По воле северных богов (СИ) - Стрельникова Александра - Страница 13

— Тир, наша бедная девочка… Подонок прислал за ней. Я же предупреждала тебя, что Харальд не оставит ее в покое!

— Что ты такое говоришь? — вскричал Эрик, хватая раскачивавшуюся супругу за плечи.

— Я говорю, что комната Куини пуста. Ее туника, плащ и обувь на месте, а девочка исчезла!

— Седлай лошадей, — приказала Тир, срываясь с места.

Распахнув дверь в комнату, в которой жили холостые дружинники, а с ними и сэр Гай — ей с самого начала не хотелось помещать его с другими рабами — Тир принялась звать своих воинов, а потом бросилась к постели англичанина и яростно затрясла его. Карие глаза, еще затуманенные сном, раскрылись.

— Харальд Аттердаг похитил Куини, — рубанула Тир и, вскочив на ноги, приказала. — Собирайтесь и за мной! Ждать не буду, догоняйте!

После чего, стрелой пролетев через зал, девушка с ходу вскочила на приготовленного для нее коня. К счастью, уже почти рассвело. Склоняясь из седла, норвежка внимательно всматривалась в следы на земле. Вариантов, куда мог направиться похититель, было не так уж много, тем более что он воспользовался лошадью, а не понес юную англичанку к лодкам.

Двигаясь вдоль обрывистого берега, Тир вскоре выделила из множества следов, оставленных вчерашними гостями, один, который вел в обратном направлении. Она пришпорила лошадь и тут же услышала топот копыт у себя за спиной. Норвежка обернулась — на неоседланном гнедом жеребце ее догонял сэр Гай. Остальные участники погони еще только отъезжали от дома. Рыцарь поравнялся с Тир. Молодая женщина глянула ему в лицо и невольно поежилась — из горевших янтарным бешенством глаз смотрела сама смерть. Это был взгляд опьяненного жаждой крови воина-берсерка[4], страшного своим безумием.

— Она не может быть далеко, — почти бесстрастно произнес Гай. — Подонку наверняка не терпелось… — гримаса исказила лицо воина.

— Вот его след…

— Меня поведет сердце, Тир, — рыцарь пришпорил коня и, не оборачиваясь, помчался вперед.

Норвежка, не колеблясь ни минуты, последовала за ним. Топот лошадей, пущенных крупной рысью, гулко разносился в холодном утреннем воздухе, пар клубами вырывался из их ноздрей, и Тир невольно подумала, как должна была мерзнуть юная англичанка в одной тонкой льняной рубахе.

Внезапно сэр Гай свернул с дороги в лес и, пригибаясь, чтобы не зацепиться о нависающие ветви деревьев помчался в перевитую полосами рассветного тумана чащу. Тир придержала разгоряченного коня — да, след похитителя тоже вел туда.

Места эти девушка знала так же хорошо, как рачительная хозяйка свою кухню. Она тронула поводья, рассчитывая обогнуть рощу и въехать с другой стороны. Пригнувшись к луке седла, Тир хлестнула коня и продолжала понукать его, пока тот не полетел стрелой, так что светлые, отливающие серебром волосы молодой норвежки смешались с серой гривой благородного животного. Бешеная скачка окончилась, когда девушка свернула в лес, где спешилась и, привязав лошадь, крадучись шагнула в чащу.

Шум битвы и крики она услышала издалека. За англичанина она была спокойна — то холодное безумие ярости, что Тир увидела в его глазах, служило ему и щитом, и мечом. Воины-берсерки были под особым покровительством самого Одина. Он делал их неуязвимыми… Единственно, от чего был беззащитен сэр Гай, так это от подлой хитрости, которой славился Харальд Аттердаг.

Двигаясь почти бесшумно, Тир приблизилась к опушке небольшой поляны, на которой был разбит лагерь. Рыцарь, как черт вертелся в том месте, где раньше горел костер. Его разгоряченный конь храпел и вскидывал мощные передние копыта, а залитый кровью меч вновь и вновь находил свои жертвы среди застигнутых врасплох людей Аттердага. Самого Харальда на поляне не было, Куини тоже.

Пригнувшись, Тир вновь скользнула в кусты, забирая вправо, где в скалах была небольшая сухая пещера, не раз служившая ей прибежищем, когда она была еще девчонкой…

Куини очнулась от холода. Она открыла глаза и испугалась, увидев лишь полную черноту. Ни отблеска, ни мерцания, ни отсвета. Она попыталась крикнуть и только сейчас сообразила, что рот ее снова завязан. Девушка замерла, объятая ужасом, холодом и темнотой. Свободная рубаха — ее единственное одеяние, скорее холодила, чем грела. Босые ноги, к тому же жестоко стянутые веревкой, почти потеряли чувствительность.

Поняв, что еще немного, и она элементарно замерзнет, Куини перекатилась на спину и, почувствовав правым боком что-то твердое, подвинулась, уперлась в него плечами. Потом, сопя и извиваясь, протащила связанные за спиной запястья под ягодицами, а после одна за другой сквозь кольцо, образованное связанными руками, проскользнули и ноги. Две цели были достигнуты — она согрелась и сделала первый шаг на пути к свободе.

Первым делом Куини сдернула кляп, потом молодые острые зубы впились в узел, скреплявший веревки на запястьях. Десять минут трудов, и в освобожденных пальцах закололо — возвращалось кровообращение. Еще через пять минут она развязала ноги. Девушка вскочила и, выставив перед собой руки, медленно двинулась вперед. Вскоре пальцы ее наткнулись на холодные неровный камень.

«Я в пещере», — поняла Куини и пошла дальше, ведя рукой вдоль стены.

Внезапно пальцы ее нащупали пустоту. Девушка шагнула в обнаруженный коридор — вдали маячило светлое пятно. Выход! Радостно вскрикнув, она бросилась туда и с разбегу налетела на Харальда Аттердага. Схватив ее за волосы так, что лицо Куини запрокинулось к блеклому предрассветному небу, викинг с изумлением уставился на нее.

— Кто тебя развязал, маленькая дрянь?

— Я сама. Много ума не надо.

Ледяные глаза Харальда сощурились.

— В следующий раз учту, а теперь пойдем. Мне кое-что надо закончить с тобой.

И он, подхватив с земли оброненный при столкновении с Куини факел, потащил упирающуюся девушку за собой обратно в пещеру, где швырнул на расстеленное в углу меховое одеяло. Потом, воткнув в плотный песок пола факел, освободился от перевязи с мечом, а затем потянул через голову толстую шерстяную тунику.

В этот момент Куини сорвалась с места и вновь бросилась в проход, но была поймана яростно ругающимся викингом и, получив звонкую пощечину, опять отлетела на импровизированную постель, где скорчилась, сверкая зелеными глазами, как дикая кошка.

Недобро усмехаясь, Харальд развязал штаны и вытащил на свет свое налитое орудие. Куини, судорожно втянув в себя воздух, зажмурилась.

— Смотри на меня, — приказал мужчина.

Девушка лишь затрясла головой и уткнулась лбом в согнутые колени. Харальд шагнул к ней и, схватив левой рукой за волосы, принудил Куини откинуть голову. Однако веки ее по-прежнему были сомкнуты.

— Открой глаза! — правая рука его поднялась, тяжелая оплеуха взорвалась болью в висках юной англичанки.

Она почувствовала во рту вкус крови и раскрыла глаза — слишком страшно было ждать нового удара, даже не зная, откуда он придет и когда.

— Послушная девочка, — прохрипел викинг и, охватив рукой основание своего члена, ткнул им в лицо пленнице.

— Тебе это нравится? Хочешь попробовать его на вкус?

Куини так стиснула зубы, что викинг увидел побелевшие желваки на ее округлых щеках. Он расхохотался и отступил, продолжая медленно ласкать самого себя.

— Нет, конечно же, не сегодня. Но позже, когда я укрощу тебя… Если, конечно, ты переживешь это…

Девушка, не отрываясь, смотрела ему в лицо. В ее глазах мужчина без труда читал ненависть и презрение. Харальд привык к другому — для полного наслаждения ему требовался страх. И тогда он ударил ее снова… Из рассеченных губ Куини на подбородок и вниз по шее за ворот рубахи побежала струйка крови. Викинг схватил девушку за ткань на груди и рывком поставил на ноги. Оглушенная, она покачнулась, едва его руки отпустили ее, но через мгновение они вернулись снова, одним движением почти до пояса разорвав ее единственную одежду.

Вскрикнув, Куини отступила, уклоняясь от жадных пальцев, потянувшихся к ее груди. Харальд позволил ей это. Он не спешил, ему нравилась эта игра. Губы мужчины вновь растянулись в плотоядной улыбке, а правая рука вернулась к набухшей плоти, сладострастно сжимая ее. И вдруг что-то изменилось. Глаза его жертвы расширились, метнувшись за спину насильнику… Узнать, чем была вызвана эта реакция, Харальд Аттердаг не успел. Чья-то рука резко отдернула назад его голову, и острое как бритва лезвие погрузилось в незащищенное горло…