Дракон (не) для принцессы (СИ) - Рябинина Татьяна - Страница 31

— Осторожно, королева! Если вы сейчас заплачете, второй раз я уже ничего не смогу поделать с вашим лицом и глазами. Вы же этого не хотите? Давайте я лучше позову портных примерить платье — вдруг понадобятся какие-нибудь срочные переделки.

Платье оказалось фантастическим. Лиловое, отливающее зеленым золотом, как чешуя Яны в ипостаси дракона, оно облегало фигуру и придавало ей соблазнительно женственные очертания.

— Он пожалеет, — с едва заметной ноткой сомнения сказала Айта, достав откуда-то ящичек с косметическими снадобьями. Она ловко мазала чем-то ее лицо, припудривала, рисовала на нем что-то тонкими кисточками, как заправский визажист.

— Я никогда еще не была такой красивой, — ахнула Яна, взглянув в зеркало. — Но что толку? Может, и пожалеет, но вряд ли передумает.

— Не передумает, — вздохнула Айта. — Они никогда не меняют своего решения.

— Что со мной не так? — простонала Яна. — Или с ним? Или со всем этим дурацким миром?

— Скорее, с миром. Нам пора, королева. Помните, перед дверью? Только не перестарайтесь, иначе на глазах выступят счастливые слезы и потечет краска.

В зал, где ее уже ждали, Яна вошла с радостной улыбкой. Пройдя к главному столу, она милостиво кивнула собравшимся и села в центре, между Нистуром и Гиором. Место Айты также было за главным столом, но ближе к краю. Все то долгое время, пока продолжался пир, Яна не взглянула в сторону Гиора, но чувствовала себя так, словно рядом с ней раскаленная жаровня, ледяная глыба и клубок ядовитых змей. И все это в одном флаконе.

«Я выдержу, — твердила она себе, впиваясь в ладонь ногтями, до крови. — Я это переживу».

Но если на секунду боль отступала, тут же, как издевка, из памяти всплывал взгляд его серо-зеленых глаз… его губы на ее губах… его рука… ой, нет, лучше даже не думать, где.

А потом начались танцы, но Яна не принимала в них участие, оправдываясь тем, что еще не научилась этому искусству. Гиор сидел рядом, как приклеенный, и порой казалось, что она его ненавидит. Так сильно, что готова ногтями выдрать его сердце и растоптать каблуком. И тут же снова умирала от разочарования и желания, но это ни в коем случае нельзя было показать.

Наконец за полночь пытка кончилась. Айта проводила Яну в ее покои, помогла раздеться и лечь в постель. Но сон не шел. Чем дальше, тем хуже ей становилось. Наконец, решившись, она дернула шнурок.

Айта пришла быстро — в длинной белой рубашке, с распущенными волосами. Нежная, мягкая, пахнущая лесными цветами. Но и ее искусные ласки не принесли успокоения, наоборот, раздразнили еще сильнее.

— Принеси мне вина! — приказала Яна и подумала, что ведет себя точно так же, как если бы ее отшил парень в мире Тени.

Что бы она сделала там? Наверно, наплакалась бы. Купила ведро мороженого. Напилась. Переспала с другим парнем, может, даже первым попавшимся. Хотя вряд ли с женщиной. Но здесь это в порядке вещей. Не осуждается, считается почти нормальным. Просто об этом не говорят. Как и о многом другом.

25.

Утром Яна проснулась с тяжелой головой. Похоже, вино в мире Света было покрепче, чем его теневой аналог. Или выпила она его слишком много. Все вчерашнее показалось дурным сном. Но увы, это был не сон.

Айта, помогая ей одеться, ничем не показала, что ночью между ними что-то произошло. Как будто ничего и не было. И Яну это вполне устраивало. Нежные ласки Айты были приятны, но… нет, это не для нее. Хотя зарекаться и говорить «больше никогда в жизни» она бы не стала. Как знать, жизнь длинная. Бесконечно длинная.

— Королева, сегодня совет должен решить, когда состоится ваша коронация, — напомнила Айта, пытаясь подколоть шпильками ее волосы.

Яна всегда стриглась коротко, и такая прическа требовала корректировки раз в две-три недели. За последний месяц волосы отросли и выглядели вороньим гнездом. Надо было или подровнять их, или перетерпеть и отращивать длинные.

— Мне все равно, — вздохнула Яна. — Когда будет — тогда и будет.

— Не стоит отчаиваться, — ответила Айта и повторила то, что Яна только что сказала самой себе: — Жизнь длинная.

— В том-то и дело. Я все больше убеждаюсь, что бессмертие — это бремя. И жить незачем, и умереть страшно.

— Да, королева. Мне тоже кажется, что живут только смертные. А мы просто существуем. Как будто нам дали бессмертие взамен на любовь. Не спросив, хотим ли мы этого. Жрецы Лиэдваля утверждают, что тех, кто умрет, ждет другая жизнь. Тоже вечная, но совсем иная. Жизнь души и разума, а не тела. Хочется верить, но вы правы — умереть страшно. А вдруг там нет совсем ничего?

— Но что мешает любить? — Яна в который уже раз задавала этот вопрос и не могла получить ответа.

— Все тот же страх.

— Любовь убивает? — как будто забрезжило что-то в тумане.

— Чем она сильнее, тем безжалостнее, — опустила глаза Айта. — Сегодня вечером прибудут те, кто остался в Брейаре. Так что коронация, вероятно, состоится в ближайшие дни. И вам придется утвердить приговор принцу.

— Спасибо, что напомнили, — поморщилась Яна. — А то я не знала. Кстати, отведи меня туда, где сейчас его вещи.

Зачем ей это понадобилось, она вряд ли смогла бы вразумительно ответить, но почему-то вдруг захотелось увидеть. Как будто вещи Леро что-то могли о нем сказать. То, о чем она не знала. Впрочем, почему «как будто»? И в самом деле могли — вещи многое могут сказать о своем хозяине.

Айта вышла и скоро вернулась с пожилым мужчиной, одетым в обычную одежду дворцовых слуг: узкие черные штаны и короткую серую тунику с длинным рукавом, которая едва прикрывала бедра.

— Это нор Карвейн, — отрекомендовала она слугу. — Он служил еще вашему отцу, королева.

Нор Карвейн низко поклонился и застыл, ожидая, что Яна первой выйдет из комнаты.

— Идите вперед, — приказала она. — Я не люблю, когда кто-то находится у меня за спиной. Поэтому с сегодняшнего дня правило, по которому королева всегда идет впереди, отменяется. Я буду ходить так, как сочту нужным.

Глубоко шокированный, слуга, тем не менее, не осмелился возражать и вышел из комнаты. Яна и Айта за ним. Они пришли в небольшую комнату с одним окном, где на полу грудой была свалена одежда, доспехи, книги, еще что-то. Яна взяла в руки толстую книгу, шевеля губами, прочитала название: «История королев». Подняла небольшой портрет в золоченой рамке, на котором была изображена черноволосая синеглазая женщина удивительной красоты. Судя по сходству с принцем, это была его мать, принцесса Гайра.

Яна подумала, что до сих пор так и не увидела портрета своей собственной матери. В Брейаре его не нашлось, но во дворце-то он наверняка должен быть.

— Я отведу вас в портретную галерею, королева, — ответил нор Карвейн на ее вопрос.

Уже собираясь уходить из комнаты, Яна вдруг заметила в груде вещей странное ожерелье — нанизанные на тонкую цепочку страшные когти, которые сразу узнала.

— Ожерелье из когтей рыболова? — она показала его Айте. — Зачем?

Та прижала руку к губам и побледнела, как будто увидела призрак.

— Ходили слухи, что ваша бабушка по отцу, эйро Итана, была колдуньей. И что она чарами приворожила вашего деда. Они оба исчезли сразу же после рождения эйра Лойена. Так же, как ваши родители, королева. И их тоже сочли погибшими. Это ожерелье принадлежало ей. Рыболов — птица смерти, ее почитают колдуны. Но как оно попало к принцу?

— Наверно, сначала перешло к моему отцу, потом осталось у матери. А принц нашел его во дворце, когда захватил трон.

Подумав, Яна забрала ожерелье — ведь по праву оно должно было принадлежать ей. Нор Карвейн провел их с Айтой по длинному переходу, освещенному тусклыми светильниками, и они оказались в отделанной резным деревом галерее, по стенам которой были развешаны портреты.

— Это королева Арна, ваша прабабушка, — нор Карвейн указал на самый первый в ряду портрет, потемневший от времени. — И ее супруг, эйр Медор. К сожалению, более ранние портреты не сохранились. Мы знаем только то, что до королевы Арны Ниэвалой правила ее мать, но никто не помнит даже ее имя.