Золушка из подземелья (СИ) - Миленина Лидия - Страница 45

Рыдания ударили резко. Струна, натянутая внутри меня весь этот бесконечный вечер, лопнула. И я зарыдала, не думая о косметике на лице, о том, как буду выглядеть. Не думая ни о чем…

Резко отпустила руку принца и бросилась вперед по газону, размазывая слезы на лице.

Говорят, герцог Марийский славится своими выходками. Кто-то находит их очаровательными, кто-то — возмутительными… Вот и его «графиня», похоже, такая же! Пусть говорят, что хотят, пусть думают, что хотят…

Я просто бежала по газону, слыша за спиной тяжелое дыхание Трэйси, и то ли шепот, то ли вздохи принца:

— Анна, ну что вы…

Высокий тонкий каблук застрял в мокрой земле. «Проклятье!» — подумала я, вспомнив любимое ругательство Корвина.

— Проклятье! Проклятые туфли! Проклятый высший свет! — сквозь слезы прошептала я, сорвала с себя одну туфлю и отбросила. Сорвала вторую и отбросила еще дальше.

Мокрая земля холодила ноги в тонких чулках, и от этого стало легче.

Слезы стали переходить в истеричный смех. И я бегом припустила к машине.

— Мисс Анна! Ну что же вы делаете! — услышала я голос Трэйси. Обернулась — за мной по газону быстро шел только он. А фигура принца застыла на отдалении. Растерянный, он стоял под фонарем и смотрел мне вслед… — Земля холодная, вы простудитесь!

— Не простужусь, Трэйси! Я просто хочу отсюда уехать! И чтобы… он от меня отстал! — я незаметно кивнула назад, где стоял принц. Все же немного я ощущала к нему благодарность. Похоже, он искренне волновался за меня и хотел позаботиться.

Так же почти бегом мы вышли за ворота — на боковую улицу, где был припаркован автомобиль.

— А ведь сэр Корвин был прав! — вдруг рассмеялся Трэйси. — Вы расправили крылья! Теперь, похоже, у нас в стране не только «безумный герцог», но и «безумная графиня»! Ой… простите!

Я рассмеялась и смахнула остатки слез.

От бега по газону босиком полегчало… Как будто я действительно улетела оттуда, где не хотела находиться.

Трэйси подошел, чтобы открыть мне машину. Но в этот момент свет фонаря высветил рядом знакомую фигуру.

— Графиня, простите мою навязчивость, — Сэдвик вышел из ворот и встал возле автомобиля, загораживая мне проход. — Я должен отвезти вас сам… Вы расстроены и устали…

Бессильные слезы опять родились внутри.

И в этот момент раздался визг тормозов. Небольшая белая машинка резко остановилась рядом с большой черной. Тут же открылась дверь, и из нее выскочил Корвин.

Сложно описать, что творилось со мной. Нить, звеневшая, натянутая, терзавшая меня все это время, вдруг успокоилась. Он здесь! Он вернулся за мной! Обида отступила, хоть я и знала, что она еще может нагрянуть, выползти из глубин души, где притаилась, когда я потеряла его на балу. И облегчение растеклось по телу.

Хотелось кинуться к нему, прижаться, обнять так крепко, как могу, и не отпускать уже никуда.

Корвин подошел. Ни слова не говоря, поклонился принцу. Снял с себя пиджак и накинул мне на плечи. Горячий, нагретый его сильным телом. И чувство безопасности, надежности и приятной заботы накрыло меня.

А мне вдруг подумалось, что при всей свой вежливости Сэдвик до этого не додумался…

Несколько мгновений мы так и стояли молча. Мы с Корвином, а напротив Сэдвик. И мужчины пристально смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Ощущение надежности, когда Корвин рядом, смешалось с тревогой, как они бы не сцепились сейчас. Взгляд моего герцога полыхал темным, неземным огнем, огнем вулканов, кипящей лавы.

И вдруг все разгладилось.

— Анна, желаете поехать домой? — спросил Корвин у меня мягко. — Я был вынужден уехать, но рад, что успел вернуться за вами вовремя, вы явно устали.

— Да, я бы хотела… — тихо ответила я. И Корвин распахнул передо мной дверцу черной машины.

Но прежде чем я успела сесть, услышала голос Сэдвика.

— Интересно, герцог, какие дела могли заставить вас покинуть графиню на балу? — в этом не было ехидства или откровенного вызова, лишь разумный мужской интерес, попытка узнать мотивы конкурента. А мне подумалось, что все же принца есть за что уважать. Он достойный человек, хоть и страшно надоел своими внезапными появлениями на моем пути.

— Дела почти что личного характера, ваше высочество, — спокойно ответил Корвин. И их взгляды снова скрестились.

— Я хотел отвезти графиню сам, — сказал принц, не отводя глаз. — И сейчас она уедет с вами лишь по одной причине.

— По какой же? — резко спросил Корвин.

— Потому что мисс Анне так спокойнее, — ответил Сэдвик, обернулся ко мне, наклонился и в очередной раз поцеловал мне руку. — Мое приглашение остается в силе. Я буду счастлив вас видеть, графиня. Мы еще не раз встретимся.

Я замерла, заметив, как взгляд Корвина полыхнул сильнее. Он едва сдерживал себя. А еще… от него пахло кровью и… физическим насилием, хоть он и выглядел безупречно. Я знала этот запах, мало кому знакомый, но ощутимый, если представляешь, о чем идет речь. В его крови бродил азарт, и это наводило на самые тревожные мысли.

— Графиня сама решит, когда и с кем она встретится, ваше высочество, — сказал Корвин без всякого выражения и шире раскрыл передо мной дверцу.

Уезжать. Срочно. Пока эти двое не перешли от пикировки словами к открытому противостоянию. Я сделала книксен принцу и села в машину.

Звуки сгладились, хоть дверца еще была открыта. Но я услышала приглушенный голос принца.

— Единственное ваше преимущество, герцог, в том, что вы оказались в нужное время и в нужном месте. Графиня доверяет вам безоговорочно лишь поэтому… На вашем месте мог бы быть и другой. Например, я.

— Возможно, вы правы, — послышался такой же приглушенный голос Корвина, и в нем прозвучала нотка горечи. — До встречи, ваше высочество. Мне жаль, что мы доставили вам хлопоты.

Наконец он сел в машину, и сразу стало тепло. Словно воздух нагрелся от его присутствия.

Трэйси сел за руль — впереди за стеклом. А водитель должен был отогнать белую машину.

А мне было и хорошо, и плохо сейчас рядом с Корвином… вдвоем на заднем сидении. Тепло и приятно, что он снова рядом. Бесконечный вечер закончился, и мы едем домой… Но растерянность, отголоски обиды и чувство непонимания бились во мне.

Машина тронулась, а Корвин внимательно посмотрел на меня, словно впитывал меня после длинной разлуки, а не после нескольких десятков минут врозь. И я засмущалась от его взгляда. Казалось, что сейчас, вот сейчас все наши сомнения и та стена, что он выстроил перед балом, могут рухнуть.

— Анна, скажи мне, наш дофин… он напугал тебя? — спросил он цепко.

— Нет… просто… просто я растерялась, а он как-то… пристал ко мне… Но он, видимо, хороший человек…

— Хороший, — усмехнулся Корвин. И вдруг его взгляд, блуждавший по мне, упал на мои ноги.

— О Господи, Анна, ты босиком! Что случилось? — Корвин резко придвинулся и сгреб меня в охапку. Прижал к себе, закопался рукой в волосы, разрушая высокую прическу. Жадно, как будто хотел закрыть меня от всего мира.

И внутри меня опять что-то лопнуло. Все противоречивые чувства ударили с новой силой. А сквозь них пробивалась жалость к себе, острая, резкая.

— Я… я расстроилась и испугалась, когда вы уехали! — прошептала я сквозь слезы. Так страшно было сказать все искренне, как есть. Но по-другому я сейчас не могла. — А тут еще дофин… Он осуждал, что вас не было! И я… я побежала и выкинула туфли!

Корвин крепче прижал к груди мою голову.

— Выкинула туфли. Сильно! — я ощутила, что он улыбается. — Девочка моя… — губы невесомо коснулись моих волос, которые высвободились из жемчужных заколок и потоком струились по плечам.

— Скажите, почему вы меня… бросили там! Мне было страшно! — я заплакала сильнее, со стыдом думая, что выгляжу жалко — растрепанная, плачущая, глупая… Совсем не такая, какой должна быть графиня Рушальтская. И какое право я имею высказывать ему претензии? Кто я и кто он? В конечном счете, он не обязан учитывать каждое движение моих расстроенных нервов! Захотел — уехал… Но все же обидно!