Золушка из подземелья (СИ) - Миленина Лидия - Страница 43

Я-то знал, чего стоит Анна. Как смотрится ее природная грация. Утонченное сочетание скромности, трогательной неуверенности в себе с природным изяществом, отражающимся во всем — в голосе, в улыбках, в движениях… Таких девушек называют не просто «милыми», их считают очаровательным, обаятельными, а со временем за ними закрепляется слава красавицы и «светской львицы» — когда внутреннее состояние женщины делает ее таковой, притягивает к ней внимание, а сама она вовсе к этому не стремится.

Я-то знал… и видел это. И ревновал заранее. Понимая, что, возможно… я должен просто отпустить Анну в эту новую жизнь, что неизбежно начнется с появления на балу.

Но ад, что ждал меня, был куда страшнее всего, что я предполагал. Невозможно просчитать все события… И судьба вмешалась — вмешалась голосом короля, объявившим Анну графиней Рушальтской. Мы ожидали для нее награды от монарха, но все же не такой. И сквозь радость за нее пробивалась горечь — этот титул станет для нее крыльями. И она полетит — ветер перемен подхватит ее, хочет она сама этого или не хочет. А я…

У меня по-прежнему нет крыльев.

Впрочем, испытывать горечь, когда твоя женщина получила в дар имение и титул, а значит, независимость, в том числе от тебя самого, — слишком мелко.

И все же я ее испытывал…

Но еще хуже были даже не бесконечные руки на ее талии. Не улыбки кавалеров и сверкание глаз сквозь бокалы. Не постоянные заигрывания с ней всей этой мелкой знати, от которой у нее, наверняка, уже рябило в глазах.

Еще хуже был Сэдвик. Никто не мог предсказать столь сильного интереса с его стороны. Я бы даже сказал, что дофин искренне и не на шутку увлекся. И совсем плохо, что увлечение могло оказаться серьезным. А сам Сэдвик был… хорошим человеком. Только в книгах увлекшийся героиней дофин обязательно оказывается коварным соблазнителем, извращенцем или избалованным жизнью юнцом. Наш дофин был неплохим, в меру порядочным человеком и даже вполне надежным мужчиной. И, судя по всему, возымел в отношении моей Анны серьезные намерения.

Будь наследник из тех, кто использует женщин благодаря своему положению, я увез бы Анну сразу после операции, подальше от него!

Если бы Анна была с принцем, никто из стоящих за Мендером не разинул бы на нее пасть. А вот рядом со мной она теперь вполне может оказаться в группе риска. Особенно, если вскроется, насколько она мне дорога. Особенно, если наши отношения перейдут на следующую ступень.

Моя любимая — удобный заложник для тех, кто пока остается в тени. Для тех, кому я сегодня официально бросил вызов.

Со мной она всегда будет под ударом. С ним — в безопасности и неге.

Очень удачно подвернулся наш дофин. Словно небо захотело отдать Анну в лучшие руки, чем мои… Ведь мои «операции» продолжаются, мой путь лежит среди теней и опасностей. А ее «операция» может стать единственной. Она заслужила благополучную, счастливую, богатую, радостную жизнь. Без потрясений.

Я с горечью сжимал зубы. Что ты выберешь, герцог?

Свое счастье или ее безопасность?

Я усмехнулся и пустил машину быстрее по пустынной ночной улице.

Пока что ты выберешь новый этап операции, попробуешь выманить из тьмы еще кого-нибудь из этих тварей. Тебе не привыкать работать в одиночку, безумный герцог.

А потом… успеешь вернуться за Анной. И увезешь ее, пока она совсем не выскользнула из рук.

В конце концов, может быть, стоит дать выбор ей?! Так хочется — ведь я ощущаю, что она выберет.

Но имею ли я на это право!? Наверняка, она выберет опасность и самопожертвование.

***

В первую очередь я заехал в ближайшее казино. Закрыть его перед моим появлением не успели… Обычно, стоило мне обозначить свое намерение поиграть, как все игорные заведения в столице срочно закрывались.

Они стали делать так, с тех пор как я полностью разорил одно из подобных мест. Я вернул им весь выигрыш, как делал это почти каждый раз. Но их страх перед «дьяволом игры» стал только больше. Вдруг в один прекрасный день я не захочу вернуть деньги и превращу игру в настоящую наживу?

Да, имей я намерение умножить свое и без того огромное состояние, это можно было бы сделать за несколько вечеров в казино.

Я не проигрывал никогда. С одной стороны, благодаря моей способности просчитывать. С другой, за счет отменной интуиции. С третьей, благодаря крови предков…

Но несмотря на известный результат, мне нравилось играть. Бросить карты или постоять возле рулетки прекрасно снимало грусть. Сложно сказать, почему… Может быть, потому, что выигрыш я порой подбрасывал вверх, и его мог подобрать кто угодно, кому нужнее. А я словно отпускал результат своей игры, наслаждаясь ею самой.

В этот раз я изображал тоску и грусть, смешанные со злостью. Впрочем, это было просто — внутри меня этот коктейль страстей жил на самом деле. Пару раз выиграл, лениво разбросал вокруг купюры, демонстративно выпил несколько бокалов самого крепкого виски и поехал в следующее заведение…

Не доезжая до следующего казино, я почувствовал, что нужно выйти из машины. В конечном счете, ловля на живца подразумевает, что на меня попробуют напасть. Припарковался возле небольшого парка — пустынного в поздний час — и пошатывающейся походной, изображая крепко подвыпившего человека, пошел по менее освещенной стороне. Тут же мне на встречу попалась парочка, крепко обнявшая друг друга при виде меня. Узнать не узнали, просто предпочти держаться подальше от пьяного. Им ведь невдомек, что я всего лишь играю. Еще одно свойство моей крови — алкоголь на меня не действует. Весьма удобно…

За поворотом был темный переулок. В призрачном свете фонаря я заметил темную фигуру. Высокий мужчина стоял, сложив руки на груди. Еще четверо справа, слева и сзади. Не увидел, а ощутил их эмоциональный фон, в котором читалось торжество.

Пьяным жестом я включил передатчик, встроенный в цепь у меня на груди. Вряд ли мне потребуется помощь, но официальный арест никто не отменял. Люди Дэйла должны вскоре появиться. Цель слегка завибрировала, давая мне знак, что сигнал получен.

Так же пошатываясь, изображая удивление, я направился к темной фигуре. Чуть ближе я разглядел, что мужчина был во фраке и с черной маской на лице. Значит, они не уверены в успехе «операции», я могу уйти и живым. А маг не хочет быть узнанным.

Сильный маг… Не Мендеру чета. Когда Мендер не творил магию, в нем невозможно было заподозрить колдуна. От этого же человека несло магией за версту. Либо такой сильный, что не может замаскироваться. Либо не считает нужным притворяться перед «жертвой».

— Это что еще за маскарад? — пьяным голосом сказал я и оперся на стену, разглядывая маску на лице противника.

— Вы заигрались, герцог, — услышал я в ответ.

Мужчина сделал шаг ко мне, между двух его ладоней родился огненный шар, вспыхивающий алым и голубым. В следующее мгновение он превратился в стену огня, и она пошла на меня.

Дальше притворяться смысла не было. Я выставил руку, отражая удар — огонь послушно впитался в ладонь. А сам шагнул навстречу противнику. Разряд, еще разряд — я ударил его обычными молниями, принятыми в инквизиции, разрешенными официально при задержании черных магов. Все же люди Дэйла могут появиться в любой момент. Не стоит раскрывать свои истинные возможности.

Мужчина отшатнулся, застонав от боли, послал в меня еще одну стену пламени. Но я не стал дожидаться, когда она дойдет до меня. Отступил в сторону и добавил к молниями ментальный удар. Это воздействие незаметно, его можно применить и в обычной операции.

Да, я не могу прочитать мысли… Но древняя ментальная магия мне доступна. Человек в маске скрючился пополам и со стоном завалился на бок.

Крепкие руки потянулись ко мне с разных сторон. Не снимая воздействия на мага, я отступил, заломил руку одному, потом удар коленом в живот другому.

Знакомый азарт ловких движений забурлил в крови.

Удары посыпались с разных сторон, они подходили все сразу, все четверо, и я молча, системно укладывал их на землю, заставляя их лица кривиться от боли и удивления. Это были люди, просто люди… Может быть наемники, не более того. Но за пособничество демоническим силам они заслужили боль.