хочу водопад, настоящий, — ответила Карина. — Или что угодно, но с тобой...

И струи душа сменились теплым водопадом где-то в другом мире. Ласки смешивались с прикосновениями воды, душа и тело кружились, становились невесомыми, парили.

А потом было море, соленое и томное, и долгая сладость, глубокая, поглощающая, как морская бездна. Или бездна космоса.

И в какой-то момент вместе с изгибающей все ее существо в счастливом томлении волной Карина ощутила целостность. Все встало на свои места. Воспоминания Ки’Айли стали ее собственными. И она снова в руках своего антео, они снова вместе — как до Суда. И как до Одобренного брака.

Глава 5. Воздаяние

Никто никогда еще не делал Асториан так больно. Когда погибла мать, было больно и плохо. И незаживающее чувство потери поселилось в сердце. Тогда ей было всего пятьдесят лет, этого удара не ждали. Но это была чистая боль, без разъедающего душу ощущения: тебя предали, ударили под дых, и ты ловишь ртом воздух, не в силах нормально жить...

Но она принцесса уалеолеа. Асториан улыбалась, принимала поздравления с успехом первого проекта. Получила от отца еще два. Никто не заподозрит, что она вернулась с разодранным в клочья сердцем. Нельзя показывать свою слабость. Она довольно показала ее с тем драконом. Хватит.

Первые два вечера, когда никто не видел, она рыдала. Вставала под струи воды и плакала так, чтобы и самой не ощущать своих слез. Чтобы они смешивались с водой и утекали навсегда.

Не стоит этот дракон ее слез, не стоит... Обманщик, предатель. Отвернуться, забыть, вести свои проекты. Раненое самолюбие быстро заживет.

Но почему так больно? Так больно...

Потом она пыталась найти утешение в объятиях Дайриона — молодого темноволосого уалеолеа, что уже пять лет был ее любовником. Они скрывались в укромных уголках, на ложе из душистых трав и благоухающих цветов, подле ручьев и водопадов. Там, где и прежде проводили много бессонных ночей. И тонули в ласках, изысканных, тонких, таких, как любят бессмертные, наделенные несравненной чувственностью.

Но душа, прежде охотно отвечавшая на ласки Дайриона, молчала. Только тело отчаянно изгибалось в чувственном блаженстве, пытаясь выгнать боль, заглушить ее наслаждением.

— Что с тобой, Астор, что тебя тревожит? — Дайрион бережно провел рукой по ее шее, отвел с лица волосы. В серебристом свете звезд он был прекрасен. Молодой стройный бессмертный, с темно-синими глазами, тонкими чертами лица и губами, влажными от ее поцелуев. Физическая любовь сближает, он хорошо знал ее. Не мог не почувствовать.

Асториан села. Сказать правду? Нет, эта боль и эти воспоминания навсегда останутся похороненными на дне ее души.

— Киан, — ответила она. — Он ревнует. Хочет быть на твоем месте. Совсем сошел с ума, с тех пор как я возобновила с ним тренировки...

— Ты принцесса и прекрасная женщина, — Дайрион положил руки за голову и смотрел на нее, любуясь. — Ты можешь выбрать любого. И никто не вправе быть в претензии, если ты выбрала не его.

— Ты говоришь так, потому, что я выбрала тебя! — рассмеялась Асториан и положила руку ему на грудь, погладила мягкую кожу, под которой ощущались крепкие мышцы. — Прости, я пойду, Дейр... Завтра у меня с ним тренировка, обязательно ощутит, что была с тобой. Вода ему нашепчет, — проговорила она, наклонившись. И поцеловала любовника в щеку — как друга.

Дайрион скользнул рукой ей на затылок, пытаясь остановить, притянуть к себе и поцеловать. Но Асториан отстранилась. Бессмертный вздохнул.

— Знаешь, мне кажется, ты больше меня не позовешь, — с грустью сказал он. — Ты стала Наблюдателем, справилась с заданием... Даже смогла договориться с драконом, усмирить тварь... У тебя теперь новая жизнь. Вряд ли в ней есть место для меня.

Асториан грустно посмотрела на него.

— Не знаю, Дайр, — честно сказала она. — Я не знаю. Новая жизнь, говоришь, — она встала и надела платье. — Я рада, что выполнила задание. Что я теперь одна из вас. Но это не принесло того счастья, что я ожидала... А ты всегда был мне дорог. Ты друг и самый ласковый мужчина на свете... Но сейчас я должна идти.

Она улыбнулась, заметив в его блестящих глазах оттенок грусти. И, чтобы не затягивать, скрылась за кустами.

В саду возле Те’Вайано, куда Асториан пришла по мирам, она села у фонтана. Никого не было, только вода журчала, пела, искрилась под звездами. И птицы выводили переливчатые трели. Асториан опустила голову на руки. Нужно понять, понять... Не корчиться от боли, а понять. Хотя бы чтобы жить дальше.

Почему? Почему он так с ней поступил?!

Асториан подняла голову, посмотрела в струящуюся воду и замерла.

Ответ очевиден. Она просто не желает признать его, слишком сильно все заглушила боль и обида.

Он хотел, чтобы она была рядом. Хотел ее, хотел себе — как и сказал. И попытался удержать ее — по-своему, по-драконьи, как мог. В голове всплыли янтарные глаза и твердые черты смуглого лица, глубокий, вибрирующий голос... Слишком мудрый, слишком древний, чтобы жестоко забрать себе «драгоценность», красивую игрушку... Тут большее, тут другое.

Хотел удержать ее... Одинокий, мудрый, зачерствевший в своих великих целях дракон. Умный и сильный мужчина. Самоотверженный Хранитель. Хладнокровный игрок. Хотел, чтобы она была рядом. И попытался — как мог. Из глубины души вдруг запросились слезы. Ему одиноко, жестко, холодно. Он и сам не ощущает этого. Но захотел ее — как луч тепла и света. Она ведь знает, чего стоит принцесса уалеолеа, страстная, сильная, светлая... Способная оживить даже камень.

И Аргоах — в это мгновение ей не хотелось называть его драконом — Аргоах попробовал, но не смог. Не захотел навредить ей... Не смог сделать из нее безвольную игрушку.

А может быть, и вовсе лишь хотел предупредить, показать, каким опасным может быть дракон.

Вспомнились горячие руки на ее плечах, надежный локоть, за который она держалась на планете четырехруких. Чуть насмешливые, но бархатно-покровительственные нотки голоса, когда он беседовал с ней тогда, в первый раз.

Нет, Аргоах не желал ей зла. И смотрел на нее так... Тут невозможно ошибиться.

Теплая перламутровая радость ударила в душу, и, казалось, струи водопада зажурчали громче — прежде она почти их не слышала, погруженная в свое горе. Птицы запели томно и красиво, а ночь стала прекрасной, ясной, душистой и... чувственно-тягучей, как и должны быть ночи в садах бессмертных.

Асториан со смехом вскочила на ноги.

«Нет, дракон, так просто ты от меня не избавишься!» — подумала она. И побежала переодеваться. Короткое белое платье плохо подходит для путешествий по мирам.